Мишель Лейтон - Поднимаясь ко мне

Я вздыхаю:

– Нет, это не о фаллоимитаторах. Ты всегда просыпаешься с такими мыслями?

– Конечно! А почему нет? Я так засыпаю. Потому и просыпаюсь так же. Мой восхитительный друг никогда не устает, Лив. И никогда не спит.

Я усмехаюсь:

– Очевидно, твоя скромность тоже.

– Эй. Я просто сказала все как есть.

– Тогда уйми на минутку свою неуемную откровенность.

– Ладно. Чего тебе надо?

Я не хотела лгать Джинджер, поэтому тщательно избегала упоминания чего бы то ни было, что могло возбудить ее любопытство, особенно по поводу близнецов. А это могло произойти в любой момент.

Я пересказала ей вкратце (или лучше сказать – кратчайшим образом) телефонный разговор с Кэшем. Когда я процитировала его слова, Джинджер ответила возгласом, который меня насторожил:

– А-ах!

– Что означает это твое «а-ах»?

– Ничего. Правда. По мне, он мямлил так же, как и ты. Это не прямое признание, но прозвучало очень провокационно.

– Провокационно?

– Да, провокационно. С целью спровоцировать. Ты знаешь, я осваиваю эту технику – провоцировать и быть спровоцированной, так что это мне известно.

– Значит, мне лучше не думать, что он признался в любви?

– Я бы не стала, просто чтобы себя обезопасить. Кроме того, ты сама не хотела, чтобы он говорил это в такой ситуации. Получается, он как будто просто реагирует на твои слова. Очевидно, такой горячий парень может проявить большую оригинальность.

– О, у него с оригинальностью все в порядке.

– Черт тебя подери! Не дразни меня, если не собираешься принести кусочек этого леденца ко мне домой прямо сейчас.

– Это было бы затруднительно по многим причинам.

– Затруднительно? Затруднительно нарушать девственность. Но ради такого партнера я бы с ней рассталась, чтобы он мог войти. Я готова на преступление и два мелких правонарушения ради часа близости с таким.

– Только одно преступление? Думаю, тебе придется повысить ставки ради этих парней, Джинджер.

Громкий, драматический вздох.

– Ладно, три преступления и ни одного правонарушения – это мое последнее слово.

– Продано!

Мы обе хохочем, но потом Джинджер становится серьезной.

– По правде говоря, Лив, если ты его любишь, я бы сказала – рискни, но я хочу, чтобы ты была точно уверена. Он может разорвать твое сердце на тысячу мелких кусочков, если ты ему позволишь.

– Знаю.

– Но если он – тот самый, тогда стоит попробовать.

– И это я тоже знаю. И думаю, он тот самый.

– Ты должна предупредить его, что, если он тебя обидит, я воткну ему ножницы в яйца. Скажи ему, ладно? Ты ему это скажешь, потому что я не шучу. Его аппетитная задница узнает, кто такой Брюс Ли.

– Надеюсь, у тебя не будет причин превращаться в Брюса.

– Я тоже, детка. Я тоже.

– Ну, тогда…

Стук в окно пугает меня и не дает закончить мысль. Сердце подпрыгивает к самому горлу, пока я не различаю, что это всего лишь студент. Молоденький парнишка в бейсболке с эмблемой «Yankees», белой футболке и с болтающимся на одном плече рюкзаком. Он робко улыбается, поэтому я опускаю стекло, чтобы узнать, чего он хочет.

– Я могу вам…

Не успеваю закончить фразу – вонючая тряпка затыкает мне рот и нос. Я борюсь, но безуспешно. Через несколько секунд лицо, стоящее у меня перед глазами, расплывается, и мир погружается в темноту.

Стою на парковке рядом с давно заброшенным складским зданием в той части Атланты, где не дай бог очутиться, когда стемнеет. Меня проинструктировали, что я должен явиться сюда один, как только заберу книги из банка. Так я и сделал.

Демонстративно уехал из дома и сходил в один известный мне банк, где есть отделение с сейфами. Что происходит в этом помещении, из других частей банка не видно, поэтому я был уверен – дело выгорит.

За конторкой при входе суетился молодой человек. Я поговорил с ним о стоимости за аренду ячейки, насколько это безопасно и о прочей ерунде в том же роде, чтобы потянуть время. За мной наверняка следили, в этом я не сомневался, так что старался, чтобы все выглядело естественно. Минут через пятнадцать я вышел, держа в руках сумку, с которой вошел. Сев в машину, засунул в нее фальшивые гроссбухи на случай, если у кого-нибудь возникнет смелая мысль ограбить меня по пути. Но этого не произошло, и я воодушевился: может быть, они действительно готовы сыграть в мою игру.

И вот я жду… того, что случится, ум прикован к пустым гроссбухам, которые лежат в машине. Настоящие – у Нэша. Он приехал на мотоцикле, остановился за трансформаторной будкой метрах в ста отсюда и следит за обстановкой.

Я простоял уже шесть минут и пока не видел ни души. В здании всего одна ржавая дверь рядом с ангарными воротами склада, но я ее пока не проверил. Я не собираюсь заходить внутрь. Они совсем спятили, если думают, что я туда пойду. Пусть приведут Мариссу сюда.

Слышу скрип гравия за спиной, оборачиваюсь и вижу белый минивэн со складной лесенкой на крыше; на таких ездят маляры. Машина приближается ко мне.

