— Я вставлю несколько условий в завещание, — сказал Рассел, как будто это должно было ее успокоить. — Во-первых, «Санрайз» будет нельзя продать без одобрения семьи.

— Что если Бен окажется плохим попечителем? Мы можем его уволить?

— Нет, это — единственное, чего вы не можете изменить. Он будет попечителем, пока не умрет и не будет похоронен. Но не волнуйся, он будет чертовски хорошим управляющим. Я упокоюсь с миром, зная, что оставил все в его руках.

Тех самых руках, которые тебя задушат! Мысли Адди смешались. У Бена был прекрасный мотив убить Рассела. После того, как завещание будет подписано, все ранчо и огромное состояние окажутся в его руках, если только Рассел Уорнер умрет.

— Папочка, я знаю, что ты ему доверяешь, — сказала она неровным голосом. — Я знаю, что ты рассчитываешь на него и заботишься о нем. Но будет ошибкой наделить его такой властью после твоей смерти.

— Ох, милая, — утешительно сказал Рассел, — я знаю, ты, наверное, разочарована тем, что «Санрайз» окажется в руках попечителя вместо того, чтобы все эти деньги перешли к вам. Но это единственный способ не дать растянуть ранчо по кускам. Бен — моя единственная страховка от этого. Я не хочу, чтобы мое ранчо погибло, просто потому что я умру. Все так просто.

— Ты уже сказал Бену?

— Еще нет.

— Может быть, лучше немного подождать, — пробормотала Адди, и замолчала не услышав ответа от Рассела. Она попыталась сосредоточиться на окружающем пейзаже, чтобы не разразиться тирадой от беспомощности. От этого не будет толку. Позже, пообещала она себе. Она еще обсудит это с Расселом позже, когда сможет привести веские аргументы.

* * * * *

Земля кишела людьми и скотом, воздух был густым от пыли и запаха животных и пота. Тысячи коров лечили от мясных мух и глистов, насекомых, которые заводились в открытых ранах и питались гноящейся плотью. Страдающих лонгхорнов обтирали смесью жира и карболовой кислоты, которая убивала крупных личинок и успокаивала мучительную боль.

Но лонгхорны не знали, что люди пытаются помочь, и яростно сопротивлялись. Сыпля грязными ругательствами, мужчины уворачивались из-под копыт животных, которые бросались на них. Облака пыли клубились, поднимались и оседали вокруг движущихся фигур, засыпая одежду мужчин и прилипая к коже. Животные вокруг них кружили словно красно-коричневые воды бурной реки.

Рассел и Адди остановились посмотреть, стараясь не мешать.

— Тяжелая работа, — сказала Адди, почти про себя. — Жаришься на солнце. Пораниться ничего не стоит. Никаких машин в помощь, и нет времени на отдых. Не понимаю, как кому-то может нравиться нечто подобное.

— Подожди, пока придется спиливать рога самым агрессивным животным, — отозвался Рассел и ухмыльнулся.

— Зачем они это делают? Что заставляет мужчину хотеть стать ковбоем?

— Не знаю, задается ли мужчина этим вопросом. Он либо делает, либо нет, вот и все.

— В этом нет ни капли романтики. Эта работа совсем непохожа на то, как ее описывают в романах или журналах. И уж конечно они получают не так и много денег за то, что делают!

— Черта с два не получают! Я плачу моим ребятам сорок долларов в месяц. Это почти на десять больше, чем они смогут получить еще где-нибудь в нашей стране за ту же работу.

— Я просто не понимаю, что их привлекает.

Рассел не слушал.

— Поехали, милая. Вон Бен вытаскивает бычка из болота.

Она неохотно последовала за ним, проехав дальше по пастбищу в сторону, где два лонгхорна основательно застряли в болотце, пытаясь ускользнуть от туч мух, спрятавшись в глубокой грязи. Один из бычков издавал жалобные звуки, в то время как другой, тихий и изнуренный, не протестовал, пока его тащили, привязав веревками к штырям на седлах нескольких ковбоев.

Адди неприязненно поджала губы при виде Бена, который обвязывал веревками лонгхорна. Его «Ливайсы» почернели от грязи от колен и ниже. Казалось, что он валялся в грязи вместе с коровами. Пот струйками стекал по его грязному лицу и шее, и кончики черных волос на затылке влажно завивались. Именно здесь ему самое место, в грязи.

— Похоже, Бену сегодня пришлось нелегко, — прокомментировала она с заметным удовлетворением.

— Он не боится работы. — Рассел с любовью посмотрел на старшего рабочего. — Мужчины уважают его за это. И они знают, что он не попросит их сделать то, чего не стал бы делать сам. Самое сложное на свете, Аделина, это работать на человека, который ленивее тебя, и столь же легко работать на того, кого уважаешь.

Это не слишком вписывалось в ее представление о Бене Хантере. В конце концов, он ведь убьет Рассела ради собственной выгоды. Легкие деньги. Такие люди не любят работать, разве не так? Ей не понравилось то, что у Бена могут иметься и хорошие качества, это усложняло ее представление о нем, как о беспринципном преступнике. А ей хотелось, чтобы все было элементарно.

