Эйприл быстро обняла Кейт и крепко прижала к себе. От этого плакать захотелось еще сильнее. Даже бабушка никогда ее так не обнимала. Бабушка притворялась, будто не замечает слез Кейт. Бывало, правда, она неловко поглаживала ее по спине. А отец в таких случаях ужасно смущался и не знал, что делать.

Эйприл же просто обняла Кейт, перебирая ее волосы и не мешая плакать. Последний, кто поступал с ней подобным образом, вспомнила Кейт, была мама. Ах, как же все это несправедливо! Бабушка умерла, но она была уже довольно старой, мама же…

«Не надо об этом думать, не надо об этом думать», — постаралась взять себя в руки Кейт. Маму все равно не вернешь. Кроме того, Эйприл, даже если она все понимала и сочувствовала, могла подумать, что Кейт плакса.

— Ненавижу плакать, — пробормотала девочка.

— Не надо стыдиться своих слез, — мягко сказала Эйприл. — Плакать — хорошо. Это облегчает душу. Никогда не стыдись плакать.

— А я и не стыжусь, я просто не хочу всем показывать свои чувства.

— Иногда трудно отличить одно от другого. Мне кажется, что люди, которые уж слишком стараются скрыть свои чувства, в конце концов теряют способность чувствовать.

— Мне кажется, мой отец такой человек, — выпалила Кейт.

— К сожалению, многие люди такие.

— И бабушка тоже была такой, — задумчиво произнесла Кейт. — Хотя и немного другой.

— Что ты имеешь в виду?

Кейт даже охнула: она напрочь забыла, что Эйприл — бабушкина дочь. Интересно, какою это быть брошенной матерью? Хотя отчасти что-то подобное Кейт себе представляла. Ведь и ее мама бросила. Но, правда, не по своей воле.

— Я думаю, бабушка пыталась дать волю своим чувствам, понимаете? Как будто раньше она себе этого не позволяла. Само собою, ей было трудно. Но она действительно пыталась.

Эйприл смотрела на Кейт так, словно та говорила сейчас вещи умные, или остроумные, или что-то в этом роде.

— Вы с Риной дружили, не правда ли?

Кейт кивнула.

— Ты, должно быть, скучаешь по ней?

Кейт сжала кулаки:

— Я хочу найти ее убийцу и увидеть его на электрическом стуле.

— Что за кровожадный ребенок! Похоже, тебе разрешают смотреть фильмы ужасов по МТВ?

— Вы попали в точку, леди, — решительно кивнула Кейт.

Они осмотрели выставку эстампов в одном из лекционных залов, затем спустились вниз в зал искусства Древнего Египта, а вслед за этим Кейт с некоторой торжественностью повела Эйприл в зал, где был установлен фрагмент замка Дендур.

— Правда, здесь прохладно? — спросила Кейт, когда они обследовали внутреннюю часть массивного каменного сооружения. — Раньше замок стоял на берегу Нила, но потом его перенесли, потому что место, на котором он стоял, затапливалось из-за строительства плотины. Музею пришлось пристроить еще одно крыло, потому что нигде не было места для такой громадины.

— Вообще-то я не люблю, когда древности покидают свои родные места. Но, если им грозит уничтожение, тогда, думаю, все в порядке.

Осмотрев замок, они уселись на каменную скамейку передохнуть и занялись разглядыванием посетителей.

— Так вот я и говорю, — сказала наконец Кейт.

Эйприл откинула со лба прядь волос и посмотрела в глаза Кейт.

— Говоришь что?

— Я хочу поймать убийцу бабушки. Я хочу узнать, кто это сделал и почему.

Кейт ожидала, что Эйприл скажет то, что обычно в таких случаях говорят взрослые: «Это дело полиции», или «Двенадцатилетние девочки не раскрывают преступлений». Однако Эйприл опять повела себя совсем не так, как обычные взрослые. В знак согласия она кивнула и сказала:

— А кто бы, ты думаешь, нанял убийцу?

— Скорее всего один из ее клиентов.

— Почему ты так решила?

Какое-то время Кейт пребывала в нерешительности, но потом заговорила:

— Они ей рассказывали. Понимаете, бабушка помогала им решать их проблемы. Некоторые люди, мне кажется, в прошлом делали такие вещи, понимаете? Нехорошие вещи.

— Какие нехорошие вещи?

Кейт было не по себе. Девочкам не положено этого знать, а она знала. И значит, Эйприл непременно спросит, откуда ей все известно.

— Ну-у-у некоторые из них были алкоголиками или наркоманами, и их пагубные привычки мешали им открыть собственную внутреннюю силу. А бабушка должна была помочь им, сняв блокаду, вызванную давлением на клиентов их прошлого.

— Бабушка рассказывала тебе о своих методах помощи людям?

— Да, она многое мне рассказывала. И, ну, я часто была с ней, понимаете? Иногда мне приходилось подслушивать. Случайно, понимаете?

«Да, а иногда я приставляла банку к стенке и подслушивала специально», — добавила Кейт про себя.

— Кейт, а ты слышала что-нибудь такое, о чем следовало бы рассказать полиции?

