И сам потащил ее в душ, где они долго ласкались и плескались, а потом — в кровать, где провели самую нежную ночь в своей жизни. Благодарно потираясь щекой о любимое плечо, Лариса думала: Рей прав. Все в прошлом. Теперь все будет хорошо.

Беременность вступала в свои права все сильнее, хотя тошноты Лариса так и не познала. Один разок всего и было, даже не считается. Найденная Реем клиника очень понравилась Ларисе: доброжелательные врачи, минимум процедур. Вместо бесконечных баночек мочи — осмотры пожилой магички, ласково глядившей и щупавшей растущий живот.

В начале августа поход в клинику завершился долгожданной новостью: будет дочка. Лариса поначалу немножко расстроилась (теперь она часто расстраивалась по пустякам), почему-то вбив себе в голову, что Рей обязательно хочет сына, но муж снова проявил недюжинные навыки по успокаиванию беременной “половинки”. Реймонд и в самом деле не понимал, почему он должен расстраиваться появлению дочери. Что плохого-то?

Лара, преодолев собственную мнительность, даже отважилась сходить в детский магазин. Не покупать, нет-нет, боялась сглазить. Так, посмотреть и пощупать. Там ее ждал сюрприз: оказывается здесь “мальчиковым” цветом считался розовый, а девчачьим — голубой. Смутившись, Лариса быстро покинула магазин, а потом спросила у Рея, почему так.

— А, это потому, что женской стихией традиционно считается вода, — ответил умница муж, в голове которого, кажется, находился встроенный поисковик. — Ну там, жизнь на планете вышла из воды, ребенок развивается в водах в животе матери, — тут он ласково погладил круглый Ларисин живот. Подержал руку, но толчков еще не почувствовал: рано. — Поэтому женский, материнский цвет — синий, а девочковый — голубой.

Лариса вдруг вспомнила интерьеры клиники: и правда, в интерьере было много синих тонов, а в уголках журчали комнатные фонтанчики, только Лариса не придала этому значения.

— А мужским цветом, — продолжил Рей, — считается розовый или зеленый. Потому что мужские стихии — огонь или земля.

— Но розовый?

— А что? Розовый — это смягченный красный, поскольку мальчик — это еще не мужчина.

Просветившись на этот счет, Лариса выбрала для будущей дочери уйму хорошеньких голубых одежек, но все-таки не удержалась, купила лиловых и розовых тканей и скроила несколько вещичек по мастер-классам из Интернета. Получилось так себе, поэтому Лариса пошла на курсы шитья для беременных — они проводились при той самой клинике.

Здесь учили шить детскую одежку и развивающие игрушки. Лариса с удовольствием проводила там время и завела двух подруг — Алисию и Грету. Алисия ждала сына, а Грета — дочку. И это было очень кстати. Рей сейчас работал четыре дня в неделю, поскольку мечтал обеспечить супругу и дочь всем необходимым. В “Плюс Банке” его с удовольствием приняли бы обратно, но сейчас Рей работал на государственную контору, которая разрабатывала межмировые приложения. Настроив для Ларисы удобную связь с родными, Рей мог полноценно включиться в такой проект. Платили там очень щедро, зато обо всех его поездках на родину супруги надо было писать отчет, тогда стоимость их наполовину компенсировали. Что касается магического заговора на секретность сведений, с этим было совсем сурово — Рей не мог рассказывать о работе практически ничего.

Детская комната наполнилась нужными вещичками — и колыбелькой, и комодиком, и пеленальным столиком, и пушистым ковром, и развивающим ковриком, и коробкой с игрушками. Одежду Лариса боялась покупать из какого-то суеверного страха, поэтому они с Гретой решили сделать так: после занятий прогуливались по магазинам, выбирая все, что понравится. Покупки Ларисы оплачивала Грета — Ларисиной карточкой, а потом торжественно “дарила” подруге пакет. Так же поступала и Лариса для Греты. Эта игра успокаивала их “беременную” мнительность.

Иногда, в припадках здравого смысла, Лариса бросалась к мужу, ощущая чувство жгучей благодарности — за его бесконечное терпение и доброту. Реймонд искренне не считал ее внезапные желания пустяковыми капризами, с удовольствием массировал ей уставшие плечи и ноги, выслушивал все ее беспокойные мысли и каждый раз находил нужные слова, чтобы разогнать ее страхи.

Новый год отметили дома — Лариса уже отяжелела, ходила сонная и плавная, а дочь пиналась так, как будто занималась каратэ. Детская была готова, даже имя уже выбрали: Анна. Выбирали так, чтобы оно хорошо звучало для обоих миров. Предложенное Ларисой имя очень понравилось Рею: в нем был словно кусочек имени его матери.

Ларисина же мать ежедневно требовала отчетов и фотографий, и даже сама научилась присылать фото: хорошеньких бело-розовых пинеток, связанных крючком, разноцветного детского одеяльца. Словом, приданое от бабушки тоже готовилось с азартом и любовью.

Тетушка Эллис забегала проведать и тоже приносила маленькие вязаные шедевры — платьица, носочки, варежки и шапочки.

Первого января сходили в гости к Грете и ее мужу, второго — навестили Энтони и Синтию, полюбовались их четырехмесячной дочкой. Рей проводил много времени с женой, а на февраль выговорил себе отпуск: в этом холодном снежном месяце должно было появиться на свет их маленькое чудо.

