– Так! Все ложимся на полок. Будет немного горячо, но надо терпеть! Никому не вскакивать. Если будет невмоготу – сползайте с полка и ложитесь на пол.

Такое предупреждение немного испугало Марго: она в банях была не так уж и часто. А вот Емельян усмехнулся:

– Давай, поддавай! Смотри, как бы тебя самого первым не вынесли!

Макс надулся.

– Ну поглядим-поглядим!

Он натянул шапку на самые глаза и залихватски крякнул.

– Макс! – крикнула Катюша, закатываясь на верхнюю полку. – Вы потом с Емелей будете дуэли устраивать. Тут девушки, не забывай!

– Не буду, – буркнул Макс. – Сперва – легонько.

В натопленной парилке сильно запахло мятой, и дышать стало одновременно и очень холодно и очень жарко.

– Горячий лед! – крикнула Катюша и закашлялась: жар обжигал легкие.

– Кашляй, кашляй, – отметил Макс, – это из тебя зараза выходит.

Он махал полотенцем, разгоняя жар, пока все тело не начало гореть. Первым на пол сполз Герман, дико кашляя. Наверное, в его организме заразы накопилось больше, чем у всех. За ним последовала и Марго, а затем и Зина – они опустились на пол, где жар был не такой изнурительный. На верхней полке остались только Емельян и Катюша. Они лежали плечом к плечу и довольно покряхтывали.

Наконец Герман захрипел:

– Хватит! – и выскользнул из парилки, все остальные устремились за ним.

– В купе-е-е-ель! – закричал Макс, быстро захлопывая дверь и продолжая размахивать полотенцем. В бассейн с ледяной водой никто не полез, зато Герман быстро прыгнул под холодный душ. Затем минут через пять, выпустив облако обжигающего пара, из парилки неспешно вышли Емельян, Катюша и Макс, мокрые и красные, и вместе плюхнулись в бассейн, подняв фонтан ледяной воды до потолка. Потом все трое так же медленно вылезли по лесенке и сели за лавку.

– Отлично! – сказал Емельян, вытирая помидорного цвета лоб полотенцем. Даже такой красный и распаренный, он выглядел эффектно. Татуировки на плечах и лопатках изменили цвет и заиграли новыми красками.

А вот Герман – не очень, он был какой-то взъерошенный и жалкий, как воробей. Ну и раздетым он тоже выглядел куда хуже, чем одетым: руки были тонкие, грудь, обвязанная простыней, – впалая. Даже полноватый Макс и то выглядел более солидно со своей грудью и руками, заросшими мохнатой рыжей шерстью. Марго даже немного скривилась: в голову снова пришла мысль, где ей придется спать. Если предположить, что Герман снимет футболку и полезет к ней ночью, то все это могло кончиться очень неприятно, в первую очередь для него.

Может, пока не поздно, удрать? Под каким-нибудь благовидным предлогом. Это же лучше, чем просто разыгрывать сцену и сбегать, оставив Германа в дураках. Сказать, что… утюг забыла выключить? Глупость. Тем более в комнате осталась Алсу.

В парилку заходили еще несколько раз, потом парил уже Емельян, а после него – Катюша. Марго попробовала прыгнуть в ледяную купель – ощущения были непередаваемые, она даже задохнулась. А Емельян подал ей руку и одобрительно шлепнул по плечу: мол, молодец!

Затем в парилку ходили только девушки, растирались натуральным кофе, чтобы кожа стала мягче. Марго продолжала думать, как быть ночью (ее уже сильно разморило от бани и уезжать домой, конечно, не хотелось) и рассматривала лежащую на полке Зину. Настоящая модельная внешность, точеная фигурка, кукольные черты лица, длинные ноги, маленькие аккуратные ступни. Сама Марго была немного поплотнее (не полнее, а именно плотнее), зато у нее были красивее грудь и длиннее волосы.

«А вдруг Емельяну нравится именно такая грудь, как у Зины? – думала она. – Ох, похоже, у меня от жары крыша съезжает. Что-то я придумываю проблемы на пустом месте. Лягу спать в одежде – и все. Если я уйду, то сама буду выглядеть как дура. А так – просто плохое настроение – и все. У женщин так бывает».

Впрочем, Марго нередко приходилось ночевать на даче во время большой тусовки с парнями, и она даже спала на большом диване между Васяном и Никитосом, разумеется, в одежде и без всяких глупостей: оба парня бдительно следили за поползновениями конкурента. Вообще это было очень прикольно: они мазали пастой тех, кто заснул раньше других, и фотографировали. Или ставили над спящим пирамиду из пяти стульев и ведра, и когда тот поворачивался, то все рушилось с оглушительным грохотом. А самым шиком считалось перевести у спящего часы на четыре часа вперед и, разбудив его, сказать, что «уже поздно и мы все собираемся на автобус». Будем думать, что и в этот раз все будет хорошо и прикольно.

Потом выходили прыгать в сугроб и растираться снегом. Это было не так холодно, как в ледяной купели, но все равно страшновато: уже стемнело и поднялся снежный буран. Температура тоже упала за минус двадцать.

– Ну что, теперь прокатимся на снегоходах! – предложил Герман. – Хорошо, что луна светит!

Луна в самом деле светила очень ярко. Снег сверкал ослепительной белизной, и казалось, что он тоже светился. Из-за этого на улице было достаточно светло, хотя стояла глубокая ночь.