Кейт сразу же подумала о Дейзи Тулейн. Она не сказала полиции то, что знала, она никому об этом не сказала. Однажды бабушка сказала ей: «Запомни, Кейт, существуют сугубо интимные вещи. Они касаются только тебя. Ты понимаешь?»

Кроме того, Дейзи не была убийцей. Она просто не подходила Кристиану.

Эйприл ждала ответа. Поэтому Кейт пожала плечами и глупо усмехнулась.

— Мне хотелось бы сообщить полиции что-нибудь важное. Но в основном это были несчастные люди, которые не могли бросить пить, или курить, или изменять женам.

— В таком случае у тебя нет веских причин считать, что бабушку убил один из ее клиентов. — Лицо Эйприл было спокойно и серьезно, как у одной из египетских статуй, которые они только что осматривали.

Кейт поджала губы.

— Мне кажется, все дело в том, что мне не хочется, — она сглотнула, — чтобы это был кто-то, кого я знаю. Кто-то из нашей семьи, понимаете?

Эйприл обняла Кейт и прижала к себе.

— Мне бы тоже этого не хотелось.


Эйприл не знала, как вести себя с Кристианом.

Хотя его офис находился по тому же адресу на Пятой авеню, что и «Горизонты власти», они очень мало общались с ним. В отличие от Арманда Кристиан никогда к Эйприл не заходил, а потому его звонок с предложением пообедать, мягко говоря, удивил ее.

Несмотря на то, что Кристиан с Кейт жили в более современном доме, чем Арманд, их квартира в два этажа оказалась столь же элегантна. В чем нельзя было отказать этой семье, так это в умении жить изысканно и со вкусом.

— Я в некотором роде коллекционер, — заметил Кристиан, показывая Эйприл свои апартаменты. — Но, боюсь, я полнейший дилетант и в этом. Я загораюсь интересом к чему-либо, развиваю бурную деятельность, а потом внезапно охладеваю и все бросаю. Отвратительная черта моего характера, ничего не поделаешь.

Эйприл улыбнулась. Она не могла определить, говорит ли Кристиан искренне или же просто пытается обезоружить ее своим самоуничижением.

— Последняя моя страсть — фарфор, — продолжал Кристиан. Он остановился на пороге хорошо освещенной комнаты, в которой располагалась коллекция фарфора. — Севрский и майзенский фарфор. Вы знаете, в чем между ними разница?

— Один из Франции, а другой из Германии?

— Великолепно, — в удивлении приподнял брови Кристиан. — Вы интересуетесь фарфором?

— В этом деле — ни бум-бум, — с улыбкой призналась Эйприл. — Просто в школе у меня были неплохие отметки по географии Европы.

Кейт хлопнула в ладоши.

— Только не позволяйте ему читать занудную лекцию о старинном фарфоре. Он всегда ее читает, когда хочет кого-нибудь поскорее выставить. Он говорит, что чем быстрее надоешь, тем больше шансов, что эти гости никогда больше к нам не придут.

Эйприл рассмеялась.

— Надо будет взять на вооружение. В нашем офисе есть несколько людей, от которых я хотела бы избавиться любыми средствами. Но мне в голову не приходило выжить их с помощью занудства.

— Сомневаюсь, чтобы вам это удалось, — сказал Кристиан.

Фраза была произнесена бесстрастным тоном, но можно было с уверенностью сказать, что в ней заключался комплимент. Эйприл улыбнулась, заметив, что Кейт, услышав слова отца, просто-таки вся просияла.

Несмотря на столь оптимистическое начало, разговор за обедом не клеился. Слишком много запретных тем. Спрашивать Кристиана о его личной жизни было все равно что идти по минному полю: Эйприл знала о его вечных ссорах с матерью Кейт и о ее трагической смерти. Разговоры о «Горизонтах власти» наверняка бы наскучили девочке, а личная жизнь Эйприл, казалось, мало интересовала Кристиана.

Поэтому беседа в основном крутилась вокруг Кейт: ее интересы, мечты и стремления. Эйприл подумалось, что, не будь здесь Кейт, им с Кристианом вряд ли удалось бы подыскать тему для разговора.

Кроме того, Эйприл чувствовала определенную напряженность в отношениях отца с дочерью. Эйприл решила, что причиной тому — разность характеров. Кейт — взрывная, вся наружу, открытая радостям; Кристиан же — сдержан, эмоционально холоден, скрытен. Это вовсе не означало, что он вообще черствый человек, напомнила себе Эйприл, возможно, просто очень давно он научился держать свои чувства при себе.

Хотя, с другой стороны, Кристиан мог быть и бессердечной сволочью.

После обеда, сидя в гостиной, Эйприл решила не упускать возможности узнать что-нибудь еще о Рине, пусть даже это будет скучно для Кейт.

— А как вы ладили с моей матерью?

Несколько замявшись, Кристиан уставился на свой бокал с недопитым бренди.

— Сказать по правде, у нас с вашей матерью было мало общего.

— Вы ее не любили?

— Наши взгляды не всегда совпадали.

— Я думаю, что ты любил бабушку, папа, — запротестовала Кейт. — Ты даже плакал, когда услышал о ее смерти, я видела.

Кристиан строго взглянул на дочь. От этого взгляда повеяло холодом, как от арктического айсберга.