Его рука нежно поглаживала ее ребра, словно боясь, что она может сломаться, а в ответ она выгнулась для него, как настоящая распутница. Ее стон наполнил его рот, когда рука вновь возвратилась к груди, и он большим пальцем стал описывать круги вокруг соска. Сладкая мука заполнила все ее существо. Прижимаясь к нему, она запустила руки в его волосы и припала к его губам. Их языки скользили друг о друга, то отступая, то вновь возвращаясь.

Через время, Бен поднял голову и глубоко вздохнул, что бы справится с настойчивым желанием своего тела. Потребность взять ее, здесь и сейчас, было почти невозможно сдерживать. Это стало его навязчивой идеей. Он хотел знать все ее тайны, почувствовать ее, пока не поймет ее душу и тело, как свои собственные. Несмотря на весь свой опыт, он никогда не ощущал такой потребности в другом человеке, не жаждал так полного слияния. Он вытащил шпильки из ее прически и стал ласкать и гладить освободившиеся локоны.

Адди обвила его шею руками, почувствовав, что он придвинулся так, что бы их тела идеально сливались вместе. Слои одежды, которые разделяли их, не мешали в полной мере ощущать его желание и ее мягкость, твердость его возбуждения и ее податливую форму.

Адди почувствовала, как он стянул с ее плеч платье, а его горячий рот накрыл ноющий от желания сосок, вызывая этим горячие молнии внизу живота. На ощупь, она обхватила крепко его плечи, пытаясь без слов сказать: не останавливайся… никогда не останавливайся.

— Аделина, — шептал он, страстно целуя ее губы. – Не сдерживайся. Я не причиню тебе боли.

Она задохнулась, когда почувствовал, как его рука спустилась вниз, минуя талию, и скользнула в ее панталоны. Адди напряглась, ощутив кончики его пальцев внутри себя.

— Нет… Я не должна позволять тебе…

— Да, — шепнул он ей, уткнувшись лбом в ее плечо. – Ты права. И я не должен хотеть тебя. Но я хочу.

— Бен, — пробормотала она. – Пожалуйста…

— Никто и никогда не узнает о том, что было. Ты можешь держать в страхе остальную часть мира, но позволишь мне быть внутри. Ты ведь понимаешь, что случилось между нами. И знаешь, что ничто не сможет остановить это, независимо от того, что хотим или не хотим мы сами, — она застонала, когда он нашел чувствительное место, которое стал поглаживать, держа ее на грани удовольствия и безумия.— Я хочу, чтобы ты помнила это, — прошептал Бен ей в лицо. – Помнила всякий раз, когда будешь думать обо мне.

Она вцепилась в него, требовательно выгибая вверх бедра. И вскрикнула.

— Вспоминай. Потому, что я не собираюсь брать тебя здесь, — продолжал он шептать ей в волосы. Вздыхая, Бен убрал руку от ее бедер, нежно погладив вздрагивающий живот, и поправил на место ее сбившиеся юбки. Он оглянулся вокруг, как будто впервые замечая, что их окружает. Его губы скривились от отвращения. – Кузница.

Обессиленная Адди смогла лишь слегка пошевелиться и с трудом восстанавливала дыхание. Бен довольно улыбнулся, и, приподняв ее за плечи, положил ее голову себе на грудь. Он ждал пока утихнет ее дрожь, хотя его самого сжигало болезненное ощущение от собственного неудовлетворенного желания.

— Я должен буду вернуться в «Санрайз» завтра после свадьбы, — сказал он, стараясь казаться спокойным. – Кто-то должен заботиться о ранчо, а в сложившейся ситуации, я не могу доверить управление своему помощнику больше чем на день или два. Если ты не хочешь подвергнуться повторению притязаний Джефа снова, то постарайся держаться ближе к отцу и своей семье.

— Что, если…— она сделала паузу и проглотив комок в горле, продолжила. – Что, если я не хочу повторения твоих притязаний?

— А и правда, что?— заинтересованно сказал он, нежно куснув ее у основания шеи.— Я думаю, что мы найдем ответ на этот вопрос, когда оба окажемся в «Санрайз».

Он был уверен в ответе. Она знала, что он нисколько не сомневался, что она будет хотеть его все так же. Она должна была бороться сама с собой, поскольку тоже не сомневалась в его правоте. Но, тем не менее, стала протестующе извиваться, пытаясь отклониться от его ласк.

— И не удивляйся, если заметишь, что за тобой будут наблюдать наши работники. Прежде, чем я уеду, я собираюсь дать строгие указания на счет тебя, и все черти ада вылезут, если Джеф подойдет к тебе ближе, чем на сто футов. А, если я узнаю, что он позволил себе что-то большее, чем просто взгляд издалека, то я собственноручно заставлю его пожалеть об этом.

— Даже рискуя вызвать войну? – приглушенно спросила она, на что он мрачно усмехнулся, удивленный ее сарказмом.

— Совершенно верно. Если она должна начаться из-за тебя, милая, то ты видишь перед собой человека, который первый нажмет на курок.

