Ей не давали покоя лица, превращенные в гротескные маски неверной памятью и беспощадным временем. Но она все равно узнавала их — не могла не узнать. Эдуардо, двое его сыновей, его жена. И Изабель…

Кэтрин проснулась от собственного крика и не сразу пришла в себя, потрясенная могильным холодом, мраком и удушливым запахом фиалок.

Но мало-помалу глаза освоились с густыми сумерками, в которых проступила знакомая обстановка ее собственной спальни, служившей надежным прибежищем с того дня, когда она впервые перешагнула порог Белфорд-Хауса в качестве невесты сэра Роберта. Кошмары из прошлого, не тревожившие Кэтрин уже долгие годы, вернулись после злополучного званого вечера. Она до сих пор не могла отдышаться.

Когда же Кэтрин собралась с силами и встала, ее вновь потрясло собственное отражение в зеркале на противоположной стене. Перед Кэтрин стояла не юная красавица, ставшая невестой пожилого человека. Не зрелая, знающая себе цену женщина, однажды решившая поступиться моралью и обреченная совершить жуткое преступление. Не элегантная, ухоженная стареющая светская львица, сумевшая сохранить свою тайну и ставшая опорой для племянниц и маленькой внучки. Перед ней стояла настоящая старая развалина.

В ушах зазвенело любимое высказывание Эдуардо — он часто повторял эту фразу своим бархатным голосом с очаровательным испанским акцентом: «Былое — лишь пролог к настоящему».

При мысли о Трейси и сыне Эдуардо Кэтрин залилась слезами.

Она поплелась через всю комнату к письменному столу, несмотря на пронизывающий до костей жуткий холод — это при зажженном камине и в теплом стеганом халате! Наконец Кэтрин с облегчением опустилась в кресло времен Людовика XV и протянула руку к телефону.

— Леди Белфорд! Что это вы вскочили и ходите по комнате? У вас ведь сил не больше, чем у цыпленка! — с порога возмутилась Селия.

Кэтрин, устало прикрыв глаза, подумала, что сил у нее гораздо меньше, чем у цыпленка. Интересно, что скажет Селия, если услышит правду — так же, как Касс? Кэтрин до сих пор делалось больно, стоило вспомнить, как посмотрела на нее тогда племянница — сначала с недоверием, а потом с ужасом.

Точно так же менялся взгляд Эдуардо в последние мгновения его жизни, когда он понял, что умирает и что виновата в этом она.

— Позвони в аэропорт, — обратилась Кэтрин к служанке. — Пусть для меня забронируют место. Я должна лететь в Испанию.

— Леди Белфорд! — Селия была ошарашена — и не без причины. — Вы уж не обессудьте, но я выложу все как на духу!

«Можно подумать, ты когда-то стеснялась выкладывать мне все как на духу!» — подумала Кэтрин.

— Вы были тяжко больны, и сейчас не время мотаться по белу свету за вашими племянницами и Алисой! Положитесь на меня! Все будет хорошо!

— Я полечу в Испанию, — отрезала Кэтрин, собрав в кулак всю свою волю. — И либо ты закажешь для меня билеты и велишь приготовить автомобиль с шофером, либо это сделаю я сама. Я улетаю, и чем скорее, тем лучше.

Селия онемела.

Кэтрин не сразу решилась взглянуть на преданную служанку.

Судя по горькой гримасе, Селия почувствовала решимость своей госпожи. Ей ничего не оставалось, как уступить, сердито ворча:

— Что ж, по крайней мере хоть жар у вас спал. — Она удалилась, недовольно бурча себе под нос.

Кэтрин было все равно. Она уже старуха и недавно убедилась, что ей суждено умереть скорее раньше, чем позже. И она не может не полететь в Испанию, потому что былое — всего лишь пролог и потому что, кроме нее, никто не спасет ее близких. И никто не сумеет ей помешать: ни преданная Селия, ни полиция, ни женщина, погибшая на костре 445 лет назад.

3 мая 1966 года

Последние недели были самыми насыщенными в моей жизни. Мы с Эдуардо работали вместе, складывая воедино мозаику непростой судьбы Изабель. Не могу не отдать должное Эдуардо — блестящему исследователю, в отличие от многих ученых не рискнувшему положить судьбы своих близких на алтарь любимой науки. Правда, как ни прискорбно, у меня сложилось впечатление, что жена Эдуардо не в состоянии оценить его тягу к прошлому. Больше того, возникшая между нами дружба пробудила в ней ревность. Мне очень жаль. Потому что ревновать ей не к чему. Нас с Эдуардо сдружил взаимный интерес к жизни Изабель де Уоренн, и не более того.

И я прекрасно его понимаю. Для него неприемлема даже мысль о возможной измене. Так же, как я не смогла бы изменить своему Роберту, хотя мы и не были близки со времени постигшего его удара.

Вдвоем нам удалось проделать огромную работу. Исследованы многие тысячи страниц исторических документов. И он пригласил меня побывать в его поместье в Кастилии. В «Каса де суэньос», где некогда жил супруг Изабель де Уоренн и, возможно, какое-то время жила и она. Я понимаю, что из уважения к Марии стоило бы отказаться, но не могу ничего с собой поделать — интуиция твердит, что этот дом хранит в себе ключ к тайне.

