Сара Уэстли - Поединок с тенью

– И мой сын согласился на этот брак, зная, что этим обидит меня?

– Согласился, миледи. Ведь он очень привязан к Нортемпстону, который стал для него вторым отцом. Он хранит ему преданность до сих пор. И я не могу не гордиться тем, что, невзирая на мое положение, он решил жениться на мне.

– Но, мама, у вас нет никаких оснований возражать против этого союза, потому что Дженевра родилась в браке, освященном церковью.

– Но может ли она это доказать?

На этот вопрос Дженевра не могла ответить.

Роберт, узнав об этом разговоре, ясно дал понять своей матери, что выбор жены его сугубо личное дело, которое больше никого не касается.

Позже, в их спальне, в присутствии одной только Алиды, Роберт подробно расспросил сестру. И только после этого он решил предпринять действия, которые помогли бы доказать законность рождения Дженевры.

– Ради тебя самой и наших детей, – нежно сказал он ей. – Я женился на тебе, а не на твоей родословной, но мы живем в мире, в котором огромное значение придается происхождению. И если будет доказано, что свадьба имела место, я буду совершенно счастлив.

– И я тоже, Роберт, – за тебя. Я понимаю, что Золотой Орел оказал мне, возможно незаконнорожденной, великую честь, взяв меня в жены, и сделал это только по повелению лорда Нортемпстона.

Роберт улыбнулся.

– Признаюсь, я решился на этот брак, уступив настоятельной просьбе графа, искренне пекущегося о моем благе. Но едва Золотой Орел увидел тебя, любимая, он понял, что согласен полететь под венец и без всяких просьб.

– Правда, Роберт?

– Правда, Дженевра. А теперь к делу. Нам надо найти священника, который обвенчал твоих родителей. Я не сомневаюсь, что в церкви должна храниться запись, но если ее нет, то клятвенного подтверждения священника будет вполне достаточно.

– Не исключено, что он мертв, Роберт. Ведь прошло больше двадцати лет с тех пор, как состоялось это венчание.

– Да, примерно двадцать два года, если мы не ошибаемся. Когда точно оно состоялось, Алида?

Алиде даже не пришлось раздумывать. Несомненно, она уже восстановила в памяти все события тех лет.

– В конце ноября, в году пятидесятом. Когда ты родилась, Дженевра?

– На Праздник урожая в следующем году.

Алида повернула свое спокойное лицо к брату.

– Ну вот, Роберт. Твоя жена не только родилась, но и была зачата в браке!

– Дорогая моя сестрица, пойми, что меня ни на йоту не интересует, когда и при каких обстоятельствах родилась моя жена! Дженевра – это Дженевра, для меня этого достаточно, а мнение других меня не волнует.

Изумленная этим его заявлением, Дженевра наконец-то почувствовала себя вполне счастливой.

– Однако леди Сен-Обэн, нашей матушке, будет приятно знать, что на родословной твоей жены нет ни единого пятнышка! Я не раз спрашивала себя, почему нас не пригласили на твою свадьбу, но теперь понимаю.

– Дело не в том, сестра. Просто мне не хотелось обременять вас далеким и трудным путешествием.

– Ты такой заботливый, братец, но я понимаю, что это лишь оправдание! Уж кого-кого, а меня ты должен был пригласить. Ты же не считаешь меня калекой из-за того, что я потеряла зрение?

– Конечно, не считаю! Но это больше, чем просто оправдание. Ты потеряла зрение из-за моей беспечности, и я не хочу еще раз подвергать тебя риску. Ты для меня слишком дорога.

– Опять ты за свое! Я уже объяснила Дженевре, что твоей вины в том нет, просто я не меньше твоего люблю риск. Вот и прыгнула вслед за тобой через изгородь.

– Если ты любишь риск, тогда почему же ты не рискнула выйти замуж, сестра? Ты говоришь, что довольна своим положением, но ты наверняка была бы счастливее, имея свой дом. И детей.

– Меня никогда не волновало, будут ли у меня дети, Роберт. Видимо, у меня нет материнского инстинкта. Наверное, это так, – быстро добавила она, услышав, что Роберт набрал побольше воздуха, готовясь поспорить с ней. – В противном случае я бы запретила тебе, десятилетнему, совершить этот прыжок! А что касается моего собственного дома… Особенно сейчас, когда ты женился… Право, я всем довольна, и все же…

Роберт взял ее за руку.

– И все же – что, Алида?

– Здесь живет один рыцарь, один из твоих вассалов, Роберт, весьма достойный человек. Во всяком случае, так мне говорили. Так вот, он несколько раз просил меня выйти за него замуж. Он вдовец с детьми, двое почти взрослые, а двое – еще маленькие.

– А сколько ему лет? – спросила Дженевра, представляя себе седобородого старца.

– Он на пять лет старше меня.

– Из какого он поместья? – оживился Роберт.

Алида сказала ему.

– Ну конечно, я знаю сэра Мэтью! Я и понятия не имел, что он интересуется тобой, сестра. Жена из тебя получится превосходная. Что ж, если ты сама этого хочешь, я не стану возражать против этого брака. Мне он всегда казался приятным человеком, честным малым. Приданым я тебя не обижу.

