Бренда Джойс - Подари мне мечту

Антонио, внезапно побледнев, не отрывал от Трейси ошеломленного взгляда. Касс, сама не зная, что делает, сжала его руку и прошептала:

— Простите! Мне так жаль…

Он не мог вымолвить ни слова.

— До сих пор не верю, что ты на такое способна, — процедила Касс, отчужденно взглянув на сестру.

Но Трейси это не смутило.

— Нашей тете Кэтрин есть что рассказать! Верно, Касс?

Касс почувствовала, как напрягся Антонио, прежде чем отнял свою руку. Так и есть — Трейси подслушала все от начала до конца. И теперь, как и положено избалованной дуре, не пожалеет никого, лишь бы привлечь к себе внимание. Нужно остановить этот поток красноречия любой ценой!

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — соврала Касс. — Кажется, мы собирались выйти отсюда? Антонио!

— Я давно подозревал, что они были любовниками, — медленно произнес он, переводя взгляд на Касс. — Я заподозрил это тогда, когда выяснил, что ваша тетушка находилась здесь в момент его смерти. И когда понял, как сильно ненавидит ее моя мать.

— Простите, — пробормотала Касс.

— О чем еще вы предпочли умолчать? — сурово спросил Антонио.

Касс застыла, не зная, как себя вести. И в этот миг за ними с глухим стуком захлопнулась дверь склепа.

Они оказались в зловещей темноте, окруженные древними могилами.

«Каса де суэньос»

День второй. Продолжение

— Дверь! — в панике закричала Трейси. — Мы что, застряли?

Касс стояла возле Антонио. Наверняка глаза у нее как блюдца, а на лице та же паника, что у Трейси. В темноте невозможно было угадать, как выглядит сейчас Антонио.

— Это правда дверь? — Собственный голос показался Касс каким-то чужим.

— Наверное. Успокойтесь. — Его бесстрастный, ровный тон внушал уверенность.

Антонио уже прошел мимо них к двери, а Касс, обмирая от страха, повторяла про себя: «Кто-то нарочно захлопнул дверь!»

Кто-то ведь слонялся возле замка пару часов назад…

— Кто-то захлопнул за нами дверь! — хрипло прошептала Трейси, подойдя к Касс и повторяя ее мысли. — И мы застряли за компанию с этими чертовыми дохляками!

Касс уже открыла рот, собираясь возразить сестре, что это всего-навсего ветер, но так и не смогла. Обе слишком хорошо знали, что ветер тут ни при чем. И она прошептала:

— Не смей проклинать мертвых!

Сестры переглянулись. Лицо Трейси в темноте казалось смутным светлым пятном, а широко распахнутые глаза — белыми от страха. Обе как по команде ринулись за Антонио.

Он уже стоял на пороге и пытался открыть тяжелую дверь. У Касс вырвался вздох облегчения: показалась широкая светлая щель. Они снова переглянулись с Трейси и помчались вверх по лестнице.

Антонио поджидал их на ступеньках портала, зорко осматриваясь вокруг. На его лице не было и тени улыбки.

— Возвращаемся домой? — спросил он, прикрывая за ними двери. — Завтра пришлю плотника, пусть навесит новый засов!

Касс, так и не придя в себя, затравленно озиралась.

— Ни единой живой души, — пробормотала она.

Антонио взглянул на нее остро, пронзительно.

До Касс дошло, какой намек содержится в ее словах.

— Кто захлопнул дверь? — капризно осведомилась Трейси, торопливо спускаясь следом за ними.

Касс покосилась на Антонио. Он молчал.

— Ну, — как можно непринужденнее начала она, — скорее всего это был внезапный порыв ветра.

Возмущенная Трейси даже остановилась.

— И после этого ты величаешь себя интеллектуалкой?! Мало того что сейчас нет ветра, эта дверь слишком тяжелая! Такая тяжелая, что ее нужно толкнуть изо всей силы, чтобы захлопнуть с таким грохотом!

Касс не знала, что сказать. Хуже того — она не знала, что и подумать. Ведь Трейси права. Она снова остановилась и оглянулась.

— Ну что ты плетешься! — раздраженно пропыхтела Трейси, обгоняя сестру. Как и Касс, она тоже то и дело оглядывалась и не заметила, как налетела на могильный камень, споткнулась и с воплем упала.

Касс едва успела обернуться, а Антонио уже пришел Трейси на помощь и поднял с земли. Трясущимися руками она откинула с лица волосы.

— Как ты? — взволнованно спросила Касс.

— Ничего. Только ногу ушибла. Пойдемте отсюда! От этих могил у меня мороз по коже!

— Боже правый! — вырвалось у Антонио.

Касс повернулась к нему.

Он наклонился над злополучным камнем и возбужденно окликнул:

— Кассандра!

И в тот же миг она все поняла.

— Это Изабель?

— Идите сюда. — Скорчившись в три погибели, Антонио разглядывал надпись.

Касс встала возле него на колени. Эпитафия была на испанском, но имя Изабель де ла Барка и цифры 1535-1555 говорили сами за себя.

— Вот это да! — Касс настолько забылась, что не заметила, как оперлась на плечо Антонио.

