Миранда дала себе клятву, что не поддастся на его лесть.

— Ерунда, — сказала она.

— Мисс Трой, это не ерунда, во всяком случае, с моей точки зрения. Вы бросились спасать меня. Необходим определенный характер, чтобы прийти на помощь другому человеку, рискуя оказаться в скандальном положении.

Несмотря на то, что эти слова показались Миранде искренними, она оставалась настроенной скептически.

— Как же можно вычитать все это в моем дневнике?

— Призвание человека отражает его философию. Естественно, что прочитав ваши слова по поводу пейзажного садоводства, я открыл вашу философию.

Миранда скептически покачала головой:

— Не путайте мое призвание с философией. Я загораюсь все новыми идеями, но я же покупаю новые шляпки, меняю их по прошествии сезона и моды. Я вообще не удивлюсь, если моя страсть к пейзажному садоводству не продержится и месяца.

— Вы нарочно стараетесь показаться легкомысленной.

— Если вы сомневаетесь в моих словах, поинтересуйтесь у моей матери. Она сможет подтвердить, что я последовательно увлекалась и разрисовкой ширм, и писанием романов, игрой на арфе, изучением физиогномики и прочей ерундой.

— Это не легкомыслие. Диапазон ваших интересов свидетельствует о размахе и глубине вашей философии. Вам претит ограниченность, мисс Трой. Вам нравится блуждать среди великого разнообразия мира и не довольствоваться чем-либо одним, в точности так же, как вы предпочитаете пейзаж, в котором природе предоставлено развиваться необузданно и свободно. Именно поэтому, как я подозреваю, вы пребываете не замужем.

Миранда покраснела.

— Прошу прощения!

— Незачем извиняться. Я лишь констатирую истину, как я ее вижу, а истина заключается в том, мисс Трой, что вы вполне справедливо избегаете брака, который слишком стеснял бы вас своими узами, если, конечно, вы не подыщете себе супруга, чья философия будет близка вашей.

Убитая таким анализом, Миранда попыталась перевести разговор на другую тему.

— Кажется, вы весьма разбираетесь в призваниях, сэр. А в чем же, позвольте спросить, ваше призвание?

Он улыбнулся.

— В игре.

— Вы игрок!

Миранда констатировала это с удовлетворением, поскольку ожидала нечто подобное.

Он величаво поклонился:

— Это действительно так.

— Скажите, мистер Гастингс, а чем конкретно занимаются игроки — то есть, когда они не сватают молодых леди своим приятелям?

— Ну, прежде всего, играют в карты.

— О, какая скукотища.

Улыбка его поблекла. Он посмотрел на мисс Трой так, будто у нее только что выросла еще одна голова.

— Вы не любите карты?

— Я никогда не играла. Меня пытались научить, но у меня не получилось.

— Не могу поверить. В карты может играть любой. Даже моя матушка играет.

— Может, я бы и научилась, если бы у меня появился интерес, но я нахожу любую игру в карты утомительной.

Теперь пришла его очередь обижаться.

— Утомительной?!

— Ну, какой смысл в игре? Просто выиграть. Меня это не интересует.

Он сделал шаг назад, чтобы с ног до головы рассмотреть эту еретичку.

— Вы спрашиваете, какой смысл в игре? Да цивилизация стоит на играх, поскольку игра — это не больше и не меньше как стремление поставить на карту все или, по крайней мере, очень многое, исходя из собственного суждения. Цель заключается не просто в том, чтобы выиграть; это риск. Риск — вещь такая же древняя, как само человечество, и так же освященная веками, как Библия, в которой о риске упоминается неоднократно. Вспомните, древние прибегали к палочкам разной длины и к стрелам без наконечников, чтобы возводить на трон царей, собирать войска и улаживать споры. Мы наблюдаем риск в наши дни — в игре политиков, например, и в игре ухаживания. Вы только подумайте, чем вы рисковали, согласившись спасти мою шкуру.

— Все это — серьезные вопросы, мистер Гастингс, а не игры.

— Но признайтесь, что каждый из них содержит в себе существенный элемент игры, не говоря уже об абсурдности.

Помедлив с минуту, она сказала:

— Я вижу, вы глубоко изучали этот предмет.

— Так же глубоко, как мистер Уолпол изучал пейзажное садоводство.

Миранда тряхнула головой:

— Быть может, вы последуете его примеру и напишете книгу?

Уловив вызов в словах мисс Трой, мистер Гастингс улыбнулся:

— Возможно.

Ему нравилось заставить партнера раскрыть карты в спальне не меньше, чем в игорном доме мисс Стаут, и не однажды это удавалось.

— Да, я считаю, что напишу книгу. Я изложу в ней все свои принципы игры. Они будут составлять не только условия выигрыша, но и целую философию.

Миранда с иронией поинтересовалась:

— Принести вам карандаш и бумагу?

Ее вызов пришелся мистеру Гастингсу по душе. Она была намного интересней уступчивых, жеманных мисс, с которыми он привык иметь дело. Ни одна из них не спрятала бы его в своей спальне.