– Спасибо, Роберт. – Алида погладила его руку, сжимавшую ее ладони. – Я была уверена, что смогу на тебя положиться. Я еще окончательно не решила, но идея эта меня привлекает. Меня его присутствие не раздражает. В сущности, я даже позволила ему поцеловать меня. В конце концов, – она залилась краской и быстро продолжала, словно пытаясь уговорить себя, – я не вижу его, но чувствую. И чувствую, что он… приятный.

– Мы будем очень счастливы за тебя, – прошептала Дженевра. – Но я надеюсь, что твое решение покинуть замок не связано с моим приездом сюда. Тиркаллу в мое отсутствие нужна хозяйка.

– В Тиркалле, без сомнения, останется леди Сен-Обэн, и к тому же Роберт назначил хорошего управляющего. Моя помощь маме уже не нужна. Вполне возможно, что в своем доме мне будет уютнее.

На этом они и закончили разговор. Дженевра почти не сомневалась, что Алида, несмотря на всю свою почтительность к матери, с радостью освободится от ее постоянного присутствия.

Отец Джон с восторгом выразил готовность взять на себя труд отыскать запись о бракосочетании Артура Эгертона с Маргарет Хескит. Он выехал на следующий же день в сопровождении небольшого эскорта оруженосцев. В Ардингстон отправили гонца с письмом, в котором Нортемпстону сообщалось о миссии отца Джона.

Дженевре пришлось запастись терпением, но это оказалось не так уж и трудно – ей было чем заняться в Тиркалле. Большую часть времени она проводила вне замка, к крайнему неудовольствию леди Сен-Обэн.

– Женское ли занятие охота? И разве можно часами торчать в конюшнях или на псарнях? Дамам там не место, – увещевала она невестку. – Ты – леди, и твое место – в доме, ведь на улице уже стало прохладно. Твой долг – растить для мужа детей, а не лошадей или собак.

Дженевра смущенно вспыхнула, однако своих позиций не сдала.

– Знаете, я десять лет жизни провела в монастырских стенах и наконец вырвалась на свободу. Теперь я могу заниматься, чем пожелаю, – разумеется, с одобрения моего супруга. А супруг одобряет мой интерес к собакам и лошадям, ведь он же занимается их разведением. И кроме того, мне до наступления холодов надо познакомиться с его вассалами.

– Их можно призвать сюда, – возразила леди Сен-Обэн.

– Мне хочется посмотреть, как они живут. К тому же, забеременев снова, я буду вынуждена меньше двигаться. Так что не помешает запастись энергией впрок.

Однако леди Сен-Обэн все равно не одобряла ее. Иногда Дженевра думала, что, как бы они с Робертом ни старались, им все равно не добиться благосклонности леди-матери. Тем не менее бабушка до безумия полюбила Уилла, и при одном только упоминании о будущих внуках лицо ее смягчалось.

– Уильям должен был родиться здесь, – говорила она, гладя золотистые волосы мальчика. – Детям Роберта положено появляться на свет в его родовом гнезде. Кстати, ты еще не беременна?

– Нет. – Дженевра не собиралась докладывать ей о таких вещах – первым об этом должен узнать муж.

Холодноватость свекрови оказалась единственным неприятным моментом пребывания в Тиркалле, но Дженевра жила надеждой, что когда-нибудь леди Сен-Обэн смягчится. В противном случае рожать лучше в Мерлинскрэге, под надежным присмотром старой Мариел.

Старуха и вправду оказалась вещей. Все ее пророчества сбывались одно за другим. Дженевра узнала, кем был ее отец, однако больше всего ее потрясло то, что о свадьбе родителей ей сообщила слепая женщина – воистину свет пришел к ней из тьмы.

Прошло две недели, и Дженевру начало слегка подташнивать по утрам. Она почувствовала, что наступило время поделиться своими надеждами с Робертом, и ночью призналась мужу, что зачала. Утомленный любовными утехами Роберт на это проворчал:

– Я так и знал, что ты опять забеременела, женушка. Об этом нетрудно догадаться по твоему состоянию.

– Так ты знал? О Роберт… – Она нежно толкнула его в грудь. – Почему же ты меня ни о чем не спросил?

– Ждал, пока ты в этом уверишься сама. – Он глубоко вздохнул и обнял ее обнаженное тело. – Значит, у Уилла появится братишка или сестренка, неважно, кем ты разрешишься, любимая, я все равно буду счастлив. Ты самый главный человек в моей жизни, женушка моя. Не будь тебя рядом, моя жизнь потеряла бы всякий смысл.

Дженевра едва верила своим ушам – Роберт признавался в любви, да еще такими словами!

Она коснулась его щеки.

– Со мной все будет в порядке, Роберт. Ты ведь знаешь старую Мариел. Так вот, она настоящая ведунья, и ее предсказания сбываются. Я не рассказывала тебе, как она заглядывала в мое будущее, потому что и сама не знала, верить ли тому, что она видела, или нет, но пока все, о чем она пророчествовала, сбылось.

Неожиданно Роберт слегка отодвинулся, и она почувствовала, как мгновенно напряглись его мускулы.

– А что она сказала?

– Что я выясню, кто был мой отец. Что у меня родится мальчик, а у Мег – двойняшки. И что счастье придет ко мне из тьмы.

В очевидности последнего предсказания Роберт усомнился.