— Бедный мальчик. Я соскучилась по тебе, дружок. Мы ведь так давно не уединялись, а?

Да, собственно говоря, они вообще редко уединялись. Во время похорон Дейзи носилась туда-сюда по городу, встречаться же они начали всего за несколько недель до гибели Рины. Их отношения находились в начальной стадии, и Кристиану действительно хотелось бы чаще видеть Дейзи. Она была очаровательной женщиной, сильной во многих отношениях и в то же время очень ранимой, почти застенчивой. Особенно в сексе. Судя по всему, ее мужа вряд ли можно назвать хорошим любовником.

Кристиану хотелось о многом поговорить с Дейзи, довериться ей, если бы только она уделяла ему чуть больше времени.

С другой стороны, следовало бы найти себе женщину в Нью-Йорке. Причем женщину своего возраста. Или моложе.

Дейзи была значительно старше Кристиана. Не по внешнему виду, конечно. Она следила за своим телом, что, впрочем, не играло существенной роли — от природы ей досталась ангельски замечательная кожа… И все-таки стоило подыскать себе подругу среди более молодых особ женского пола. Более уступчивых и не таких деловых, как богатая сорокадевятилетняя вдова техасского миллионера, решившая сделать карьеру в политике.

— Ну, как вы там справляетесь, милочек?

— С трудом. — Кристиан говорил отрывисто. Он знал, что люди считают его хладнокровным и полностью контролирующим свои эмоции человеком. Его это вполне устраивало. Многие годы он учился владеть своими чувствами, и ему приятно было сознавать, что он преуспел в этом. — Полиция и ФБР постоянно суют нос в наши дела, этот дурак, телохранитель, тоже, и, в придачу ко всему, давно потерявшаяся дочка заполучила «Горизонты власти» — дело, которое она, одно могу сказать, ну никак не потянет.

— Заполучила? О чем ты говоришь?

— Оказывается, Рина изменила свое завещание, и ее компанию унаследовала Эйприл Хэррингтон. Изабель с расстройства на стенку лезет. Это надо видеть!

— Дорогой, мне кажется, ты должен быть более снисходительным к родной сестре. — В голосе Дейзи слышался легкий упрек.

— Мы с Изабель годами не вспоминали о снисходительности.

— Так почему же дочка стала наследницей?

Кристиан коротко рассмеялся:

— Кто знает? Рина всегда была непредсказуема.

— А что полиция, продвинулась хоть немного в поисках убийцы?

— Насколько я понимаю, ничуть.

— Очень надеюсь, что они все-таки найдут его. Твоя мачеха была моей самой близкой подругой. Собственно говоря, она… — Голос Дейзи на секунду осекся, Кристиан услышал глубокий вздох. — Если бы не Рина, я бы никогда не баллотировалась в сенат. Она изменила всю мою жизнь. И мысль о том, что убийца разгуливает на свободе, просто невыносима.

— Да, конечно, но есть шанс, что далласский полицейский уполномоченный сможет как-то облегчить твои страдания. У них за плечами немалый опыт раскрытия загадочных убийств.

Пауза. А вслед за ней:

— Ты что, ревнуешь, дружок? Этот человек счастливо женат. — Ее прокуренный голос перешел в смех. — Ему уже под шестьдесят и в нем двести пятьдесят фунтов веса. Не мой тип, уверяю тебя.

— Да нет, я не ревнив. И если ты в скором времени сможешь вставить Нью-Йорк в свой рабочий график, буду очень рад тебя видеть. А теперь давай прощаться. Мне нужно сделать еще несколько звонков.

— Обещаю, что буду у вас в воскресенье утром, дружок. Я скучаю по тебе.

— Счастливо! — Кристиан бросил трубку.

Конечно же, никому ему звонить не надо. Это просто так, для отмазки. Он снова закурил и повернулся к компьютеру. Пытаясь собраться с мыслями, Кристиан посмотрел на часы, затем достал портмоне и нашел визитную карточку, которую вручил ему, как и всем присутствовавшим на оглашении завещания, агент ФБР Мартин Клемент.

Кристиан набрал номер его телефона.

Сработал автоответчик. Дождавшись длинного гудка, Кристиан назвал себя и заговорил:

— Вы просили связаться с вами в случае получения какой-либо информации. Так вот, я кое-что вспомнил. В нашей семье всем известно, что моя мачеха была в близких отношениях с президентом Кеннеди незадолго до его гибели. Лично я никогда не причислял себя к поклонникам версий о заговоре, но вдруг здесь не обошлось без оного? Вдруг Рина что-то знала о заговорщиках?

Знаю, звучит неправдоподобно. Вы скорее будете заниматься разработкой клиентов Рины, не обращая внимания на странных и неприятных людей, в кругу которых вращается моя сестра Изабель. Но я уверен, что вы не хотели бы упустить из виду и малейшей детали.

Повесив трубку, Кристиан откинулся в кресле и улыбнулся.

Глава 7

Войдя в здание на Парк-авеню по адресу, который она узнала по телефону, Эйприл поняла, что попала в совершенно иной, до сих пор не знакомый ей Нью-Йорк.

Многие здания обслуживали швейцары, но у этого дома стоял субъект настолько чопорный и вежливый, что смахивал он скорее на английского дворецкого. Эйприл собиралась объяснить швейцару, кто она, собственно говоря, такая, но оказалось, его уже известили о ее визите.

