– Отец наш Небесный, Создатель всего сущего на земле! Помоги мне и сотвори так, чтобы я смогла искренне полюбить лорда Гарольда Ноттингема, как уже много лет люблю неизвестного благородного рыцаря. Пусть он так и не представился мне, зато спас из реки, куда меня сбросил Эмерик Ноттингем. Пусть же и лорд Гарольд Ноттингем так же искренне и на всю жизнь полюбит меня! До тех самых пор, пока смерть не разлучит нас!

Две слезинки покатились из ее прекрасных голубых глаз по розовым щекам. Бетти смахнула непрошенные слезы пальцами. Расстроенное личико девушки даже сейчас не утратило своей красоты, хотя ресницы слиплись от соленой влаги и потемнели, а аккуратный прямой носик покраснел и немного припух. Всхлипнув пару раз, девушка, наконец, встала с колен и вымыла лицо в фарфоровой миске. Стало немного легче, но чтобы окончательно успокоиться, Элизабет принялась бродить по комнате – от порога до кровати под сиреневым балдахином, а от нее к Окну. Мягкие туфли неслышно ступали по толстому, пушистому персидскому ковру, чей длинный шерстяной ворс совершенно скрадывал звуки шагов.

Со злостью сбросив замшевые туфли, так, что они разлетелись в разные углы комнаты, Элизабет вновь натянула узкие высокие сапоги, и, оправив подол своего темно-зеленого платья из дорогой ткани, быстро спустилась по лестнице, постукивая каблуками по каменным ступеням. Проходя по коридору мимо двери столовой, она постояла немного, прислушиваясь, как звенит посуда, как тихо переговариваются о чем-то члены семьи, все еще восседающие за столом. Завтрак обычно растягивался на час-полтора, поскольку дядя Эдвард очень любил общаться со своими домочадцами и прислугой во время обильных и довольно длительных трапез.

Бетти захотелось изо всех сил ударить ногой по тяжелой дубовой двери! Ярость уже не просто скопилась в ней – она клокотала в душе и требовала выхода. Но не находила его, скованная строгой обстановкой замка и выработанной привычкой сдержанного поведения в обществе.

В своем стойле Вайолент, слегка пофыркивая, без особой жадности хрустел овсом, сунув нос в кормушку. Заметив хозяйку, он нетерпеливо закивал головой, радостно приветствуя ее неожиданное появление в конюшне. Ее возбуждение и раздражение, похоже, передалось жеребцу, поскольку он нервно заплясал на месте. Когда же конюх попытался оседлать животное, Вайолент и вовсе внезапно укусил мужчину за плечо. Тот охнул и шарахнулся в сторону от рысака.

– Прости, Том! – Бетти понимала, что конь злится на нее. Он чувствует ее ярость, но не понимает причины. И, как всегда в таких случаях, достается тому, кто всего ближе. – Иди, я оседлаю его сама… Тихо, Вайолент, дорогой! Томас не виноват ни в чем! Тихо, тихо, милый! – девушка успокаивала коня, но никак не могла привести в порядок свои чувства. Мучительное напряжение сквозило в ее резких движениях, в стиснутых зубах, сквозь которые она с трудом цедила слова, и в сосредоточенном взгляде голубых глаз.

– У Вас случилось что-то неприятное, леди Элизабет? – несмотря на укус, полученный от коня, Том Паркин, как всегда, вел себя с хозяйкой любезно, учтиво и добродушно. Но Бетти предпочла сейчас промолчать, чтобы не разрыдаться от его сочувствия. Не хватало еще посвящать прислугу в семейные дрязги!

Когда-то именно Том учил ее взнуздывать и седлать коней, хотя был старше Бетти всего на три года. Парень обожал свою юную хозяйку с детства, и она могла на него положиться. Коренастый, широкоплечий, с внимательным взглядом спокойных карих глаз, он всегда производил на нее магнетическое успокаивающее действие. Но сегодня даже он не мог ее успокоить. Поэтому девушка неопределенно махнула рукой и, пряча раскрасневшееся от злости лицо, вскочила в седло и пустила Вайолента крупной рысью.

Конь помчался по привычной для него дороге: сначала проскочил под металлической решеткой ворот, затем на одном вздохе миновал мост, перекинутый через русло Трэнта в самом узком месте. Глухо протопали подковы по прочным дубовым плахам настила. Кусочки сухой глины осыпались в воду с крутого глинистого берега, распугивая резвящихся на мелководье мальков. Рыбешки метнулись на глубину испуганной дружной стайкой, словно туча черных, глазастых головастиков. Вслед за ними гулко шлепнула хвостом полосатая щука с зеленоватыми плавниками. Как видно, стремительный, шумный бег коня спугнул речную хищницу, испортив ей охоту.

Когда впереди показалось неказистое строение с узкими окошками, похожими на бойницы, Элизабет немного отпустила поводья и позволила Вайоленту бежать свободнее и расслабленнее. Здесь находилась водяная мельница, сложенная из грубых, плохо отесанных камней. Затворы на плотине были приподняты, и вода весело, точно играя, журчала, низвергаясь вниз с невысокой дамбы. Мельник в присыпанной мукой соломенной шляпе, из-под которой торчали едва причесанные рыжие волосы, так же запорошенные молотым зерном, сидел на высоком крыльце и, устало щурясь от яркого утреннего солнца, курил. Толстые искривленные пальцы его крепко держали дымящуюся трубку. И, приглядевшись, можно было заметить на тыльной стороне ладони мужчины нежную позолоту веснушек. Заметив роскошно одетую всадницу, мельник приподнял шляпу и, оторвав толстый зад от каменной ступеньки, низко поклонился. В ответ Элизабет лишь тряхнула головой, и ее длинные волосы золотистой веселой волной, резко контрастирующей с мрачным выражением лица, взлетели над плечами.