Он приблизился к мисс Трой:

— Пока карандаш и бумагу приносить не надо, если позволите. Как раз сейчас мне захотелось научить вас играть в карты.

Это прозвучало не столько как предложение, сколько как приказ.

Миранда покачала головой. Не так-то просто ее заморочить.

— Лучше используйте свое время на то, чтобы забраться в какую-нибудь другую спальню.

— Я буду держать с вами пари, мисс Трой.

— Я не имею обыкновения держать пари.

Он не обратил внимания на ее слова.

— Условия будут таковы: если мне удастся научить вас играть в карты в течение часа, то вы позволите мне остаться еще на одну ночь под вашей великодушной защитой. Если мне не удастся сделать это, то я уберусь отсюда и больше не буду мучить вас.

Миранда посмотрела на него и быстро отвела взгляд. Наглость этого мужчины была невыносима. К этому прибавлялась сила его взгляда. Глаза его сверкали на фоне кровоподтеков на лбу. Но более всего Миранду поразило то, что он только что несказанно польстил ей. Мистер Гастингс предоставил ей возможность слукавить по собственному выбору. Она могла провести следующий час, противясь его наставлениям, притворяясь, что учится, и таким образом избавиться от него навсегда. Искушенный игрок, мистер Гастингс знал о такой возможности, и тем не менее предложил ей пари. Пари на честность.

Это льстило Миранде без меры. Воспевай он в течение месяца ее красоту и очарование, он не польстил бы ей так, как когда засвидетельствовал ее честность. Миранда не была уверена, что заслужила этот комплимент.

Мистер Гастингс прервал ее размышления:

— Если вы будете столь любезны, чтобы найти мой сюртук, то мы приступим к игре.

Его слова вернули ее к действительности.

— Я спрятала его перед тем, как вошла Дейзи. Боюсь, он весь в крови.

— В крови он или нет, но там в кармане лежит колода карт. Я не могу учить вас, мисс Трой, без надлежащего инструментария.

Она подвела его к гардеробу и, открыв дверцу, нащупала сюртук у дальней стенки, за своей обувью. Ее поразило, что мистера Гастингса, казалось, менее всего беспокоит плачевное состояние его замечательной одежды. Он был занят исключительно поисками карт. Вытащив колоду, он высоко поднял ее и улыбнулся. Сюртук был небрежно брошен поперек кресла. Мистер Гастингс взял у Миранды дневник и положил его поверх сюртука.

Бросив взгляд вокруг, он попытался решить, где можно играть. Кровать, как он заявил, попробовав ее на жесткость, была слишком мягка.

— Пожалуй, канапе, — сказал он, усевшись слева.

Он положил колоду карт посередине и жестом предложил мисс Трой сесть справа.

Бросив на него короткий взгляд, Миранда села. Игра предстала перед ней в свете проверки: станет ли она лукавить или нет, воспользовавшись той возможностью, которую предоставил ей мистер Гастингс? Соблазн есть, призналась она себе. В конце концов, она явно предпочитает вернуться к прежней безмятежной жизни, чем терпеть этого негодяя в своем жилище. В то же время обман ради комфорта был ей не по душе. С точки зрения мисс Трой, лучше уж рискнуть вызвать скандал и вынести еще одну ночь с наглым мистером Гастингсом, чем опускаться столь низко. Миранда взяла себя в руки и переключила внимание на игру.

Мистер Гастингс сдал им по четыре карты рубашкой вверх и положил еще четыре между ними рубашкой вниз.

— Валет оценивается в одиннадцать очков, — сказал он, — дама в двенадцать, король в тринадцать.

Все это время Миранда наблюдала за тем, как изящно движутся его руки, и хотя она скорее прислушивалась к тому, с каким жаром он говорил, чем к значению произносимых им слов, она кивнула, когда мистер Гастингс спросил, понятно ли ей.

Довольный, он продолжил демонстрацию того, как надо крыть карты на столе или, точнее, в данном случае на канапе. Он аккуратно покрыл красной картой черную и отложил их в свою сторону, поясняя при этом, что поскольку у него была десятка бубей, то ему положены еще два очка. Если бы это была двойка пик, то он заработал бы только одно дополнительное очко.

— Видите, — говорил он, завораживая мисс Трой своей улыбкой, — игра прекрасна в своей простоте.

Миранда припомнила, как наблюдала за своими племянниками и племянницами, игравшими в эту игру. Они пытались подключить и ее, но она разволновалась и стала теряться, а они дразнили ее и смеялись над ней. Они играли с азартом, как и мистер Гастингс. Как и у мистера Гастингса, у них краснели щеки и оживленно блестели глаза.

Мистер Гастингс, отметила Миранда, обучал ее с такой страстью, что она смотрела на его лицо чаще, чем на карты, в результате чего неизбежно теряла нить рассуждений. Вскоре она окончательно запуталась. Она смотрела на четыре карты в своей руке, не в состоянии сообразить, какую пользу можно извлечь из них, и не интересуясь этим.