— Лифт доставит вас прямо наверх, мадам, — сообщил швейцар, проводя Эйприл до просторного, отделанного мореным дубом лифта, пол которого покрывал персидский ковер.

— А какая квартира? — поинтересовалась Эйприл.

— Это пентхауз, мадам, — важно улыбнулся швейцар.

В лифте Эйприл не обнаружила ни одной кнопки. Должно быть, он управлялся швейцаром с пульта.

Из лифта, доставившего ее прямо в пентхауз, расположенный на двадцать втором этаже, Эйприл шагнула в маленький холл, обставленный в китайском стиле. По обеим сторонам высоких двойных дверей красовались бело-голубые фарфоровые вазы на консолях. У входа висел латунный молоток, размерами своими напоминавший скорее кувалду. Пока Эйприл размышляла, сможет ли она его поднять, двери отворились и навстречу ей вышла средних лет горничная в униформе.

— Миссис Хэррингтон? Добро пожаловать! Проходите.

Служанка говорила с французским акцентом, и Эйприл с усмешкой подумала, что она в эту минуту очень похожа на Жанну Марш из романа «Вверх — вниз».

Ничего себе «квартира на двадцать втором этаже»! Больше похоже на первый этаж грандиозного особняка.

Из уютного холла Эйприл попала в большую галерею с римскими колоннами. Пол здесь был выложен черным мрамором, стены украшены гобеленами, несколько выцветшими, но все же прекрасными. На одном из них — группа всадников, на другом — великолепная репродукция «Варфоломеевской ночи». Монументальная лестница в конце галереи вела на следующий этаж.

Служанка взяла у Эйприл шерстяной свитер и повесила его в стенной шкаф, скрытый массивной дубовой дверью, которую Эйприл поначалу приняла за туалет.

— Месье ждет вас наверху. Прошу следовать за мной, — торжественно провозгласила служанка.

— Не окажете ли честь отобедать со мной сегодня вечером? — спросил Арманд де Севиньи, позвонивший Эйприл на следующее утро после оглашения завещания Рины.

Звучало это столь изысканно, что отказаться было просто невозможно.

Кроме того, ее заинтриговало подобное приглашение.

Эйприл и служанка поднялись до половины лестницы, когда Арманд появился наверху и стал спускаться, чтобы приветствовать свою гостью.

— Добро пожаловать, миссис Хэррингтон! — Арманд кивнул служанке. — Можете быть свободны, Анна. Мы не будем придерживаться строгих церемоний.

Анна следовала чуть позади Арманда, взявшего Эйприл под руку.

— Прислуга слишком серьезно относится к своим обязанностям, — прошептал Арманд с улыбкой, заговорщицки обращаясь к Эйприл. — Они просто терроризируют меня!

— Для меня это тоже ужасная проблема, — улыбнулась в ответ Эйприл.

— Сабрина знала, как ими управлять, я же совершенно не умею. — Лицо Арманда омрачилось. — Не могу поверить, что ее больше нет.

Эйприл пожала его руку:

— Я вам сочувствую.

— Полагаю, для вас это чрезвычайно странная ситуация, Эйприл? Вы позволите вас так называть, миссис Хэррингтон?

— Ради Бога.

— Надеюсь, вы не слишком расстроились происшедшим вчера в адвокатской конторе? Я сожалею о поведении своей дочери.

— Ее можно понять.

В конце лестницы располагался еще один небольшой холл, а за ним открывалась просторная гостиная: мягкий свет, портьеры приглушенных тонов, изящная мебель просто завораживали. Арманд подвел Эйприл к дивану в стиле Людовика XIV и, пока та устраивалась поудобнее, стоял рядом. Затем он взял великолепный резной стул и сел напротив своей гостьи.

— Благодарю, что откликнулись на мое приглашение.

— Визит к вам — одно удовольствие. — Эйприл вежливо улыбнулась.

— Итак, как я уже сказал, вы в очень трудном положении. Меня поддерживают мои дети. А на вашу долю досталось одиночество.

По мнению Эйприл, сцена, разыгравшаяся у адвоката, не давала оснований верить в особую поддержку со стороны детей, но, разумеется, говорить ей об этом было незачем.

— Мне не привыкать, — без тени злобы сказала она. — Я сама была себе поддержкой многие годы. И как ни странно, это пошло на пользу.

— Не сомневаюсь. Вы поражаете меня силой своего характера, уверенностью в себе и независимостью. Сабрина, убежден, обожала бы эти качества в вас.

Эйприл коротко вздохнула:

— Она выбрала свой собственный путь.

Арманд кивнул:

— И совершенно не жалела о нем. Я хотел бы, чтобы вы сумели это понять.

Эйприл с сомнением покачала головой — ей, видно, не дано разобраться в сердечных делах своей матери.

Арманд перевел разговор на другие темы, и через несколько минут Эйприл обнаружила, что успела расслабиться и находит общество Арманда приятным. Он и впрямь оказался замечательным собеседником, остроумным и знающим. В каждой его фразе и движении сквозил аристократизм. Приятный шарм, исходящий от Арманда, напоминал ей старый фильм о рыцаре Морисе.