Поэтому Рион надел презерватив и медленно подошел к кровати, решив сосредоточиться на удовольствии.

– Ложись.

Либби почувствовала новый прилив желания, услышав его хриплый голос. Она шагнула назад, сняла платье и легла на кровать. Она удивилась, что он не задавал вопросов, не высказывал обвинений в неверности, но была рада. Она сочла это доказательством того, что их чувства взаимны, и Рион понял, что не следует ворошить прошлое.

Рион быстро присоединился к ней в кровати, и она почувствовала, как он опустил глаза и оглядел ее грудь, тонкие трусики. Но, подняв глаза, чтобы насладиться его одобрением, она с удивлением заметила, что его взгляд отнюдь не выражает страстное желание, как она ожидала. Взгляд Риона был отстраненным. «Именно так он смотрел, когда ваш брак уже был на грани краха», – послышался насмешливый голосок из дальнего уголка ее разума.

Но когда Рион снова припал к ее губам, Либби решила, что ей померещилось. Он только что попросил ее остаться. И он признался, что не может больше сопротивляться, как и она. Решив это доказать, она повернулась на бок, уперлась руками в его грудь и стала покрывать ее легкими, как крылья бабочки, поцелуями в направлении пупка. Но как только Либби собралась прикоснуться пальцами к его плоти, он схватил ее за запястье и покачал головой.

Она почувствовала укол разочарования, но оно продолжалось недолго. Рион тут же принялся ласкать ее, доводя до исступления. Однако если Либби считала, что у нее хватит времени приласкать его в ответ, она ошибалась. Потому что, обхватив одной рукой затылок Риона, а другой вцепившись в простыни, она почувствовала, что больше не выдержит.

От удовольствия у нее кружилась голова. Но, решив подарить ему наслаждение, она обхватила его за талию, побуждая опуститься на нее. Рион нетерпеливо вздрогнул всем телом, но не послушался. Обхватив ее за талию, он усадил Либби на себя.

Либби не возражала, будучи убежденной, что и так сумеет доставить ему удовольствие. Рион издал мучительный стон, и она улыбнулась, начав двигаться. Он закрыл глаза.

Ощущая единение их тел, двигающихся в унисон, она испытала такое сильное сладострастие, что у нее не хватило сил опустить голову и поцеловать чувствительный участок пониже его уха или подразнить Риона, замедляя темп движения, как она планировала. И, не успев совладать с этими ощущениями, она внезапно почувствовала новый прилив наслаждения.

Только когда Либби вскрикнула во второй раз, она почувствовала, как Рион делает заключительный толчок, и услышала, как с его губ сорвался протяжный стон. Но он быстро справился с собой и замолчал.

Либби легла рядом с ним, снова ощущая разочарование. Она пыталась его унять, но не могла. До настоящего момента она была уверена, что их близость была единственным достижением в их браке. Она и сейчас убеждала себя, что все замечательно, ведь Рион получил удовольствие. Однако Либби знала, что его страстность не сравнится с той, какую он проявил в тот день, когда они стали близки в вестибюле дома.

Опершись на локоть, Либби посмотрела в лицо Риона, взмолившись, чтобы у нее хватило храбрости спросить, в чем проблема. И далее, чтобы у нее хватило смелости выслушать ответ. Но глаза Риона были закрыты, она слышала, как его дыхание замедляется и выравнивается.

Он заснул.

Глава 12

Либби никогда еще не видела настолько спокойного и сосредоточенного взгляда человека. Вернее, невероятно красивого человека, что само собой разумеется. Остальные, находящиеся в главном зале, казалось, не могли вести себя спокойно. Стефанос едва не проделал дыру в полированном деревянном полу, вышагивая туда-сюда. Георгиос бегал в комнату подсчета голосов по меньшей мере дюжину раз, чтобы удостовериться, что все идет как надо. А Спайрос, вопреки своему самоуверенному заявлению, произнесенному в проходе прошлой ночью, внезапно ощутил склонность к ломанию рук от отчаяния.

Даже Либби была не в состоянии не поигрывать своей серьгой, то и дело оглядываясь, пока главный зал резиденций мэра наполнялся людьми. Рион же был абсолютно неподвижен, его руки были сложены вместе, подпирая подбородок. Он ждал с такой же предельной сдержанностью, какую проявлял с той минуты, когда проснулся и отправился голосовать, а затем вернулся, чтобы присоединиться к своей команде и ждать результатов. Его неподвижность не казалась смертельной – Либби видела, что каждый мускул на теле Риона пульсирует от предвкушения, – вместо этого он демонстрировал уникальную способность держать естественные реакции своего тела под контролем. Всего неделю назад она не слишком удивилась бы этому. Никто не в состоянии стать владельцем компании на миллиард долларов, не умея в нужный момент оставаться хладнокровным. Но теперь, зная о том, какое значение имеют результаты выборов лично для Риона, Либби считала его поведение невероятным.