Тринадцатого февраля Лариса спрятала подарок Рею на День влюбленных: их совместную фотографию в красивой рамке. Задумчиво оперлась головой на руку. Где она была год назад? Дорабатывала последние дни на работе. Рыдала, глядя на увешанные сердечками витрины, даже в интернете сидеть не могла — тошнило от череды “валентинок”. Ни мужа, ни работы, ни будущего. И вот всего какой-то год, и она уже счастлива замужем и ждет, когда же наконец возьмет на руки дочь…

Придирчиво осмотрела детскую: все готово. Только, кажется, комод надо бы передвинуть…

— Ρей! — позвала она.

Муж не отозвался. По шуму воды Лара поняла, что Реймонд в душе. В конце концов, комодик нетяжелый, она и сама справится…

Комод и впрямь легко сдвинулся. Довольная Лариса спустилась вниз, одержимая идеей накрыть стол к ужину — с салфетками-сердечками, праздничным сервизом. Закончив раскладывать еду по тарелкам, окинула взглядом кухню, словно в поисках, что бы еще помыть или привести в порядок.

Спустился муж, чистый, свежий, с мокрыми волосами. Обнял, поцеловал и уселся за стол.

— Рей, я думаю, нам бы надо в кухне ремонт сделать, потолок перебелить и вообще, — начала Лариса, которой сегодня ну что-то сильно чесалось что-нибудь улучшить в доме.

— Угу, — Рей кивнул и принялся за еду.

После ужина собрал тарелки, вымыл сам.

— Посиди отдохни.

Только Ларисе все не сиделось на месте. Прошлась возле шкафчиков, переставила вазочку. Поморщилась — живот что-то ощутимо потягивало.

— Ты как? — муж закончил с посудой, прижался сзади, поцеловал в макушку.

— Да вроде нормально… Живот что-то тянет немного, — призналась Лариса.

— А это точно не… — начал Рей. Этой минуты он ждал и втайне побаивался, как любой мужчина.

— Не знаю, — сказала Лариса плаксиво.

— Может, вызовем врача на дом? Или поедем в больницу?

— Да вроде пока не… Ой, — Лариса схватилась руками за живот.

Рей аккуратно помог ей сесть, набрал номер такси и продиктовал адрес.

— Сдается мне, что у нас сегодня будет самый романтический вечер в жизни!

— Я опять все испортила? — спросила Лариса, чувствуя, как боль отпускает.

Рей только руками развел.

— Наоборот. Значит, уже скоро у нас будет дочка, и я снова получу мою умненькую спокойную жену, которая не считает себя плохой по любому поводу.

— Ты думаешь, это все-таки… — Лариса снова вцепилась в свой живот.

— Думаю, да, — ответил Рей. — Скоро подъедут, давай принесу твою обувь.

Такси приехало быстро. Заботливо обутая мужем Лариса села на заднее сиденье. От боли уже хотелось выть.

Зато в больнице, переданная в руки врачей, забыла о боли. Дежурный маг обезболил спазмы, стало терпимо.

— Супруг с вами? — спросила Ларису медсестра.

— Конечно, — ответил за жену Рей.

— Нет-нет, — округлила глаза Лариса. — Ты не должен такое видеть! Ты меня разлюбишь!

— Успокойся, милая, — Рей погладил ее руку.

— Нет! — Лариса была просто в отчаянии.

— Ладно, хорошо, — под напором жены Ρей капитулировал. Спорить с роженицей — себе дороже. — Буду ждать тебя здесь, в больнице. Ты справишься, милая.

Вместо датчиков, стягивающих живот, на руки ей надели светящиеся легкие браслеты. Время остановилось, ушло в небытие, остались только четкие команды врачей и ласковые похвалы медсестер, и вот наконец, уже заполночь, чудо свершилось, огласив родзал пронзительным плачем.

— Девочка!

Новорожденную вымыли, взвесили и запеленали. Измученная усталая Лариса сразу встрепенулась, едва получив на руки дочь. Та показалась ей самым красивым созданием на свете.

Если бы Ларисе было с чем сравнить, она бы несомненно оценила не только уменьшение боли, но и другие магические эффекты, позволившие ей обойтись без швов и капельниц. Уже через полчаса Лариса лежала в просторной голубой палате, любуясь на запеленутое чудо. Телефон тихо жужжал, принимая уже седьмое сообщение от бабушки, состоящее сплошь из эмоций.

Еле слышно скрипнула дверь, и вошел Рей с подносом в руках. Γлаза у него влажно блестели. Кажется, он едва не плакал.

— Я принес тебе сладкого чаю, подкрепись. Ты молодец, милая… — он поставил поднос и осторожно, самым бережным на свете движением взял на руки дочку, которая даже не пискнула. — И ты молодец, моя любимая малышка.

— Боже, Рей, я так счастлива, — Лариса всхлипнула от умиления. Так бы и смотрела на любимого с дочкой на руках.

— Я тоже, — он ласково коснулся щеки жены. — Ты лучшая женщина на свете.

ЭПИЛОГ

Ларису выписали через три дня. И с ней, и с девочкой было все в порядке. Рей даже уверял, что соскучился, хотя все эти три дня провел рядом со своей семьей, заодно обучаясь укачиванию и пеленанию. И ещё как-то ухитрился к их приезду украсить дом шариками и цветами.