— Да не думай ты об этом.

Теперь Индиго не устроил бы такой ответ.

Она шагнула к окну и посмотрела вдоль улицы на «Лаки Наггет». Если и был на земле специалист по вопросам взаимоотношений между мужчиной и женщиной, так это была Френни.

— Думаю, что мы почти закончили. Неожиданно раздавшийся голос матери заставил

Индиго вздрогнуть. Иногда ее мать каким-то сверхъестественным образом могла читать ее мысли.

— Я, хм… Да, здесь я, во всяком случае, все закончила. Лоретта улыбнулась и расправила свой фартук.

— Нам лучше поспешить. Мне не хотелось бы перепечь ветчину. — Она сморщила нос: — Надо бы попрыскать здесь ванилином. Этот дом был так долго заперт, что воздух стал затхлым.

— Ванилином! Его не было в моем списке. Он мне может понадобиться, когда я буду печь.

У Лоретты брови поднялись от удивления.

— Ты, печь?

Индиго облизнула пересохшие губы.

— Я, наверное, изменюсь теперь, когда стану замужней женщиной.

— Возможно, и изменишься. Но сейчас я уверена только в одном, тебе нужно чуточку ванилина, чтобы освежить воздух. Думаю, у тебя есть время, чтобы пойти в магазин и купить немного ванилина.

Индиго не смогла скрыть нетерпения.

— Только никуда больше не заходи, — предупредила мать, грозя пальцем. — Тебе еще нужно вымыться и одеться. Если я все рассчитала правильно, Джейк вернется с отцом О`Трейди через пару часов. Ты же не можешь выходить замуж в штанах из оленьей кожи.

Когда мать замолчала, в глазах у нее появилось задумчивое выражение, и она попыталась улыбнуться. Индиго поняла, что впервые мать смотрит на нее как на женщину. На ее лице читались любовь и гордость. Длилось это всего мгновение, но Индиго знала, что именно это мгновение ознаменовало ее расставание с детством. Эта мысль заставила ее почувствовать себя одинокой, невероятно одинокой.

Индиго быстренько сбегала в магазин. Купив ванилин, она засунула его за пояс брюк и побежала в северный конец городка, чтобы обогнуть здания. Слева у «Лаки Наггет» стоял искривленный дуб. Она вскарабкалась по нему, добралась до крыши и подползла к окну Френни. Постучав в окно, она прижалась к дощатой обшивке, чтобы ее не заметили с улицы.

Пожалуйста, Френни, окажись сейчас не внизу, а у себя в комнате.

Она услышала, как открылось окно. Высунулась светлая головка Френни.

— Индиго! А я не ждала тебя сегодня. Индиго поднырнула под раму в комнате Френни.

— Я в отчаянии, Френни. Мне нужно с тобой поговорить.

Зеленые глаза Френни светились интересом.

— Господи, Индиго, в чем дело?

Запыхавшись от бега, Индиго старалась восстановить дыхание.

— Только, пожалуйста, не говори, как моя мама, чтобы я просто не думала об этом. Обещаешь?

— Я вообще-то не люблю обещать, когда я не знаю, что я обещаю. Но, посмотрев на взволнованное лицо Индиго, Френни кивнула.

— Ты какая-то особенная. Скажи мне, что случилось?

— Я собираюсь выходить замуж.

Сбиваясь и спеша высказаться, Индиго рассказала все, что случилось с тех пор, как она видела Френни несколько часов тому назад. В заключение она сказала:

— Сегодня моя первая брачная ночь, Френни. Я никому, кроме тебя, не сказала бы об этом. Я так боюсь, что у меня ноги трясутся.

— О, Господи…

Сострадание, которое она увидела в глазах Френни, подтвердило ее самые худшие опасения; эти брачные ночи были самым настоящим испытанием. В глубине души она надеялась, что Френни скажет ей, что секс на самом деле не так уж плох.

— Я его почти не знаю, — выпалила она, — как же я смогу вынести, — ну, ты знаешь, что. Ты единственный человек, к которому я могу обратиться.

Рот Френни искривился.

— Потому что я — не леди?

Индиго совсем не собиралась обижать Френни.

— О, Френни, нет! Ты же мой друг. Я подумала, что если кто и знает, как через это пройти, так это ты. Здесь нужно что-нибудь такое придумать.

Френни нахмурилась и надула губки. Потом на губах ее появилась улыбка.

— Что ж, ты не ошиблась. Я твой друг. Я действительно знаю, как через это пройти, и здесь можно кое-что придумать. Я, во всяком случае, такой прием знаю, а уж об остальных женщинах сказать не могу, — она подвела Индиго к кровати и указала на то место, куда можно было сесть. — Садись и постарайся убрать со своего лица это выражение ужаса. Ситуация, конечно, не из приятных, но ты все вытерпишь и переживешь.

— Я бы лучше умерла, но только пользы от этого никакой.

— Я и сама несколько раз хотела умереть.

Френни расправила отвороты своего голубого халатика, завязала потуже пояс и уселась на краешке кровати. Глядя на нее, Индиго не могла поверить, что она действительно занимается тем, чем она занимается, для того, чтобы заработать себе на жизнь. У нее было удивительно милое лицо, которое напоминало лицо ангела. Светлые волосы, сверкающим нимбом обрамлявшие ее лицо, еще больше усиливали это впечатление. Она была на два года младше Индиго, и огромные зеленые глаза этой семнадцатилетней девушки светились неподдельной невинностью. Она совершенно не подходила для подобного заведения.