Почти таким же невероятным ей казалось и то, что завтра она по-прежнему будет здесь, глядя на его красивую фигуру в дорогом костюме и с нетерпением ожидая возможности доказать себе, насколько хорошей будет их близость снова, как только закончатся волнения по поводу выборов.

– Дамы и господа! – Слова Георгиоса прорезали ее неподобающие размышления, в зале наступила тишина. – Добрый вечер и благодарю вас за терпение. – Он вытянул шею, чтобы посмотреть на часы на стене позади себя, на которых было почти десять часов вечера. – Результаты общественного голосования в этом году беспрецедентны, но теперь я могу подтвердить, что все голоса собраны, подсчитаны и проверены. – Он поднял запечатанный конверт, который держал в руке. – Жители Метамейкоса, вот результаты вашего голосования.

Казалось, что в зале все одновременно перестали не только шевелиться, но и дышать. Все слушали, как медленно открывается конверт, и смотрели, как Георгиос осторожно вынимает из него лист бумаги, на котором было написано их будущее.

Он глубоко вздохнул:

– Дамы и господа, шестьдесят четыре процента голосов. Вашим новым руководителем становится… Орион Деликарис!

Зал взорвался восторженными возгласами. Стефанос завопил так громко, что его смогла превзойти только женщина, восхищенно завизжавшая в дальнем конце зала. Либби мгновенно узнала голос Эриклеи.

Но до того как аплодисменты естественным образом закончились, раздался еще один звук, похожий на удар. Повернув голову, Либби с изумлением поняла, что это действительно был удар. Спайрос пробил кулаком одну из декоративных панелей на стене восемнадцатого века.

Он грязно выругался, пробормотал что-то нечленораздельное о мятеже низшего класса, затем проделал себе путь сквозь толпу под ухмылки и хмурые взгляды. За ним следом плелась его жена.

Но Либби едва взглянула на них, ее взгляд был сосредоточен на Рионе. И если бы она не знала заранее, то сейчас непременно догадалась бы, что его стремления победить на этих выборах были благородными. Он не стал шантажировать Спайроса, хотя имел на это полное право. Он не надулся от важности, он не присваивал победу и только что обретенную власть исключительно своим заслугам.

Нет, Рион выглядел… в высшей степени скромным. Да, он смотрел победителем, но так, будто его победа превышала личный успех и принадлежала каждому в этом зале. Она видела, что напряжение в теле Риона чуть ослабло, когда Георгиос произнес его имя.

– Поздравляю, – прошептала она, пожимая ему руку. – Жители Метамейкоса сделали правильный выбор.

Либби хотела сказать, что другой кандидат оказался коррумпированной свиньей и в отсутствие альтернативы жители старого города выбрали его?

Рион резко отпустил руку Либби.

– Я хотел бы пригласить нового руководителя Метамейкоса на подиум. Прошу вас. – Георгиос просиял, жестом указывая Риону выйти вперед, когда волнение в зале утихло. – Это человек, который… – он посмотрел на то место, где должен был стоять Спайрос, – у меня нет сомнений, как бы там ни было, что он лучший кандидат на эту должность.

Либби почувствовала, что ее беспокойство снова растет, как прошлым вечером, когда Рион оттолкнул ее руку и не оглянулся. Но, глядя на то, как он подходит к микрофону, она строго упрекнула себя. Рион должен произнести самую важную речь в своей жизни, а она только и беспокоится о том, что он не пожал ей руку и не улыбнулся в ответ. Боже правый, ей должно быть стыдно! Если они намерены создать благополучную семью из плавающих обломков и тонущих грузил прошлого, тогда ей действительно придется практиковаться в том, что она проповедует: идти вперед и поддержать его.

Ее мысли поразительно соответствовали скромности Риона, его вдохновению и безукоризненности. Он откровенно говорил о своей трудной работе, которая ему предстояла, не останавливая внимания на том, что произошло в прошлом, и делился своими планами по поводу возможных изменений. Они построят светлое и более равноправное будущее.


Когда в последующие недели Рион стал воплощать свои идеи в жизнь, Либби до конца осознала, что его разговоры были не просто политическими заявлениями. Потому что после той ночи их семейная жизнь тоже изменилась. Она понимала, что Риону требуется время, а его работа и политическая карьера очень для него важны. В ответ, к ее восторгу, он стал предлагать ей, чтобы она сопровождала его во время мероприятий: закладка первого камня на месте строительства новой больницы, встречи с его командой. Он даже попросил ее поговорить с одним из своих помощников и высказать свое мнение по поводу руководящих документов, в которых ограничивалось разрешение на строительство роскошных домов для отдыха, что могло повлиять на туристическую индустрию.

Он специально организовал поездку в главный офис «Деликарис экспериенсис» в тот же день, когда ей требовалось вернуться в Афины, чтобы кое-что подготовить для первого туристического заезда. Либби пришлось отложить свою поездку на конец месяца. Рион даже глазом не моргнул, когда она отметила в календаре те дни, в которые будет в отъезде.