— Тебе не понравилось, что она поцеловала меня.

— Меня это не волнует. Знаешь, я вообще-то не проголодалась. Пожалуй, я поймаю такси и поеду в больницу.

— Решила сбежать, Пейдж? Я думал, у Хатуэев больше мужества.

Он знал, на какие кнопки нажимать. Пейдж постучала пальцами по столу, прикидывая варианты. Почему она ведет себя как сумасшедшая? Неужели ревнует? Возможно ли это? Она, конечно, не признается, как не признается и в том, что действительно хотела поцеловать его минуту назад. Ей нужно успокоиться, взять себя в руки, и, как он напомнил ей, — действовать, как настоящая Хатуэй.

— Прекрасно, я останусь, — уступила она.

— Хорошо. — Райли умолк, когда официант подал его пиво и ее диетическую кока-колу. Он поднял свой стакан. — За скорейшее выздоровление твоего отца и за то, чтобы найти дракона.

Она колебалась, но как она могла отказаться от такого тоста? Пейдж коснулась его стакана краем своего.

— Спасибо, что моего отца ты поставил на первое место. Знаю, ты считаешь, что он виновен в создавшейся ситуации.

— Думаю, он во многом поспособствовал ей, — кивнул Райли.

— Невиновен, пока не доказано обратное.

— Большинство людей виновны.

— Я нет. И мы на одной стороне, Райли, — напомнила Пейдж.

— Может быть, на данный момент. — Он подался вперед, положил руки на стол и устремил на нее взгляд. — Пока мы не знаем, как пойдет игра. Мы не знаем намерения твоего отца. Но мы знаем, что ты верна своей семье. И в какой-то момент тебе придется выбирать между правильным поступком и необходимостью поддержать семью.

— Этого не случится, — горячо возразила Пейдж. — Моя семья такая же надежная и честная, как и я.

— Очень надеюсь, что это так, Пейдж. Действительно надеюсь. Потому что, если дело дойдет до выбора — твоя семьи или моя, я знаю, какую из них выберу.

* * *

Пейдж вспомнила слова Райли час спустя, когда подошла к двери больницы. В стороне от главного входа две съемочные группы телевизионщиков устроили засаду. Они заметили ее в ту же секунду, как и она их. Не было времени скрыться.

— Мисс Хатуэй, как ваш отец? — спросила молодая женщина, сунув микрофон прямо в лицо Пейдж, едва не выбив зубы.

Пейдж отшатнулась, налетела на мужчину, подскочившего к ней с другой стороны.

— Это правда, что вашего отца ограбили, забрали у него ценное произведение искусства, которые не принадлежит Хатуэям? — спросил он.

— Что Хатуэи собираются предпринять для возвращения ценного артефакта?

— У полиции уже есть какие-либо версии, они знают, кто напал на вашего отца?

— Вы думаете, это личное? У вашего отца есть враги?

Пейдж только моргала в ответ на ружейные выстрелы вопросов. Она едва успевала идти в ногу с ними, и каждый раз, когда поворачивала голову, казалось, появлялся другой репортер, а также несколько микрофонов и камер. Она очень надеялась, что это не прямой эфир, иначе мир увидел бы ее полной идиоткой.

Думай, Пейдж, приказала она себе. Ты Хатуэй. Ты можешь справиться с ними.

— Мой отец, — начала она, и в наступившей тишине звучал ее голос. Ощущение власти придало ей уверенности. — Мой отец в стабильном состоянии, мы ожидаем его полного восстановления.

— А что ваш отец делал в Китайском квартале?

— Полиция выясняет это. Расследование продолжается, — ответила она. Пожалуй, не так уж плохо. Много раз Пейдж наблюдала за родителями, которые общались с журналистами, но до сих пор сама не понимала, что и она тоже подготовлена к интервью. — Спасибо за ваше беспокойство. Как только в деле появятся новости, мы непременно сообщим вам.

— Это правда, что ваш отец пошел в Китайский квартал к женщине?

Вопрос уколол Пейдж, как булавка воздушный шар. Жасмин? Они узнали о Жасмин? Господи! А как насчет Алисы? Знают ли они о ней? Она должна что-то предпринять, помешать им задавать подобные вопросы.

— Больше никаких комментариев, — заявил Мартин Беннет, встав рядом с ней. — Хатуэи проведут пресс-конференцию сегодня, но позднее.

Пейдж почувствовала крепкую руку Мартина на своей руке. Он вытащил ее из толпы репортеров и провел в вестибюль больницы. Они не остановились ни разу, пока не вошли в лифт. И даже там он приложил палец к губам, призывая молчать, пока они не останутся одни. Они вышли на четвертом этаже, и Пейдж выдернула руку из его руки.

— Зачем ты это сделал? — потребовала она ответа.

— Что сделал? Я выручил тебя. Ты бы наговорила чего не надо. Ты знаешь, что не должна разговаривать с журналистами. О чем ты думала?

— Что я могу справиться с ситуацией, — отрезала Пейдж. — Что я и сделала.

— Нет, ты ошибаешься. Ты прямиком шла к провалу. Ты должна была сказать им то, что они услышали от меня — будет пресс-конференция. К тому же на любые дополнительные вопросы отвечаю я, как представитель интересов Хатуэев в это кризисное время. Вот как следовало отвечать.

