Кристиан сделал большой глоток бренди.

Кейт словно подменили. Из беззаботного и неугомонного ребенка она превратилась в задумчивого, замкнутого подростка, понимать которого стало трудно. Она как-то вдруг оказалась слишком взрослой, чтобы катать ее на плечах, играть в жмурки, сажать на колени и водить в детский парк.

После смерти Миранды Кейт неожиданно сошлась с Риной. Рина, которая, по мнению Кристиана, менее всего могла интересоваться проблемами воспитания подростков, вдруг подружилась с девочкой.

Теперь не стало и Рины.

И опять Кейт затосковала.

Кристиан для большей решительности допил бренди и поднялся в комнату дочери.

Он застал ее склонившейся над столом, бешено молотящей пальцами по клавиатуре компьютера.

— Привет.

Кейт захлопнула крышку ноутбука и положила на него локти.

— Чего тебе?

На мгновение Кейт напомнила Кристиану Миранду, которая закрывала дверь и отсылала его прочь, желая якобы побыть в одиночестве. А на самом деле, как позже обнаружил Кристиан, это был просто прием очередного любовника. Череда их проходила, словно персонажи варьете — все в коже и цепях. Господи! Какие же омерзительные отношения были между ними!

— Что ты там печатаешь? Домашнее задание?

Девочка не ответила.

«Дневник, — подумал Кристиан. — Неужели Кейт ведет дневник? Интересно было бы почитать, что она обо мне думает».

— Я подумал насчет твоего предложения пригласить Эйприл Хэррингтон. Быть может, пообедаем вместе в субботу? Если хочешь. Дейзи приедет только в воскресенье.

Лицо Кейт мгновенно просияло. Не так-то много надо, чтобы доставить дочери удовольствие. Ему следовало бы почаще вспоминать об этом. Быть может, тогда Кейт не казалась бы таким уж трудным подростком.

— Могу я сначала пригласить ее днем в музей?

— Если хочешь. Но вам придется пойти туда без меня. Днем в субботу я собираюсь поработать.

— Хорошо. Тебя все равно не затащишь туда никакими силами.

Шатание по переполненным залам музеев изящных искусств действительно не входило в круг любимых занятий Кристиана.

— Кейт, я хочу тебя кое о чем спросить.

— О чем?

— Почему ты не любишь Дейзи?

— Я тебе уже говорила. — Лицо Кейт скривилось. — Она фальшивка. Ненавижу таких людей.

— А что ты называешь фальшивкой? Дейзи очень сердечная, обаятельная и искренняя леди. Многие могут сказать, что она трогательна в своей честности, особенно по отношению к себе. Обычно политики говорят людям только то, что те хотят от них услышать, но Дейзи не такая. Она честная, даже слишком честная. Она всегда говорит то, что думает…

— Ты ее любишь? — перебила отца Кейт.

— Мы говорим не обо мне. Я хочу выяснить, почему ты упорствуешь в своем неразумном утверждении, что Дейзи Тулейн — фальшивка?

— Но почему неразумное? Почему ты всегда говоришь, что я неразумна, когда не согласен со мной. Мамочке ты говорил то же самое!

«Боже, — подумал Кристиан, — это безнадежно».

Но Кейт уже не могла остановиться.

— Она фальшивка, потому что она вечно лжет! Она только прикидывается такой милой и порядочной! Она даже в церковь ходит по воскресеньям.

— Так что же в этом плохого? Люди должны ходить в церковь, ты же знаешь. Большинство американцев так и поступают. И даже те, кто не верит в Бога.

Кристиан почувствовал, что голова его начинает кружиться. Одна из обязанностей Миранды, которую она не исполнила, заключалась в том, чтобы дать дочери хотя бы минимальное религиозное образование. В свои двенадцать лет Кейт была достаточно взрослой, чтобы быть конфирмированной[2]. Но Кристиан не был даже уверен, крещена ли она.

— Я считаю, что, если ты ходишь в церковь, ты должна быть хорошим человеком, без греха.

— Дейзи — хороший человек.

— Без греха?

Кристиан несколько замялся, но быстро взял себя в руки.

— Ты расстроена тем, что между мной и Дейзи есть определенные отношения?

— О, папочка, ради Бога! Мне абсолютно до лампочки, с кем ты там гуляешь. И я больше не хочу говорить об этом!

«Ничего не получилось», — подумал Кристиан. Ему показалось, что он упустил тот хороший тон, что возник между ним и дочерью, когда он согласился пригласить на обед Эйприл Хэррингтон. Но может, попытаться еще?..

— Итак, решено, мы приглашаем Эйприл на обед в эту субботу. — Кристиан улыбнулся. — Завтра же скажу ей насчет музея изящных искусств, и, если она заинтересуется, вы уже сами между собой все обсудите и договоритесь. Ладно?

— Ладно.

— А теперь давай заканчивай свою домашнюю работу и ложись спать.

— Ладно.

Когда отец вышел из комнаты, Кейт открыла ноутбук и нашла страницу в файле, на которой остановилась. На минуту она задумалась, а затем написала: «Я чуть не проболталась отцу о том, что я знаю о Дейзи Тулейн. Но я не смогу доказать это, а она будет все отрицать, и никто мне не поверит».

