- Клянусь, Орлова, сегодня ты сама будешь обнимать меня крепко и кричать. Если до вечера этого не случится, отпущу и оставлю в покое навсегда. Если я выиграю спор - мы проводим ночь в одной постели!  - И добавил: - Просто спим, успокойся! Если сама не попросишь.

Ага, держи карман шире!

- То есть, я правильно поняла,  - решила уточнить Соня. - Если я добровольно обниму тебя, я проиграла?

- Да, совершенно верно. Обнимешь. И будешь при этом визжать от удовольствия.

- Моронский! - Соня засмеялась, потому что это было действительно, смешно. - На свете нет такого вещества, которым можно так обдолбиться!

Зубы Моронского сжались, брови съехались. Соня пикнуть не успела, как его правая ладонь крепко обхватила ее нижнюю челюсть. Пальцы надавили на щёки. Больно, между прочим!

- Строптивая, дерзкая! Смеёшься? - рыкнул он в её открытые губы. - Все, как я люблю! Тем слаще будет ставить тебя на колени.

Вот здесь стало не до смеха. Вот тут коленочки-то сами и подогнулись.

- Теперь пойдём, покажу тебе НАШУ спальню.

Он ослабил тиски, взял за руку и потащил к дому.

Соня закатила глаза, но поплелась следом, путаясь в ногах. Сил показывать характер уже не осталось. А сопротивление его только заводило, судя по всему.

Кроме того, ей, как дизайнеру, было интересно посмотреть на интерьер дома.

В разных комнатах резиденции были использованы одни и те же приёмы и сочетания, и это отлично работало на общую картину. Интерьер не был перегружен деталями и декором, потому что главное в этом доме — геометрия, фактуры и невероятная продуманность каждого уголка и предмета мебели! Однако, Соню не покидало чувство, что во всем этом большом красивом доме нет ничего от самого Моронского. Как-будто он не принадлежал ему. Слишком все было здесь прилизано, что ли, что совершено не соответствовало характеру Макса. Моронский - хаос! И дом, в котором он проводит много времени должен выглядеть по-другому!

- Это дом родителей, - будто прочитав ее мысли, сказал Моронский. - Они живут здесь, когда приезжают из Штатов.

- Они живут в Америке?

- Давно. Я тоже там вырос. - Он толкнул одну из дверей, ведущих из коридора второго этажа, - проходи, будь, как дома, - сказал он, пропуская ее вперёд, однако сам не отступил и Соне пришлось протискиваться между косяком и его грудью. И всегда, когда расстояние между ними сокращалось до нескольких сантиметров Софья чувствовала, как резко подпрыгивает к горлу сердце. Моронский, наверняка, должен слышать  его биение.

- Я хотел поселить тебя в гостевой напротив. Но пари ты проиграешь. Будешь спать здесь.

- Ты никогда не проигрывал раньше?

-  Не приходилось.

- Ну, что ж, я буду у тебя первой!

Они стояли на пороге его спальни на расстоянии, позволяющем  им ощущать, как растет температура их тел. Соня, смотрела ему в глаза с вызовом, гордо задрав подбородок, с великим трудом заставляя себя не отводить взгляд. И оплавлялась, как свеча.

- Будешь, Сонь, - оскалился в усмешке, - ты обязательно у меня  будешь!

Соня сдалась. Она заставила себя отступить на пару шагов в сторону и разорвать притяжение. Тихонько перевела дух. 

Чтобы как-то утихомирить колотивший ее озноб, сменяющийся жаром, Соня попыталась переключить внимание на обстановку в комнате. Все здесь было пропитано Моронским. Да, интерьер комнаты был выдержан в общем стиле и цветовой гамме дома. Но она была живая какая-то. Нет, вопреки устоявшимся стереотипам в отношении мужских владений, носков и смятых сигаретных пачек здесь не валялось, но все в ней дышало ИМ. О том, что именно в этой комнате Моронский предпочитал находиться чаще всего, говорили вещи, хаотично расставленные по периметру помещения. Центр комнаты привычно занимала большая кровать, застеленная покрывалом с индейским орнаментом, явно ручной работы. Рядом на полу стопка книг. Слева у окна - гитара в стойке. На полу холсты на подрамниках, написанные весьма экспрессивной рукой, соседствуют с предметами, назначение которых Соня так и не определила - это что-то из другого Мира, который, хорошо знаком заядлым путешественникам. И опять книги, стопками и на полках.

- Ты все это прочитал?

- Ну что-то прочитал, что-то - нет. Знаешь, как бывает?  - он подошёл ближе и встал у Сони за спиной, почти дыша ей в затылок. - Открываешь книгу, начинаешь читать, а дальше она либо цепляет и ты не можешь оторваться, либо забрасывается и забывается.

- И что ты сейчас читаешь?

- «Заводной апельсин» Берджесса... - произнёс он тихо, наклонившись к Сониному уху. - О литературе поговорим, или дальше пойдём? - прошептал он и Соня почувствовала как по телу в очередной раз пронёсся разряд, грудь потяжелела, а соски затвердели. - У меня, знаешь ли, спальня сейчас ассоциируется только с двумя вещами. Но спать ещё рано, а трахнуть ты себя не даёшь...