Но и ему было не до того. Странным звонким голосом он прочел:

Касс замерла, не в силах шелохнуться, Антонио тоже долго оставался неподвижен. А потом их глаза встретились.

Аэропорт Гэтвик

То же время

Кэтрин, беспомощно цепляясь за Селию, не понимала, что с ней творится. Женщины медленно тащились по проходу между креслами «Боинга-747» в поисках своих мест. Кэтрин была настолько слаба, что впервые в жизни опиралась на трость.

Что с ней? Еще не поздно одуматься и выйти из самолета!

— Вот они, леди Белфорд, вот наши места! — оживленно воскликнула Селия. Она настояла на том, что будет сопровождать хозяйку. И Кэтрин в конце концов капитулировала.

Селия, простая душа, была не способна слишком долго горевать и уже вовсю радовалась неожиданному путешествию в дальние страны.

Кэтрин опустилась в кресло у окна в салоне бизнес-класса и с облегчением перевела дух.

Однако это облегчение было только физическим. Ее по-прежнему не отпускали липкий страх и предчувствие беды.

— Вы хорошо себя чувствуете, леди Белфорд? — заботливо спросила Селия, устраиваясь рядом.

Кэтрин едва заметно улыбнулась и кивнула:

— Спасибо, милая.

Селия улыбнулась в ответ, но так не сумела скрыть тревогу.

«Я слишком стара для таких передряг! — размышляла Кэтрин с тяжелым вздохом. — Я стара, чтобы ввязываться в драку! Стара, чтобы бороться с прошлым! Во имя всего святого, что на меня нашло?»

Однако она отлично знала ответ.

Она знала, что это было не «что», а «кто». В салоне зазвучал голос командира корабля, но Кэтрин не слышала ни слова.

Ее снова захватили картины прошлого, яркие и безжалостные.

Ожившие в памяти картины.

Воспоминания о растерзанной плоти и крови.

Воспоминания, от которых Кэтрин хотела бы избавиться, но не могла.

Как не смогла найти себе оправдание.

Самолет начал выруливать на взлетную полосу.

6 июня 1966 года

Я не нахожу себе места от сознания собственной вины.

Его жены здесь не было. Она уехала заранее, до моего приезда. Ревность заставила ее забрать обоих мальчиков к ее матери, в Севилью. И с тех пор она не отвечает на звонки Эдуардо.

Он сидит внизу и ждет меня к столу, пока я пишу эти строки.

Как это могло случиться? Что сделало нас любовниками в первую же ночь в этом доме? И почему даже теперь, сгорая от стыда и мучаясь виною, я не могу ничего поделать с собственным телом? Почему желаю его так сильно, до боли?

А ведь я по-прежнему люблю своего мужа! Несмотря на его состояние, у меня никогда не возникало и мысли об измене. Не понимаю, как я решилась на такое теперь?

Любовь здесь ни при чем. По крайней мере я уверена, что не люблю Эдуардо. Потому что люблю своего мужа. Люблю по-настоящему.

Вина, стыд, безумная страсть — все это переполняет мой рассудок и вертится в какой-то безумной карусели, не позволяя остановиться, подумать…

Да. Нет. Остаться. Уехать.

Я боюсь!

Я боюсь сама себя, своих диких порывов страсти. Мне страшно, потому что впервые в жизни я не в состоянии владеть собою. Я забываю о морали, о чести, о добре и зле. И я боюсь этого дома.

Иногда я начинаю думать, что боюсь и ее тоже.

Потому что в последнее время, чем успешнее мы собирали мозаику ее непростой жизни, тем чаще я ловила себя на мысли, что во многом похожа на Изабель. Я не смела признаться, но временами даже мое отражение в зеркале напоминало ее лицо.

И не только мне. Прошлой ночью Эдуардо в полусне назвал меня Изабель!

Джип резко подпрыгнул на ухабе. Касс болталась на заднем сиденье, вцепившись в борт. Трейси сидела рядом с Антонио, и ее распущенные волосы безжалостно трепал ветер.

«Здесь лежит Изабель де ла Барка… Еретичка и распутница… Да спасет Господь ее душу…»

Касс все еще не пришла в себя от потрясения. Они чудом наткнулись на ее могилу. Она умерла в 1555-году — скорее всего на костре, двадцати лет от роду!

Антонио тоже не проронил ни слова с тех пор, как они покинули кладбище.

Джип был открытым, и Касс пришлось кричать, наклоняясь вперед:

— Вы можете в это поверить?

Антонио не нуждался в пояснениях и тут же ответил:

— Они даже не похоронили ее рядом с мужем.

— Ей едва исполнилось двадцать лет! Неудивительно, что на портрете она такая грустная! — И Касс подумала, что Изабель предвидела свою злую судьбу.

Боже правый! Как же ей было одиноко и страшно! Двадцать — это так мало!

— Ну, ребята, вы даете! — воскликнула Трейси, взглянув на сестру. — Нас только что чуть заживо не погребли в этом чертовом упокоище, и все, что вас волнует, — это баба, которая умерла четыре века назад?

Касс помрачнела. Трейси была права.

— Антонио, а может быть, дети все-таки действительно кого-то видели сегодня утром? Ведь замок совсем рядом с монастырем, верно?