В отчаянии она побежала проверить заднюю дверь во внутренней стене, что вела к утесу. Дверь почему-то не желала открываться. Она сражалась с дверью, пока та наконец не поддалась. Дженевра оказалась снаружи и бросилась к краю утеса. Она стояла там, как уже бывало с ней в каком-то сне, и смотрела, как вокруг скал внизу кипит морская пена. Обернувшись, она увидела Золотого Орла. Он смотрел на нее.

– Роберт!

Дженевра не знала, громко она позвала его или нет. Но едва образ его растаял, она проснулась вся в поту.

Через два дня рожок охранника у ворот предупредил ее о приближении незнакомых всадников. Дженевра, следившая за отрядом из окна спальни, не распознала ливрейных цветов и не поняла, что за герб изображен на трепетавшем флажке. Однако рыцаря сопровождал эскорт, состоявший всего из четырех оруженосцев, слуги и герольда. Сам же он скакал на убранной в роскошную попону лошади. На рыцаре была алая туника, а поверх нее наброшена короткая белоснежная накидка. На голове его красовалась алая шляпа, скрывавшая волосы. И когда сквозь скользившие по небу тучи выглянуло солнце, то рыцарь буквально засверкал своим ярким великолепным нарядом.

Они остановились перед барбаканом. Герольд возвестил о прибытии своего господина, и стражник у ворот ответил ему. Дженевра понятия не имела, о чем они переговаривались. Однако капитан Нори в сопровождении нескольких человек из своего гарнизона, которые чуть ли не вскачь устремились за ним, выехал, чтобы поздороваться с путешественниками.

После короткого обмена любезностями он лично сопроводил рыцаря через водяной ров и сторожку и повел его по склону к внутреннему двору. «Значит, это друг, а не враг».

Дженевра поспешила вниз, чтобы сменить свое затрапезное платье.

– Мег! К нам приехал гость! Найди мне что-нибудь более подходящее.

Мег, отложив в сторону работу, поднялась, бросив вопросительный взгляд на хозяйку.

– Кто это, уточка моя?

– Понятия не имею, однако капитан Нори принял его и его людей. Значит, все в порядке. Я не могу выйти к нему в этом унылом платье, смахивающем на рясу.

– И в самом деле. Ведь вы теперь леди Сен-Обэн! – Мег принесла одно из новых платьев Дженевры, которые она сшила для нее уже здесь. Сен-Обэн специально посылал людей в Барнстепль за шелком. – Это подойдет?

Юбка была сделана из тонкого шелкового полотна цвета примулы. Накидка янтарного цвета из шелка потяжелее, с прорезями по бокам, была скроена так, чтобы покрывать юбку сверху. Впереди накидка застегивалась на украшенные драгоценными камнями пуговицы.

– Да. Поторопись, Мег. Мне не терпится узнать, кто это. Кажется, гость совсем молод. Рыцарь.

Мег помогла ей справиться с головным убором из газа, украшенным золотистыми нитями. Он полностью прятал ее волосы и выставлял напоказ, лишь гладкий высокий лоб. Румянец разгорелся на взволнованном лице Дженевры. «Это наш первый гость, и мне самой предстоит достойно принять его».

– Все в порядке, дорогая.

Мег, поговорив с одним из пажей, постучавшимся в дверь, сказала хозяйке:

– Управляющий желает знать, миледи, примете ли вы сэра Дрого Сен-Обэна.

– Сэра Дрого? – еле слышно пробормотала Дженевра. – Брата его светлости?

– Да, миледи.

– Я сойду вниз, – сказала она пажу. «Лучше я приму его в зале, а не в личных покоях. Деверь он мне или нет, но для меня он незнакомец».

В этом неожиданном визите Дженевре почудилось что-то странное.

Глава восьмая

Сэр Дрого отвесил невестке церемонный поклон, а выпрямившись, окинул ее дерзким взором, однако быстро отвел глаза, не выдержав ее открытого взгляда. Дженевре деверь не очень понравился, хотя многие дамы сочли бы его красавцем. Лицо упитанное, полноватое. Сквозь аккуратно подстриженную бородку проглядывал дряблый подбородок, обещавший в будущем стать двойным. Губы сэра Дрого были изогнутые и ярко-розовые, а у Роберта губы были полные, рот твердый, красивой формы. Когда Роберт улыбался, внутри у Дженевры все так и таяло, от улыбки Дрого, напротив, желудок ее свела судорога. Его любезность не вызвала у нее доверия.

Насколько ей было известно, нравом они тоже были весьма различны. Надо полагать, изнеженный Дрого предпочитал откупаться от военных кампаний, в которых приходилось жестоко сражаться Роберту. Впрочем, в его облике все же улавливалось некоторое фамильное сходство со старшим братом, но, несмотря на это, Дженевра не могла побороть внезапной антипатии к гостю.

Это был чистейший инстинкт. Роберт никогда ни слова дурного не говорил о своем брате, только еще больше замыкался в себе лишь при одном упоминании его имени. Каину и Авелю он тоже не понравился. При его приближении они ощетинились и зарычали.

– Глупые твари! – обозлился Дрого, пытаясь пнуть Авеля, однако, к счастью, ему это не удалось. – Терпеть не могу собак!

– Наверное, сэр, они это чувствуют, – ответила Дженевра, гладя Авеля по голове, чтобы утихомирить его.

Дженевра постаралась принять родича со всей церемонностью, предписываемой светским этикетом, хотя сердце ее чуяло, что приезд его предвещает недоброе.