Соню затрясло с новой силой. Ну почему, почему именно она попала в поле зрения этого беспринципного типа? Почему это все происходит именно с ней? Зачем именно ее он пытается утянуть в пропасть, ведь полно же тех, кто прыгнет туда, не задумываясь о последствиях...

- Дальше пойдём! - Соне стоило неимоверных усилий отступить и в очередной раз разорвать контакт.

- Ну, как хочешь. Пойдём, тогда коня тебе своего покажу! - Моронский взял девушку за руку и потянул к выходу.

***

- У тебя есть конь? - удивилась Соня и воображение тотчас нарисовало Моронского верхом на каком-нибудь гнедом скакуне. Что-то как-то совсем не в его стиле...

- Не просто конь, а ракета!

Они спустились на первый этаж, прошли через холл, свернули в проход между лестницей и зоной столовой, миновали кухню и оказались в гараже.

Там, за припаркованным Гелендвагеном, стояло что-то по очертаниям похожее на зачехленный мотоцикл. Моронский подошёл  и откинул плотный чёрный брезент, обнажая металлическую тушу «коня».

- Знакомься, это Триумф Рокет-3. Ты можешь звать его просто «Триумфом». Когда он сытый, он урчит. Сейчас он, как раз, сытый.

Соня смотрела на коня-ракету и не могла избавиться от ощущения, что где-то уже встречалась с этим «Триумфом». Ну, конечно! Это же сам Моронский, только с мотором и отлитый в металле. И тоже весь чёрный.

- Трехцилиндровый, рядный, жидкостного охлаждения, 12 клапанов, - нахваливал близнеца Моронский. - Хищник, но если найти подход, становится ручным. До сотни разгоняешься за 2,5-3 секунды, легко, просто кликаешь передачами и выкручиваешь гашетку.

Соня хлопала глазами, разглядывая байк и ни слова не понимала. Она ничего не смыслила  в мужских игрушках, которыми они все время хвастаются, поэтому эти технические характеристики ей - что филькина грамота.

Тем временем, Макс подошёл к небольшому шкафчику и вынул оттуда две чёрные, тяжелые кожаные куртки с уплотнёнными вставками на рукавах в области плеч и локтей. Одну он протянул Соне.

- Зачем? - недоуменно спросила она.

- Надевай, прокатимся.

- Я... я не... нет! - Соня опешила.

- Вообще-то я не спрашивал. Надевай.

- Послушай, - начала Соня, - достаточно того, что ты привёз меня  сюда против моей воли! Но я не сяду на ЭТО ни за что, слышишь?!

Моронский молча отложил свою куртку на сидение мотоцикла и подошёл к Соне. Так же молча, не давая ей дернуться, надел на неё куртку, и застегнул молнию до самого подбородка.

- Не бойся, тебе понравится, - спокойно сказал он, игнорируя нервное сопение Сони. - Ещё вот ботинки нужно надеть, а то в кроссовках щиколотки о выхлопную можно обжечь.

Он сел перед Соней на корточки, стянул с ее ног по очереди левый и правый кроссовки, ловко надел и зашнуровал высокие кожаные ботинки, которые Соне были велики размера на три. Затем облачился сам, выкатил железного коня из гаража во двор и завёл, от чего в первую секунду-две у Сони заложило уши.

- Н... нет, п-пожалуйста, - взмолилась Соня, боясь что вот-вот расплачется. Даже попятилась назад в жутко неудобных ботинках, но Моронский водрузил Соне на голову шлем, затянул под подбородком, взял за руку и потащил к мотоциклу. Усадил на пассажирское сидение (если можно было так назвать маленькое место позади водителя), сел сам и надел свой шлем.

- Обними! - услышала Соня приглушённый шлемом приказ.

Девушка мешкала.

- Обними, говорю, упрямая!

- Какая же ты сволочь, Моронский! - громко крикнула Соня и нехотя слегка обхватила полы куртки по бокам Макса.

Двигатель заревел. Моронский аккуратно вырулил со двора и выехал на подъездную дорогу. У Сони тряслись поджилки. Она на автомобиле-то скорости боялась, а тут сидишь ничем вокруг не защищённый. А если сдует? Ей уже казалось, что они едут слишком быстро. Но скорость, как будто, только нарастала. В какой-то момент она почувствовала, что если сейчас не обхватит Макса со всей силы, то просто улетит назад.

И она обхватила. Что есть силы вцепилась в него обеими руками, и не в силах посмотреть, что происходит вокруг, зажмурила глаза. Сразу же почувствовала, как Моронский погладил одной ладонью сцепленные в замок вокруг его талии  Сонины руки.

«Гад, - подумала Соня, - держись за руль обеими руками!»

«Пожалуйста!»

Рука его вернулась на руль и Соне показалось, что мир вокруг размазывается. Она уже ничего не слышала и не видела, кроме свиста ветра и нарастания низкого, утробного рыка из глушителей.

А когда мотоцикл вдруг стал входить в поворот и ей показалось, что они сейчас просто лягут на дорожное полотно, Соня завизжала. Как визжат на Американских Горках. В голос.

Глава 10

Едва стих рокот мотора, игнорируя все риски свернуть или сломать себе что-нибудь, Соня соскочила с мотоцикла. Зацепилась ботинком за какую-то железяку, все-таки, но, слава Богу, устояла. Передоз адреналином не способствовал ровному течению мыслей, а злость доминировала над всеми остальными эмоциями. И скрывать она это не собиралась.