Можно ли придумать что-нибудь банальнее этого?

Минивэн останавливается рядом со складом, толстый лысоватый мужик в спортивном костюме вылезает с места водителя.

Очевидно, ответ на мой первый вопрос: да, они могут быть еще банальнее.

Водила стоит ко мне спиной, но я не сомневаюсь: под черной курткой у него надета майка, а на шее висит по крайней мере одна золотая цепь. Очевидно, образцовый гангстер в наши дни не похож на персонажей «Крестного отца» или «Славных парней».

Я наблюдаю, как этот тип направляется ко мне по гравиевой дорожке.

– Книги у тебя? – спрашивает он, остановившись передо мной.

Отчетливо слышен русский акцент. «Ду ю хев зи букс?» Любой, кто знаком с организованными преступными группировками, сразу определит – этот тип из Братвы, русской мафии.

– Зачем спрашивать, если сам знаешь.

С близкого расстояния я вижу, чем этот парень отличается от киношных бандитов. Дело не в лице. Шрамы на нем, конечно, есть, но не такие гротескные, как у киногероев. И не в габаритах. Туша устрашающая, но я не слишком напуган, потому что в росте не уступаю и нахожусь в гораздо лучшей форме. Дело и не в словах. Он изъясняется просто и незлобно.

А вот от его взгляда ладони у меня потеют. Взгляд холодный, безжизненный, как у мертвеца. Если бы мне когда-нибудь пришлось описывать, как выглядит человек с глазами убийцы, я вспомнил бы этого типа. Цвет и форма глаз тут ни при чем, главное – что́ они говорят. А говорят они, что он ничего не имеет и, вероятно, никогда не имел против своей работы. Это глаза человека, у которого нет души, который с рождения мысленно творил ужасные вещи с невинными людьми, пока не подрос достаточно для того, чтобы совершать их в реальности.

Молю Бога, чтобы эти глаза никогда не смотрели на Оливию. Даже с расстояния.

– Давай их мне, и я отдам тебе девчонку.

– Я должен сначала ее увидеть. Я тебе ничего не отдам, пока не удостоверюсь, что с ней все в порядке.

Глаза бандита изучают меня секунд десять. Это самые долгие десять секунд за всю мою жизнь. После этого браток, краем глаза продолжая следить за мной, поворачивает голову и кричит что-то по-русски. Через пару секунд одна из дверей минивэна отъезжает в сторону, изнутри выпихивают Мариссу. Руки и ноги у нее связаны, рот заткнут, на глазах повязка. Марисса безвольно падает на землю, приземляясь на бок. Слышу ее стон и вижу, как она поджимает ноги к груди, будто корчится от боли. Замечаю, что лицо у нее в синяках – на тех местах, которые не закрыты повязкой, оголенное плечо тоже в ссадинах – оно выпросталось из широкого ворота кофты. Похоже, это пижамная куртка, в которой я когда-то видел Мариссу. Надеюсь, моя бывшая подруга отделалась синяками и ничего худшего с ней не случилось. Нравится мне Марисса или нет, уважаю ли я ее как личность – в любом случае не по желал бы такого и, конечно, худшего варианта тоже, не только ей, но и своему самому главному врагу.

– Теперь давай книги.

– Пусть ее отнесут в мою машину.

– Сперва покажи книги.

Я предполагал, что дело примет такой оборот, поэтому поворачиваюсь и иду к машине, чувствуя себя готовым ко всему. Достаю книги и оставляю водительскую дверцу открытой. Если придется быстро сматываться, это сэкономит мне драгоценные секунды. Несу книги громиле и останавливаюсь невдалеке от того места, где находился прежде. Чем больше между нами расстояние, тем лучше.

На секунду выставляю книги напоказ, а потом зажимаю под мышкой.

– Теперь пусть ее отнесут в мою машину.

Громила улыбается. Такого страшного оскала мне еще видеть не приходилось. Это вызывает у меня сомнение, правильно ли я разыгрываю свою карту. Других вариантов не нахожу, но я достаточно умен и понимаю: недооценивать таких людей – фатальная ошибка.

Я этого и не делаю, стараюсь, как могу, отдавать ему должное.

Бандит опять обращается к кому-то у себя за спиной:

– Даффи, засунь ее в машину.

Из минивэна вылезает второй браток. Этот больше похож на американца, но в общем – того же сорта, что и стоящий передо мной. Он подхватывает Мариссу, взваливает себе на плечо и несет к БМВ. Распахивает заднюю дверцу и закидывает ношу на заднее сиденье. Через открытую переднюю дверь до меня доносятся сдавленные всхлипы Мариссы. Не знаю, это от боли или от облегчения.

– Теперь давай сюда книги, – повторяет громила так, будто я упрямый ребенок и он уже теряет терпение.

Сердце молоточком стучит по ребрам изнутри груди. Я протягиваю бандиту пустые гроссбухи. Как я и подозревал, громила пролистывает страницы, поднимает на меня взгляд. Глаза его еще холоднее, если это возможно.

– Я думал, ты поведешь себя разумнее. Твой отец не такой сообразительный. И вот видишь, что с ним случилось. – Парень делает многозначительную паузу. – И с его семьей.

При упоминании о матери, о ее ужасной смерти по жилам пробегает огонь.