Я скривилась от отвращения, а потом вылетела из машины. Только в подъезде остановилась и начала дышать. И тут же себя винить — какая глупая детская реакция! Максим Александрович открылся и ни к чему ведь меня не принуждал. Достаточно было ответить спокойно: «Меня это не интересует». Или что-либо другое! А я его фактически в лицо извращенцем назвала. Да еще и так истерично. Это просто нервы — нервы сдали в самый неподходящий момент. Завтра обязательно зайду в его кабинет и извинюсь. Просто скажу: «Извините за вчерашнее», и на этом вся история будет закончена.

Но утром, когда я положила бумаги от Маргариты Ивановны шефу на стол и сказала запланированное, Максим Александрович совершенно без эмоций глянул на меня и ответил:

— Не извиняйтесь. Вы мне вообще ничего не должны, если это выходит за рамки рабочих обязанностей.

Я улыбнулась облегченно и вышла из кабинета.

Как Максим Александрович и обещал, его отношение ко мне не изменилось. Или нет? Со временем шутки в коллективе стали стихать, будто отмирали сами собой без подпитки. И однажды Аня, забывшись, мечтательно сказала — совсем как в самом начале:

— Интересно, у него есть невеста? А то все в работе, в работе. Такое тело без дела пропадает!

— Ага, — поддакнула Маргарита Ивановна. — Я уж думала, он к нашей Леночке неравнодушен, да уже как-то и не смотрит на нее… Девочки, а может быть такое, что он гей?

— Не-е-ет! — возмутилась Маша.

— Да-а-а, — в тон возразила ей Катя. — С этой мыслью жить намного легче!

Татьяна тоже в стороне не осталась:

— Никит, а ты как думаешь, наш красавчик гей или не гей? У тебя глаз на такое не наметан?

— Не знаю я. И я женат, если вы не в курсе! — буркнул Никита. Все были в курсе, просто мало тут кому приходило в голову, что и без подколок можно прожить.

Через месяц никто про нас шефом не фантазировал — ни в качестве шутки, ни с ревностью. Потому что Максим Александрович перестал давать малейший тому повод.

Глава 2

Денис, мой брат, с подросткового возраста приносил одни только неприятности. А еще говорят, что все зависит от воспитания. Ха! — только и ответила бы я таким грамотеям. Разве нас с Денисом воспитывали разные люди в разных условиях? Но он, будучи младше на три года, уже с первого класса отставал в учебе, а с десятилетнего возраста чуть ли не ежедневно огорошивал родителей очередной неприятной новостью: то он подрался, «защищая честь прекрасной дамы», то совершенно заслуженно обматерил учителя, то случайно попался полицейским, когда они с друзьями разбирали беседку в детском саду, чтобы развести костер.

Ни о каком институте родители даже не заикались, и без того были рады, что Денис хотя бы аттестат получил и до сих пор не вляпался во что-то на самом деле серьезное. Самым же удивительным было то, что и родители, и я его безумно любили. Вот бывают такие люди, в которых ничего на первый взгляд хорошего не найдешь, но в их присутствии будто все оживают. Возможно, брат не отличался излишней серьезностью, но при этом всегда был добродушным пареньком, умеющим извиняться и признавать свои ошибки. Быстро забывалось и то, что ошибок накопилось уже столько, что пора бы кому-то о них и вспомнить… но стоило Денису улыбнуться и извиниться, как очередной счет обнулялся.

Но в середине сентября раздался тревожный звонок от мамы — Денис куда-то пропал. Он часто пропадал раньше, на пару дней, но на этот раз о нем не слышно уже неделю. Телефон отключен, ближайшие друзья не в курсе… В полиции заявление приняли, но участковый, который про моего непутевого родственничка знает не понаслышке, без зазрения совести ухмылялся. Мама не злилась на него — тоже надеялась, что поводов для паники пока нет.

Само собой, первой в голову пришла мысль, что брат наконец-то догнал свои неприятности, которые так долго и упорно догонял. Я места себе не находила, и на работе была рассеянной.

— Елена, будьте любезны, соберитесь, — сказал Максим Александрович, когда я в очередной раз неправильно набрала текст.

Я извинилась, это в последние пару дней уже вошло в привычку. Девочки, давно забывшие про старое напряжение, узнав о проблеме, пытались поддержать.

Кажется, я подсознательно ждала плохих новостей. А если этот балбес явится, как ни в чем не бывало, точно врежу ему от всей души! Я за пару дней накрутила себя до состояния натянутой струны. И, когда посреди ночи в мою дверь отчаянно задолбили, подскочила, успев за долю секунды представить самое худшее. На пороге стоял Денис! Я сначала обняла его, а уже потом осмотрела: брат был живой, но не в полном смысле этого слова. Лицо разбито в кровь, щека ненормально раздулась и лопнула на скуле, а руку он болезненно прижимал к груди.

— Что…

Он ввалился внутрь и здоровой рукой захлопнул дверь. Я мгновенно собралась, сейчас не лучший момент для обморока:

— Иди в зал, я аптечку принесу. Рука сломана?

— Наверное, — протянул Денис. — И дышать больно. Но нет, в больницу мне пока нельзя!