Глава 13

— Мне здесь нравится. — Кейт и Эйприл, приколов к груди разноцветные значки, поднимались по главной лестнице на второй этаж Метрополитен-музея. — Тут масса прекрасных вещей. Не могу поверить, что вы никогда здесь не были.

— Понимаешь, мне никогда не приходилось останавливаться в Нью-Йорке надолго, — призналась Эйприл.

— А вы бывали во всех этих туристических местах, ну, там, статуя Свободы, Центр мировой торговли, Эмпайр-Стейтс-Билдинг и тому подобных?

— Никогда. Может, как-нибудь покажешь мне их?

— Отлично. Это будет замечательно.

«Она такая красивая и модная», — думала Кейт, во все глаза разглядывая свою спутницу.

В одежде Эйприл наблюдалась некоторая небрежность: белые китайские штаны, желтая блузка в цветочек, расшитая золотом, и легкий польский шарфик в крапинку. Мягкие удобные сандалии позволяли видеть миниатюрную ножку с педикюром. Лак был того же цвета, что и на руках.

Лицо Эйприл, казалось, так и просилось на обложку самого шикарного журнала мод. Прямой нос (у Кейт, к несчастью, курносый), полные и сочные губы (свои тоненькие губы Кейт просто ненавидела), ясно-голубые, с темным ореолом вокруг радужной оболочки глаза (Кейт была готова обменять оба своих мутно-карих на один божественно-голубой Эйприл).

«Она так прекрасна, что я собственно должна ее возненавидеть, — размышляла Кейт, — но вместо этого полюбила с первого взгляда».

— Итак, что бы вы хотели посмотреть — живопись, скульптуру, древние руины, искусство Запада, искусство Востока, мебель, фарфор? Что вам больше нравится? У них здесь еще есть несколько необычных коллекций, каких вы не увидите ни в одном другом музее. Например, любовная одежда или набор старинных музыкальных инструментов. Я знаю, где что находится, и потому вам стоит только выбрать, и мы сразу же туда отправимся.

— Мне здесь все интересно. Может, лучше начнем с твоих любимых уголков в музее? Если меня по пути что-нибудь заинтересует, я дам тебе знать. Как тебе роль моего персонального гида?

— Лучше не придумаешь.

Кейт быстро составила в голове план посещения наиболее интересных экспозиций. Она обожала музей и знала его как свои пять пальцев. Музей был ее вторым домом. И знакомых экскурсоводов у нее тут было навалом.

Кроме того, Кейт прочла массу книг по истории музея и расспросила всех здешних смотрителей залов. Неудивительно, что чувствовала она себя в Метрополитен в высшей степени комфортно. Кейт сама не знала, почему так любит это место, любит даже больше, чем публичную библиотеку. Вероятно, в прошлой жизни она была самоотверженным смотрителем музея начала какого-нибудь века.

— Метрополитен-музей протянулся на четыре квартала: от Восемнадцатой до Двадцать четвертой улицы. Только представьте себе — здание длиной в четыре квартала!

— Думаю, что, если пройти все это расстояние, получится совсем неплохая разминка, — улыбнулась Эйприл.

— Ха! Если желаете заняться спортом, приходите кататься со мной на роликах в Централ-парк — Кейт рассмеялась при воспоминании о том, как уморительно учить взрослых кататься на роликовых коньках. Когда она пыталась научить отца, он ругался и проклинал все на свете, медленно катясь на разъезжающихся ногах и в конце концов таки шлепнувшись прямо на пятую точку. — Конечно, я оставлю вас глотать мою пыль, но, если вы будете хорошо себя вести, я за вами вернусь.

— Послушай, дитя, да меня в Бостоне было не стащить с роликов. Кстати, на днях, оказавшись в спортивном магазине, я купила замечательную новую пару коньков и собралась как можно скорее ее опробовать. Не хочешь присоединиться? Ставлю десять баксов, что это я накормлю тебя пылью.

«Вот так дела!» — подумала Кейт. Эйприл оказалась еще наглее, чем ей представлялось.

— Идет!

Сначала Кейт повела Эйприл в зал европейской живописи, посвященный большей частью импрессионистам: тут всегда было полно народу. Потом они осмотрели музыкальные инструменты и зал искусства Азии, а «на закуску» Кейт оставила свое самое любимое место — китайский дворик.

— Боже, как красиво! — восхитилась Эйприл, увидев искусно выложенные камни и декоративные деревья, выгнутую крышу китайской пагоды и миниатюрный водопадик.

— Я люблю сидеть здесь на полу и слушать журчание ручья, — прошептала Кейт. — Когда у меня неприятности, это лучшее место, чтобы просто подумать.

— И о чем же ты думаешь в такие минуты?

— Ах, знаете, о чем обычно думают, — пожала плечами девочка.

Кейт вспомнила, как всего несколько месяцев назад они были здесь с бабушкой. Они стояли на этом самом месте и смотрели на рыбок, слушая, как плещется вода, омывающая камни.

На глазах у Кейт выступили слезы. Она попыталась сдержать их, но от этого стало еще хуже, и в конце концов слезы потекли по щекам. Кейт подняла свободную руку и вытерла лицо рукавом.