Она уставилась на него в изумлении. Мартин разговаривал с ней, будто с неразумным ребенком.

— Я Хатуэй, Мартин. Я знаю, как обращаться с прессой. И если я захочу говорить от имени компании или семьи, я это сделаю. Меня не волнует, являешься ты ее представителем или нет.

— Твоя мать думает иначе.

— Моей матери здесь нет, — возразила Пейдж.

— Она с твоим отцом, говорит с ним, а не со средствами массовой информации. И ты должна быть с отцом.

— Я к нему и собираюсь. — Она увидела гнев в его глазах, но не поняла причину. — Да что с тобой? С какой стати ты сходишь с ума? Это я должна быть в раздражении. Ты пришел, налетел на меня как орел, схватил ничего не подозревающую птичку.

— Это ты ничего не подозревающая птичка? — изумился Мартин. — Как ты думаешь, откуда у репортеров взялись эти вопросы, Пейдж? У кого-то, видимо, есть контакты с полицейскими, которые ведут расследование. Теперь они знают, что полиция вышла на Жасмин Чен. Журналисты вцепятся в эту новость и не отстанут, пока не выяснят, каким образом простая китаянка может быть связана с Дэвидом Хатуэем.

— И мы должны иметь готовый ответ. «Без комментариев» — только подогреет интерес репортеров.

— Ответ даст твоя мать. Мы уже запланировали пресс-конференцию на начало вечера. Именно поэтому журналисты толпятся перед входом.

— Мне никто ничего не сказал.

— Я пытался дозвониться до тебя, но дома у тебя автоответчик, а на мобильный ты не отвечала. Где ты была?

Пейдж почувствовала вину, вспомнив о вкусном обеде в обществе Райли.

— Я занималась расследованием, связанным с драконом.

— С Райли Макалистером? Зачем ты общаешься с ним, Пейдж? Он не на нашей стороне. Он использует тебя.

— А я использую его. Мы оба хотим вернуть дракона. Мы оба хотим узнать, кто несет ответственность за нападение на моего отца и у кого сейчас статуэтка. Райли — эксперт по безопасности, у него есть связи. Он может получить информацию, которую я не могу…

— Например?

— Он узнал, что дочь Жасмин, Алиса, моя сестра, — сказала Пейдж.

Челюсти Мартин плотно сжались. Он быстро огляделся вокруг, желая убедиться, что они одни.

— Что, черт возьми, ты такое говоришь?

— Алиса Чен — внебрачная дочь моего отца.

— Черт! — Мартин нахмурился, потом покачал головой. — Теперь у Макалистера есть чем шантажировать тебя.

Предположение Мартина ошеломило ее. Райли не станет этого делать. Он благородный человек. Но так ли это? Откуда такая уверенность? Сомнения закрались в голову. Она наивная девочка? Райли со смехом заметил, что она опрометчиво навела Алису на мысль о продаже своей истории бульварной прессе. Но не мог ли сам Райли поступить так же? Если они не найдут статуэтку его бабушки, не исключено, что он иным способом захочет получить деньги для Нэн.

— Мне нужно увидеть отца, — резко сказала Пейдж, ей стало неприятно от слов Мартина.

— Пейдж, мне очень жаль, если ты думаешь, что я слишком давлю на тебя. Я просто хочу защитить тебя от еще большей боли. Думаю, что иметь дело с этим парнем, Макалистером, не самый удачный вариант для тебя.

— Не нужно меня защищать. Я могу сама позаботиться о себе. Понял?

— Сейчас самое главное, выяснить, зачем твой отец понес дракона в Китайский квартал.

— Зачем? Он хотел показать его Жасмин.

— Может, она не единственная, кому он показывал дракона. А если он понес его кому-то, кто сумел бы создать подделку?

От такого предположения Пейдж лишилась дара речи.

— Мой отец не занимается подделками. Как ты можешь говорить такое, Мартин?

— Но ведь у него не было причины выносить фигурку из магазина. Он пошел против правил компании, против наших страховых принципов, наших мер безопасности, вообще всего.

Пейдж нечего было возразить, она не знала, зачем ее отец взял дракона из магазина, но сомнения Мартина еще сильнее разожгли желание выяснить правду.

— Когда отец придет в себя, он расскажет, почему отправился в Китайский квартал. И причина не будет иметь ничего общего с изготовлением подделки. Он слишком любит искусство, чтобы даже думать о подобных вещах, Мартин. Увидишь, я окажусь права. Когда отец расскажет, что произошло на самом деле, тогда не будет ни сомнений, ни вопросов.

— С нетерпением жду этого момента, — ответил Мартин. — А до тех пор, Пейдж, не общайся больше с журналистами. Ты только подольешь масла огонь.

Огонь портит репутацию ее семьи. Она должна найти способ погасить его.

14

Обсудив с медицинской сестрой состояние мужа, Виктория попросила ее уйти, желая побыть с Дэвидом наедине. Она стояла у больничной кровати и пыталась вспомнить, когда в последний раз вот так смотрела на него. Какой он старый, подумала она, и в груди поднялась паника. Он на два года моложе ее. Это не должно случиться сейчас. Они оба не в том возрасте, чтобы предстать перед лицом такого кризиса. Им еще так много нужно сделать.