В течение нескольких секунд Френни изучала потолок. Ее хорошенькое маленькое личико было омрачено грустью. Наконец она заговорила:

— Как через это пройти? Господи, Индиго, не так уж легко ответить на твой вопрос, — она опустила голову. — Ты когда-нибудь представляешь себе какие-нибудь сцены и переживаешь их?

— Иногда, когда мне нечего делать, но это бывает не так уж часто.

— Если ты знаешь, что это такое, остальное не имеет значения, — улыбнулась Френни. — Я поняла давным-давно, что женщина может вытерпеть абсолютно все, если она не будет замыкаться в себе, а представит себе какую-то удивительную вымышленную ситуацию. Для этого, конечно, требуется небольшая практика, но можно так хорошо этому научиться, что ты даже не будешь осознавать, что происходит с тобой на самом деле.

— Правда?

— А как же иначе я смогла бы делать то, что я делаю? — подмигнула Френни. — Ведь не думаешь же ты, что мне это нравится?

— Да, но вымышленные ситуации? Это звучит как-то не очень надежно.

— Это действительно надежно, — она указала на дверь. — Как только в эту дверь раздается по вечерам первый стук, я перестаю рассуждать.

Она пожала своими изящными плечиками.

— Я отправляюсь на прогулку и сижу где-нибудь возле сверкающего потока и слушаю пение птиц. Или я воображаю себя посреди поля маргариток, танцующих под ветром, и тогда я ложусь на спину и слежу за проплывающими облаками.

На губах у нее появилась мечтательная улыбка.

— Это просто божественно. А всех мужчин, которые приходят сюда, я вижу, как в тумане. Один и тот же человек может прийти сюда пять раз за ночь, а я даже не пойму этого. Я совсем не смотрю в их лица, я не слышу их имен, я просто ничего не чувствую.

— Ничего?

Улыбка неожиданно исчезла с лица Френни.

— За исключением двух раз, что в общем-то не так уж много. А с тобой такого случиться не может.

— Чего именно?

Теперь губы Френни вытянулись в ниточку.

— Когда ты работаешь там, где приходится работать мне, то хоть один раз, да повстречается тебе человек с подлой натурой.

Сердце Индиго остановилось.

— А что, если Джейк и есть такой человек?

— Тогда он непременно заглянул бы сюда! — улыбнулась Френни. — Успокойся, Индиго! Если ты поладишь с Джейком и будешь делать, как он просит, зачем ему быть грубым с тобой? Просто ляг на спину в поле маргариток, и не заметишь, как уже все закончится.

— Скажи мне правду. Это больно? — выдохнула Индиго.

— Только в первый раз. А потом нет.

— А сильно больно?

— У кого как, — вздохнула Френни. — Если тебе попадется заботливый муж, то не так уж это и плохо.

— А если он не заботливый?

Тень набежала на глаза Френни. Индиго поняла, что у Френни первый мужчина был далеко не заботливым и что он сделал ей больно, очень больно. Эта мысль заставила ее забыть о своих собственных заботах, а когда она вновь вспомнила о них, они уже не казались ей такими важными. Но ради самого Господа Бога она не смогла бы поменяться с Френни местами.

Френни облизнула губы, но так и не решилась встретиться с Индиго взглядом.

— Даже если он и не такой заботливый, Индиго, это не очень больно. Не больнее, чем уколоть палец о колючку.

Индиго догадалась, что Френни говорит неправду, чтобы пощадить ее. Сдавленным от волнения голосом она сказала:

— Я люблю тебя, Френни.

Френни даже зарделась от удовольствия.

— Правда?

— У меня никогда не было сестры. Ты для меня самая близкая и всегда такой будешь. Спасибо тебе за то, что ты поговорила со мной.

На розовых щечках Френни появились ямочки, и она сказала:

— А для чего же тогда нужна сестра, как не для того, чтобы поговорить с ней?

Индиго хотелось бы остаться подольше, но, взглянув с беспокойством на часы, которые стояли на прикроватном столике, она сказал:

— Думаю, мне пора идти, пока мама не намылила мне шею и не вывесила меня на просушку.

— Не унывай! — кивнула Френни. — Когда мы увидимся в следующий раз, все будет уже позади, и мы вместе посмеемся над этим.

— Надеюсь, ты права. Френни поднялась с кровати.

— Подумай обо всех тех женщинах, которые прошли через это до тебя. Мы же не умерли. И ты не умрешь.

Перед тем, как вылезти из окна, Индиго остановилась и повернулась, чтобы еще раз обнять свою подругу, а потом ступила на покатый склон крыши. Взявшись за нижнюю поперечину окна, чтобы закрыть его, Френни сказала:

— Осторожнее. Не поскользнись.

— Сегодня я не возражала бы против того, чтобы свернуть себе шею.

— Не забывай думать о маргаритках, — хихикнула Френни.

Пока Индиго спускалась вниз по дубу, она вознесла быструю хвалу Богу за то, что он послал ей такую хорошую подругу. Френни, «Запачканная голубка». По крайней мере, в сотый раз Индиго задала себе вопрос: что привело такую милую девушку на путь проституции. Сама Френни никогда об этом не заговаривала, а Индиго уважала ее право на тайну, что, однако, не избавляло ее от любопытства.