Я пишу эти строки в ту минуту, когда самолет заходит на посадку в аэропорту Мадрида. Еще несколько часов — и я окажусь в Кастилии. Я готова прыгать от нетерпения, как школьница. Мы уже решили, что первым делом займемся осмотром фамильного склепа. Вдруг нам повезет обнаружить могилу Изабель?

«Каса де суэньос»

Ночь первая

Захлопнув пыльный гардероб, отвечавший ей возмущенным скрипом, Касс с улыбкой обратилась к Алисе:

— Ну что, готова к сиесте?

Все это время, распаковывая вещи, Касс с тревогой прикидывала про себя: как много он успел узнать?

Вряд ли полицейские рассказали что-то, кроме того, что в момент гибели возле Эдуардо находилась ее тетка. Но почему когда он так пристально смотрел на Касс, когда упомянул о несчастном случае?

— Я здорово устала, — призналась Алиса.

Касс помогла девочке взобраться на кровать.

— Ты пока вздремни, а я пойду на разведку! — Ей не терпелось самой отыскать ту комнату, где висел портрет Изабель. И она по-прежнему не решила, как следует вести себя с Антонио, если он либо знает, либо подозревает, что Кэтрин замешана в смерти его отца?

Что ей остается, кроме как ждать его следующего шага?

— Тетя Касс, — заупрямилась Алиса, — я не хочу оставаться одна!

— Почему? — Однако и Касс почувствовала, как давит обстановка этой сумрачной спальни.

— Мне не очень-то нравится эта комната, — с запинкой призналась девочка, скрестив руки на худенькой груди.

Касс тревожно оглянулась. Почему эта внешне уютная комната будит в душе столь тяжелые предчувствия и давит своей неподвижностью? И тут до Касс дошло, что ей самой расхотелось оставлять Алису одну.

— Это место такое старое, как гробница! — прошептала Алиса.

Касс снова огляделась и решительно раздвинула плотные шторы. Комнату моментально заполнил яркий солнечный свет, хотя было уже не меньше семи часов вечера. В знойном мареве колебалась каменистая равнина, окружавшая дом, и даже угадывались силуэты замковых башен. Другое окно выходило на внутренний сад и противоположное крыло дома. Комната выглядела вполне симпатично, даже несмотря на старинную обстановку, если бы только… Если бы только что?..

Что может быть не так в этом пустынном, запущенном доме? Почему его тишина и неподвижность напоминают приготовленную для них ловушку?

Господи, ну что за чушь лезет в голову!

Касс уже, наверное, в десятый раз осмотрела комнату. Ее взгляд, наткнулся на портрет над камином, и сердце сжалось от неясной тревоги. Судя по всему, супруга Изабель де Уоренн никто не назвал бы приятным человеком. Такая надменная физиономия могла быть только у узколобого, самоуверенного типа. Нет, Касс тревожил не его портрет. Ее тревожил сам этот человек!

— Какой противный дядька! — заметила Алиса, проследив за ее взглядом. — Он наверняка был злюкой!

— Милая, — погладила ее по голове Касс, — я с тобой согласна, но ведь это всего-навсего картина!

Бедная Изабель! Касс пробрала дрожь. И как ее угораздило стать женой Альварадо? Их брак был обречен изначально из-за несовместимости культурных и религиозных взглядов, и уж тем паче с таким вот надутым типом!

Касс снова вздрогнула.

— Можно я пойду с тобой? — жалобно попросила Алиса.

— Нет! — Касс была полна решимости. — Марш в постель, я мигом вернусь! — Пора кончать со смешными предрассудками. — Мы обе слишком устали с дороги! Вот и все! Алисе ничего не оставалось, как подчиниться.

— Я попробую открыть окно. Может, к вечеру поднимется ветерок?

Пока тетка возилась с оконными задвижками, племянница крепко заснула. Вид этого безмятежного личика наполнил сердце Касс радостью и любовью. Как хорошо, что она приехала сюда вместе с Трейси и Алисой! Слава Богу, им удалось преодолеть самое трудное. И теперь она готова на что угодно, лишь бы не допустить подобного вновь. Но на что именно?

«Отсудить Алису у сестры!»

«Матерью Алисы должна стать я! Трейси не имеет права считаться матерью даже своего родного ребенка!»

Касс застыла. Как она до такого додумалась? Откуда в ней эта жестокость? Ей никогда не приходило в голову отнимать Алису у Трейси — ведь даже самая превосходная нянька не заменит ребенку родную мать. К тому же Касс искренне любила сестру при всех ее недостатках и не хотела делать ей больно. Ведь они были одной семьей!

Перепуганная не на шутку таким поворотом мыслей, Касс поспешила в коридор, стараясь не обращать внимания на новый приступ паники. Ей до смерти не хотелось оставлять Алису одну! Она в замешательстве остановилась и оглянулась. Девочка улыбалась во сне, комната была полна ласкового солнечного света — все в порядке!

В коридоре Касс снова замедлила шаги. Трейси занимала спальню, смежную с их общей ванной, и дверь в эту комнату оказалась наглухо закрыта. Ну и пусть, какая разница, где сейчас Трейси? Сестра явно не пришла в восторг от того, что им с Антонио придется спать в разных комнатах, но ведь Касс не собирается на этом зацикливаться!

И вообще, она отправилась искать портрет Изабель. Между прочим, чем больше времени она посвятит тому, ради чего приехала в «Каса де суэньос», тем меньше придется любоваться на этих влюбленных голубков.