– Предлагаю покататься, а потом – опять в баню. Согреемся, поедим, а там можно и спать ложиться!

Все вытерлись, обсохли и пошли в особый гараж, где стояли снегоходы. После того как все поездили кругами вокруг гаражей, выяснилось, что управлять ими очень просто. Бородатый дядька Димон, механик, заведовавший грузовиками и скутерами, сказал:

– Вы езжайте на поле, но далеко не катайтесь. Не дай бог, заглохнете, как я вас оттуда заберу?

Все обмотали лица шарфами, надели специальные горнолыжные очки от ветра. Парни сели за руль, а девушки – сзади, аккуратно выехали по колее, а потом, когда оказались на поле, втопили во всю мощь. Это было что-то сумасшедшее! Какой же русский не любит быстрой езды! Скорость была завораживающая, и она, усиленная ветром, казалась просто космической, когда в лицо бьет буря, а из-под полозьев вырываются снежные фонтаны до самого неба.

Парни устроили гонку, в которой уверенно победил Емельян: он несся впереди на постоянной скорости, изредка лавируя рулем, чтобы не попасть на покрытый ледяным настом сугроб. Герман, наоборот, мчался рывками, то обгоняя всех, то, наоборот, отставая, он делал петли и несколько раз находил кочки и специально направлял снегоход на них, чтобы взлететь в воздух. Макс плелся в хвосте: ему управление давалось не очень хорошо, и он предпочел не рисковать со скоростью и постоянно орал Катюше, перекрикивая ветер:

– Как ты, малыш?!! Все в порядке?!!

А Катюша, да и все остальные девушки, только визжала в ответ, так это было здорово. Потом все поле покрылось кочками, как старинная стиральная доска, и снегоходы стали подпрыгивать, так что вместо визга у всех изо рта вместе с паром вырывался вопль заики:

– Ак-ак-ак-ак-ак-ак-ааа!

Дальше пригорки закончились, и поле выровнялось.

– Давайте разгонимся, парни! – завопил Герман и снова дал газу так, что обогнал всех. Емельян не смог это стерпеть, и скоро они помчались с нечеловеческой скоростью рядом друг с другом. Увидев, что дорога выровнялась, Макс тоже подбавил газу и сравнялся с двумя другими снегоходами.

– А ну, давай еще быстрее! – снова закричал Герман. Снегоходы полетели с горки вниз, в этот момент Марго оторвала правую руку от специальной ручки снизу, чтобы потереть замерзшие щеки. От сумасшедшего прыжка она не удержалась на снегоходе и свалилась назад, прямо в сугроб. Удар был такой сильный, что перехватило дыхание, в рот и в нос сразу набился снег, и она по скользкому льду сползла на самое дно неглубокого оврага. Пока Марго пришла в себя и приподнялась, все остальные уже скрылись из виду. Наверное, Герман не заметил, что она слетела.

Только тут стало понятно, что в безумии гонки они совсем перестали следить за погодой. А она совсем испортилась: поднялась сильная снежная буря. Луна скрылась за облаками, и стало очень холодно. Марго поднялась и сразу по пояс утонула в снегу.

– Э-э-э-э-эй! Герман! Емельян! – закричала она и сразу закашлялась от снега. В завывании ветра ничего слышно не было: ни ее голоса, ни рева снегокатов.

«Интересно, скоро Герман заметит, что меня нет?» – подумала Марго, пытаясь разыскать следы полозьев. Но их мгновенно заносило снегом, да и в темноте было практически ничего не видно.

– Так… сразу позвонить… – она сняла варежку и стала искать телефон в кармане. Руки моментально замерзли и потеряли всякую чувствительность. Кое-как вытащив мобильник, она набрала Германа. Но связи почти не было: видимо, буря и отдаленность поля от вышек сделали свое дело. В трубке что-то шипело, хрюкало, а потом и вовсе все выключилось.

– Э-э-э-э-эй! – снова закричала она во весь голос. Стало немного страшно, потому что снег был совсем не теплый, как в том сне, наоборот, он обжигающе сек кожу, и мороз начал сковывать пальцы и щеки.

«Спокойно, спокойно, – думала она. – Главное не паниковать и двигаться, а то замерзну. Думать! И не стоять! Не стоять!»

Она кое-как выкарабкалась из оврага. Это было непросто: ноги скользили, и она постоянно проваливалась вниз. Перед ней предстало бесконечное поле, в котором ее не было ни видно, ни слышно. Белая куртка сливалась со снегом. Где находилась турбаза, стало просто непонятно: пурга была повсюду.

Марго кинулась бежать в сторону, противоположную той, куда умчались снегоходы, проваливаясь в сугробы и падая. Впрочем, ей скоро стало понятно, что она заблудилась, потому что все стороны перепутались, и пейзаж пугал своей одинаковостью: белые хлопья и больше ничего не видно. Во время бега ей удалось согреться, но скоро дыхание сбилось, и в нем послышался хрип. Но останавливаться было ни в коем случае нельзя – именно так люди замерзают насмерть. Наконец, она увидела вдалеке черную полоску леса.

– Вроде бы, когда мы ехали сюда, лес был немножко справа… Значит, теперь должен оказаться немножко слева…

Мысли запутались. Марго двигалась из последних сил, хорошо, что ветер стал дуть в спину, а не в лицо. Она вспомнила слова отца, который попробовал в своей жизни почти все и мог рассказать, как действовать в любой ситуации.