Когда сэр Дрого уселся за стол и перед ним поставили флягу с элем и кружку, Дженевра взялась за свое рукоделье, чтобы чем-нибудь занять руки и не встречаться с ним взглядом.

– Я сожалею, что моего мужа нет здесь и он не может вас поприветствовать. Вероятно, вы принесли новости о вашей матушке?

– О леди Сен-Обэн? Нет. А почему вы спрашиваете?

– Леди Алида, ваша сестра, прислала гонца с сообщением, что ваша матушка больна и желает видеть лорда Сен-Обэна. Вы ничего об этом не знаете?

Не отрывая глаз от работы, она наблюдала за ним из-под опущенных ресниц. На губах Дрого промелькнула довольная улыбка.

– Об этом мне ничего не известно, сестра. Я надеялся, что меня встретит мой брат и самолично представит своей очаровательной жене. Поскольку он не сообщил родным о своей свадьбе, я, как и прочие члены семейства, не имел возможности присутствовать на церемонии. Посему поспешил сюда, дабы выразить свои наилучшие пожелания по поводу этого счастливого события.

– Гонец, – осторожно произнесла Дженевра, – упомянул, что вы много времени проводите в Тиркалле во время отсутствия его светлости. Мне кажется странным, что вы ничего не слышали о болезни леди Сен-Обэн.

Дрого беспечно взмахнул рукой. Пальцы у него были такие же длинные, как у брата, но, разумеется, без шрамов, появившихся у Роберта из-за нелегких бранных трудов.

– Наверное, это просто уловка, моя дорогая леди, – уловка, чтобы заманить сына к себе. Моя мать весьма огорчилась, что ее не пригласили на свадьбу.

Это Дженевра могла понять, однако свекровь отправила поздравительное письмо, пусть даже немного формальное. «Нет, объяснения сэра Дрого неправдоподобны. Письмо подписала леди Алида. Роберт ни на минуту не сомневался в этом. А я знаю, что он любит свою сестру и безоговорочно доверяет ей».

– Когда вы были в последний раз в Тиркалле? – спросила Дженевра.

– О, – непринужденно ответил он, – думаю, с месяц назад. По пути сюда я навестил нескольких моих друзей. Ваш замок расположен на самом краю света.

– У принца Эдуарда есть несколько замков в Корнуэлле, – мягко одернула его Дженевра. – А они намного дальше на западе.

– Однако он туда почти не заглядывает. И вообще, в последнее время он мало чем интересуется. – Дрого не удалось скрыть злорадство, прозвучавшее в его голосе. – Я слышал, принц смертельно болен. А король уже стар и путается с этой шлюхой, Алисой Перерс.

Он разгладил на своих бедрах алый шелк, и этот нарочито показной жест вызвал у Дженевры раздражение. Белая парчовая накидка, в которой он приехал, аккуратно висела на свободном крючке.

– Ничего удивительного, что мой почтенный, туповатый братец решил, так сказать, уйти в отставку и перестал участвовать в походах. Сражаться не за кого.

Дженевра решила пропустить мимо ушей не очень лестный отзыв о Роберте.

– Еще эля, сэр Дрого? – вместо ответа предложила она.

Он кивнул головой, и Дженевра подала знак слуге, чтобы тот наполнил чашу гостя. Свиту рыцаря уже отвели в дом для приезжих. Это было длинное невысокое здание недалеко от дома Мартина, примостившееся возле внутренней оборонительной стены, через которую она вышла на утес в своем вчерашнем сне. Дженевра вспомнила об этом и содрогнулась.

Дрого осушил чашу.

– И когда же мой почтенный братец уехал в Тиркалл? – поинтересовался он.

Встревоженная Дженевра встала. У нее пропало желание продолжать разговор с деверем. Собаки тоже поднялись и застыли возле ее ног.

– Два дня назад. – Дженевра выдавила радушную улыбку. – Ужин подадут через час, сэр Дрого. Может, вы желаете отдохнуть в своей комнате? Ваш слуга и багаж уже там.

Заученно изящным движением Дрого встал на ноги, звякнув при этом шпорами – золотыми, конечно, как же, рыцарь! – напоминая о своем рыцарском звании.

– Принеси мой плащ! – спесивым тоном приказал он слуге, который должен был сопровождать гостя в его покои.

Дженевра, наполненная дурными предчувствиями, проследила взглядом, как Дрого покидал зал. Она спрашивала себя, сколько он собирается здесь пробыть. «В отсутствие Роберта ему, конечно, не следует задерживаться в Мерлинскрэге больше чем на одну ночь».


Надежды Дженевры, что Дрого скоро уедет, к ее большому разочарованию, развеялись в прах. Она не могла выставить его за дверь, боясь показаться грубой и негостеприимной. Дни тянулись один за другим, и Дженевра начала думать, что он решил дождаться возвращения брата.

Все было бы не так плохо, если бы Дрого не стремился очаровать ее. Под любым, даже самым незначительным предлогом он искал ее общества, приглашал покататься верхом и поохотиться, несмотря на то что она неизменно отказывалась, предпочитая ездить на Хлое в его отсутствие.

Он задавал ей бесчисленные вопросы о ней самой и о Мерлинскрэге, на которые она отвечала по возможности скупо, предлагал сразиться с ним в шахматы, и она старалась любым способом проиграть. Он заливал ее потоком сентиментальных песен, которые исполнял высоким тенором, аккомпанируя себе на лютне из черного дерева и слоновой кости. Словом, давал понять, что находит ее прелести неотразимыми.