Об этом я и без его комментариев догадалась. Села рядом, достала вату и смочила вонючей перекисью — хоть раны обработать, потом стянем БФ-клеем. Будет жутко больно, но Денис заработал и не такое наказание. Зато к утру он уже будет выглядеть намного лучше, вот только что с рукой делать? Поскольку вопросы я так и не сформулировала, Денис начал объясняться сам:

— Вляпался я, сестренка. По самые помидоры! И теперь не знаю, что делать — хоть с балкона твоего сигай.

— Первый этаж. Подождет. Утром матери позвонишь, она места себе не находит! И потом уже сигай.

— Ленчик… Я это… короче, вляпался!

— Это я уже слышала. Жду подробностей.

Он скривился, увидев в моей руке тюбик, но возражать против экзекуции не стал. Через пару минут пытка осталась позади.

— Короче, слушай. Андрюха работенку подогнал — ну… Ты только сразу не ори, а до конца дослушай. Короче… это… мет толкать.

— Наркотики?! — я вытаращилась на него.

— Угу. Добро пожаловать в реальный мир, сестренка. Но дело вообще не в мете… Дали мне, короче, место — возле ночного клуба: стоишь себе, не отсвечиваешь, клиентура сама знает, где искать и сколько стоит. Думал, просто подзаработаю на хату, от родичей съеду — все им полегче. Короче…

— Давай уже на самом деле короче! — не выдержала я.

— А там неподалеку другая точка. Ну, вообще не наша территория. Прогуливаюсь я себе мимо, гляжу, а толкача на смене нет. И пара нариков по стенам шкерятся, ждут. Вот я и думаю, помогу людям… пока толкача нет. Помог. Клиенты довольны, я с выручкой. На другой день думаю, снова помогу. А меня уже братки местные увидели и поймали. Короче, объясняли долго и больно, что нельзя на чужой территории свой мет толкать. Я так-то сразу понял, а они все объясняли и объясняли. Потом товар и бабло отобрали. Прихожу я, значит, к поставщику, а он прямо взбесился похуже предыдущих — там вообще одни психи! Я ему, видите ли, чуть ли не третью мировую войну с конкурентами развязал, ему, видите ли, теперь жопы всему району вылизывать, чтобы никаких претензий не осталось… Выгнал он меня, но с долгом. И неделю щедро подарил.

У меня сердце рухнуло вниз:

— Сколько?

— Два ляма.

— Долларов? — глупо переспросила я.

— Рублей! Стало легче?

Я покачала головой, прикидывая в уме. Друзья у Дениса примерно такая же оторвань — они помогут, но больше сотни не соберут, даже если свои истрепанные жизнью почки продавать начнут. У меня на карточке десять тысяч, и следующая зарплата положение не слишком улучшит. Родителям можно рассказать, но у них свободных денег никогда не бывает. На какую сумму я смогу взять кредит? Денис тем временем продолжал:

— Они адрес мой знают, понимаешь? Я б вообще отсюда утек, но они к родным придут. Мамке… могут что-нибудь сделать, понимаешь?

В этом весь Денис и есть: проблема на проблеме да проблемой погоняет. Но сбежать и оставить нас под угрозой не смог бы, хоть его на части резать будут. И ко мне бы не пришел, если бы было куда пойти. Я решительно встала:

— Собирайся, поедем в травмпункт. У тебя же есть неделя? За неделю что-нибудь решим.

— Да что мы там решим? — он устало отмахнулся. — Я подумал, может, тачку угнать?

— Придурок!

— А что делать-то еще? Умирать?

— Для начала гипс. Через неделю и умрешь, но с гипсом.

Возможно, оттого, что хоть с кем-то поделился, Денис и сам заметно успокоился. В травмпункте выяснили, что перелома нет, но ушиб будет болеть долго — а ему и это радостная новость.

С утра началась свистопляска. Маме по телефону сказала, что Денис подрался — ничего страшного, поэтому ей приезжать не стоит. И ему очень стыдно, что заставил ее переживать. Сообщать родителям о проблеме будем в последнюю очередь. В обеденный перерыв сорвалась в банк. Там ответили, что могут выдать не больше трехсот тысяч. Я оформила кредит, пытаясь не задумываться о процентах и своей зарплате, которая сильно подтаяла на годы вперед. Денис вечером сказал, что обзвонил всех приятелей — общими усилиями к концу недели смогут собрать почти двести тысяч. Это намного больше, чем я ожидала! И до сих пор не хватало полтора миллиона.

Денис решил пойти к дилеру этой же ночью — отдать пока хотя бы часть, пусть видит, что он отнесся серьезно! И, может быть, тогда получится выторговать еще пару недель. Вернулся домой с новым синяком и без хороших новостей. Сполз по двери вниз, зажал голову руками и разрыдался. А он, кажется, даже маленьким не плакал. Когда все закончится, я сверну ему шею! Но пока только села рядом и обняла.

Через два дня, когда его лицо уже не выглядело так страшно, устроился в кафе — посуду мыть. Он и сам понимал, что это не выход — просто хотел показать мне, что переосмыслил установки. Сказал, что хотя бы кредит поможет выплачивать. Тогда же вернулся к родителям. Дни отщелкивались так быстро, что не давали времени даже варианты в голове перебрать.