Объехав мельницу, леди направила жеребца прямо на плотину. Оказавшись на ее середине, придержала коня и спешилась. Да, именно здесь когда-то давно все и произошло! Был точно такой же солнечный день, только тогда она; носилась по окрестностям на маленьком рыжем пони по имени Лойял. Бетти, собираясь заняться рыбной ловлей, отпустила свою лошадку на волю, и пони, почувствовав свободу и близость пастбища, сразу же выбрался с плотины на берег и принялся мирно щипать траву, неспешно удаляясь от мельницы…

Вода тогда низвергалась из переполненного пруда с гулом и ревом и неслась дальше без остановки, направляясь, как видно, к далекому морю. Мельничные колеса безостановочно крутились. Грохотали работающие жернова. Плечистый крестьянин носил из повозки мешки с пшеницей, с натугой ступая кривоватыми натруженными ногами по высоким ступеням. Когда же, сбросив мешок в полумраке мельницы, он вновь появлялся в дверном проеме, Элизабет видела его покрасневшее потное лицо и довольные, слегка шальные глаза – небесно-голубые, окруженные красными веками и густыми белесыми, какими-то глуповато-поросячьими ресницами.

Устроившись на плотине, девочка безуспешно пыталась забросить в воду свою удочку. Но торопливая вода все время норовила потопить легкий поплавок из гусиного перышка. А Бетти казалось, что это поклевка. Она торопливо выдергивала из воды крючок с одним лишь извивающимся жирным червяком, представляющим для голодной рыбешки предел мечтаний. Увлеченная своим занятием, девочка и не заметила, как среди шума, плеска, гула и сверкания текучей воды появился на плотине Эмерик Ноттингем – племянник неведомого ей в ту пору богатого землевладельца. Холодные, желтовато-зеленые глаза смотрели на нее с дерзкой презрительной насмешкой:

– Здесь не водится никакая рыба, глупая леди Стэнли! – язвительный высокий голос мальчишки раздражал ее, но Бетти сделала вид, что не слышит его, и предприняла очередную попытку забросить удочку. Она прекрасно понимала бессмысленность своего занятия. Но ей нравилась эта игра с рекой, словно с отпущенной на свободу собакой. Было забавно наблюдать, как пустотелая трубочка поплавка ныряет в воду и снова всплывает на поверхность, доказывая свою вечную непотопляемость.

– Слышите, леди?! – настаивал юноша. – Здесь Вы ничего не поймаете! – в голосе подростка появилось уже явное недовольство и раздражение. – Вы слышите меня, леди?!

А Бетти молчала, надеясь, что юный Ноттингем отвяжется, догадавшись, что она просто развлекается с водой. Но мальчишка вдруг с перекошенным от непонятной ярости лицом, сжал кулаки и, подскочив к девочке, с силой толкнул ее в спину!..

Бетти от неожиданности не удержалась на ногах и соскользнула вниз вместе с потоком воды, спрыгивающим с поставцов. Девочка мгновенно закружилась в водовороте, то погружаясь в воду с головой, то выныривая. Тяжелое бархатное платье намокло и тянуло вниз, в угрожающую опасность темной неведомой бездны… Страх охватил все существо Бетти, и она в отчаянии принялась отталкивать от себя тяжелые, поглощающие ее струи, всем своим слабым телом устремляясь вверх – туда, где сияло небо, где горело солнце, где метались над водой веселые лепечущие что-то на своем языке стремительные ласточки, и где белые чайки кричали что-то тревожно и просительно!..

Потом Бетти почувствовала, что сильная вода захватила ее в могучие объятия и, легко пересилив отчаянное сопротивление, потянула вниз, в свою темную глубину, пронизанную мириадами сверкающих звезд… Второе солнце ослепительно вспыхнуло в самой темной глубине, и девочка устремилась к этому солнцу, а оно внезапно погасло… Мир вокруг нее погрузился в полный мрак. Задыхаясь, Бетти сделала судорожный резкий вздох, и… Вода хлынула ей в нос!.. Тело стало тяжелым и неповоротливым, и малышка почувствовала, что погружается все глубже и глубже. Раскрыв глаза, она попыталась отыскать во мраке хоть одно светлое пятнышко и в последнем усилии стала разгребать перед собой воду…

Руки коснулись шелковистого донного песка. Бетти уже хотела оттолкнуться, как в это время кто-то грубо и больно схватил ее за густые длинные волосы и безжалостно потянул наверх. Девочка хотела кричать, но из горла не вырвалось ни единого звука, только воздушные пузырьки вскипали перед ее лицом и рвались наверх, как бывает, когда в котле закипает вода…

Внезапно Бетти почувствовала, что голова оказалась на поверхности реки, и яркий солнечный свет мгновенно ослепил ее. Она зажмурилась и, закашлявшись, сделала глубокий выдох, выплюнув, как ей показалось, целое ведро воды. Потом девочка судорожно втянула носом воздух, и он оглушил ее своими запахами и ароматами! В следующее мгновение Бетти снова погрузилась в черную бездну…