* * * * *

Приведя себя в порядок, насколько это было возможно, Адди, разыскав Мэй, сослалась на головную боль, дабы провести остаток вечера в одиночестве. Она не хотела никого видеть, не сейчас, когда ее мысли беспорядочно путались в голове. Пытаясь уснуть пораньше, она лежала на животе, обхватив руками подушку, и уставившись невидящим взглядом в стену. Дом Фенинсов был удобным, но далеко не столь изящным, как дом в «Санрайз». Комнаты здесь были маленькими и скромно обставленными, матрасы комковаты, а постельное белье даже немного заплесневелым. Лиа спала на кровати у противоположной стены. Они расположились в комнате, по соседству с комнатой, занимаемой Каролиной и Питером.

Адди не хотела думать о том, что случилось той ночью, но она не могла избежать этого, и не могла забыть об этом. Она продолжала слышать голос Джефа, и то, что он сказал о Расселе. — Он взлетел слишком высоко, дорогая. У него нет никакого права прятать тебя от меня... но не волнуйся, это долго не продлится...

Что он имел ввиду?

Угроза маленького мальчика, шептала она. Расстроенный маленький мальчик, который не получил желаемого. Возможно, все дело в этом.

Глубоко вздохнув, Адди потерла лоб, затем прикрыла глаза и прижала к ним кончики пальцев. Она лежала с закрытыми глазами, а ее ум продолжал лихорадочно работать. Медленно темнота окутала ее сознание, и она вновь услышала, преследующий ее, хриплый голос.

Адди, не отварачивайся от меня. Я не причиню тебе боли. Теплый рот, скользящий по ее коже, твердое тело, обещающее наслаждение. Никто никогда не будет тебя знать, как я. Ты можешь оградиться ото всех, но пусти меня в свой мир.

Адди, сжавшись, сидела, затаив дыхание, с бешено колотящимся сердцем.

— Остановись, — шептала она. – Остановись.

Бен был ее врагом. Она не позволила бы ему убить Рассела. Она не могла позволить ему ослабить ее оборону. Рассел был ее отцом, ее настоящим отцом, и она была в ответе за его жизнь. Пришла пора действовать.

Она должна была предупредить Рассела. Так или иначе, она должна была найти возможность сделать это. Адди встала. Она мерила шагами комнату, и ее длинная ночная рубашка развевалась позади нее. Она попыталась представить себе Бена, планирующего убийство Рассела, после того, как будет подписано новое завещание. А затем крадущимся в комнату отца, с намерением осуществить убийство. Это было настолько очевидным, что даже беспокоило Адди. Бен должен был бы знать, что он будет первым, кого все заподозрят. Он должен был бы предусмотреть это.

А еще есть Джонсоны, которые ненавидят Рассела. Множество людей хотели бы наложить руки на ранчо «Восход солнца», сломать заборы, завладеть его скотом и водными правами. Фактически все вокруг. Но никто не желал этого больше, чем владельцы «Дабл бар». Возможно, Джонсоны были замешаны в убийстве.

Она остановилась, на мгновение, посреди комнаты, когда на ум опять пришли слова Джефа. Он взлетел слишком высоко, дорогая... но не волнуйся, это долго не продлится... Это было угрозой, настоящей и неприкрытой. Она не сомневалась, что Джеф и Большой Джордж хотели смерти Рассела не меньше, чем Бен. Может, они и планировали все вместе?

Нет. Задумчиво покачала головой Адди. Бен ненавидит Джонсонов. Он никогда не стал бы действовать с ними заодно. И он любит Рассела. Он не убил бы его. Я не должна думать, что это был он. Она не хотела верить этому.

Но Рассел должен был быть убит кем-то из близких ему людей, кем-то, кто знал о его привычках, какая комната была его, и как пройти через дом. Кто-то, кому не надо было пробираться мимо всадников, которые охраняли собственность круглосуточно. Это должен был быть Бен, тем более что, согласно истории, он уедет из города после убийства и никогда не уже не вернется.

— О, Бен, это не ты. Это не ты. — Прислонившись к стене, кусала она губы.

Сильные руки нежно скользили по ее телу, разжигая в крови огонь желания. Я хочу, чтобы ты запомнила это. И вспомнила каждый раз, когда будешь думать обо мне.

— Почему все это происходит именно со мной? – шептала она в муке. – Чем я заслужила это испытание? Я — все еще Адди Пек... но я и — Аделина Уорнер. Я помню события, произошедшие в разное время, но я не знаю, что для меня реальность. — Она затихла, когда увидела, что маленькое тело под одеялом, на кровати напротив, зашевелилось. Лиа проснулась.

— Тетя Аделина? — сказала она сонно.

— Да, Лиа? — Адди медленно подошла к ней, пытаясь взять себя в руки.

В I930 Лиа сказала, что тетя Аделина была жадной и эгоистичной интриганкой. Воспоминания о тете Аделине были Лиа неприятны. Почему? Что Лиа видела или слышала такого, что у нее сложилось такое впечатление о тете?

Ребенок, зевая, повернулся и уставился на нее сонными глазами из под тяжелых век.

– Почему Вы ходите по комнате?

— Я сожалею, что побеспокоила тебя. Я не могла уснуть. И думала о стольких вещах, что просто должна была встать.

— О чем Вы думали?