Если бы она могла с кем-то о нем поговорить, с кем-то, кто помог бы ей облегчить бремя молчания! Все были так раздражающе довольны Беном. Они восхищались им и уважали его, не зная, что он на самом деле за человек.

Словно почувствовав ее взгляд, Бен повернул голову и посмотрел на нее. Ее поразил яркий цвет его глаз, изумрудов, окаймленных густой бахромой черных ресниц, глубоко посаженных на его загорелом лице. Какую-то секунду она не могла пошевелиться, захваченная в плен его пристальным взглядом. Несмотря на расстояние между ними, казалось, он мог читать ее мысли, и она почувствовала, как ее щеки начинают гореть. Она испытала облегчение, когда, наконец, его внимание обратилось обратно на бычка, пытающегося выбраться из трясины.

Животное пошатнулось на неверных ногах и упало на краю болотца, утратив всякое желание делать хоть что-то, кроме как лечь и умереть. Ругаясь, мужчины подошли к дрожащему лонгхорну и стали тянуть его, пытаясь поднять на ноги. После долгой борьбы мужчинам удалось выполнить задачу, и лонгхорн заковылял прочь в поисках чего бы пожевать. Оставив остальных вытаскивать второго бычка, Бен направился к Расселу и Адди, вытирая руки о свои джинсы. Адди заметила, как заледенела его улыбка, когда он посмотрел на нее, и что-то внутри нее беспокойно сжалось.

— Мисс Аделина. Надеюсь, ругательства тебя не оскорбили. — Он наклонил голову назад и прищурившись поглядел на нее. Как он и хотел, это замечание напомнило ей, что все здесь не ее ума дело, эта сцена была предназначена только лишь для мужчин. Язык, работа, одежда, каждая деталь здесь была абсолютной противоположностью свойственному женщинам окружению. Согласно законам этого мира она должна была торчать на кухне или сидеть за вышивкой, а вовсе не разъезжать по пастбищам с ее отцом.

— Я слышала и худшее, — сказала она.

— Я так и думал.

Бен пытался скрыть свои мысли, разглядывая ее. Он не мог объяснить себе, почему его чувства к ней стали меняться. Они невзлюбили друг друга с самой первой встречи, и с каждым ее визитом домой на время каникул их взаимная неприязнь лишь усиливалась.

Он со страхом ждал дня, когда она вернется из Академии благородных девиц навсегда. Он не выносил игр, в которые она так любила играть, ее капризов, ее способности всех вывести из себя и любого обвести вокруг пальца. С ним она всегда была надменна, пока отсутствие интереса с его стороны не заинтриговало ее, кончилось все это сценой в конюшнях, когда он попыталась его соблазнить. Когда он равнодушно отказал ей, она решила относиться к нему с неизменным отвращением, что его вполне устраивало.

А теперь, это казалось просто невероятным, но она изменилась в мгновение ока. Невозможно было узнать, долго или нет продлится перемена, но эта новая Аделина действовала на него совсем не так, как старая. Бен никогда не замечал, как она красива, какой уязвимой и обезоруживающей она могла быть. Он почти жалел, что отклонил ее предложение в конюшнях. По крайней мере, сейчас он бы не задавался вопросом, каково это чувствовать под собой ее тело. Теперь он этого никогда не узнает, и хотя это того не стоило, он все же был невольно очарован ею.

Адди оглядела пастбище, грязных, небритых мужчин, их одежду, потемневшую от пота, их лица с неряшливыми усами или чересчур длинными бачками. Они исподтишка непрестанно поглядывали на нее. Не будь рядом Рассела, она бы не чувствовала себя в безопасности.

Бен заметил ее неуверенное выражение и ухмыльнулся.

— Алмазы неограненные, все мы. Вы нигде не встретите джентльменов больше нас уважающих леди. Некоторые из присутствующих здесь проехали сотни миль, только чтобы мельком увидеть женщину высокой репутации.

— Включая и Вас, мистер Хантер? — поинтересовалась она, голос ее был убийственно мягок.

— Меня никогда особенно не интересовали женщины с высокой репутацией, мисс Аделина.

Адди внутренне вскипела. О, как ему нравилось делать это едва заметное оскорбительное ударение на ее имени! Как может Рассел просто сидеть на лошади, и не замечать, что Бен искусно оскорбляет ее?

— Какое облегчение знать, что порядочным женщинам не грозят ваши ухаживания, мистер Хантер.

Он лениво улыбнулся, смерив ее взглядом с ног до головы.

— Должен предупредить, время от времени я делаю исключения.

Рассел громко фыркнул.

— Ключ к сердцу моей Аделины, говорить ей комплименты, Бен, много комплиментов. Они очень поднимают ей настроение.

— Только если они искренние, — уточнила Адди. Она выразительно поглядела на Бена. — А я вижу насквозь всех, кто лицемерит.

— Не знал, что вы так высоко цените искренность, мисс Аделина.

— Значит, вы знаете обо мне меньше, чем вам кажется, мистер Хантер.

— Достаточно, чтобы составить определенное мнение.