Кости имели самое разнообразное применение. Они шли на изготовление кухонной утвари, тарелок, резных костяных фигурок и оружия, их также разбивали, добывая питательный костный мозг, или сжигали в качестве топлива. Ничто не пропадало впустую. Даже копыта и обрывки шкур кипятили для получения клейких и вязких мазей. В сочетании с жилами, к примеру, они помогали закрепить наконечники стрел, рукоятки ножей и составные древки копий. Клей также использовали для присоединения жесткой подошвы к мягким кожаным чулкам.

Но сначала с животных надо было снять шкуры, разделить на части и отправить мясо на хранение, и все это как можно быстрее. Выставлялась охрана, чтобы отпугивать воров, плотоядных других видов, готовых поживиться чужой добычей любыми доступными им способами. Такое множество забитых зубров приманивало к себе всех хищников. Первыми Эйла заметила подкрадывающихся гиен. Почти машинально она вытащила пращу и направила Уинни в сторону этой стаи.

Ей пришлось спешиться, чтобы запасти камней, но быстрота, с которой она расправилась с ними, была достаточной причиной для того, чтобы ей и Джондалару сразу поручили охрану. Почти все умели разделывать туши, даже подростки, но чтобы отгонять хищников, требовались определенная сноровка и охотничье мастерство. Внимание Волка привлекла волчья стая. Ему не терпелось прогнать этих чужаков от добычи его стаи, но Эйла не разрешила ему. Еще хуже были злобные и задиристые росомахи. Парочка таких хищников, вероятно, самец и самка, соединившихся на брачный сезон, обстреляли одну корову из своих мускусных желез. От нее исходила такая вонь, что, вытащив из нее копье, несколько человек оттащили тушу подальше, предоставив ее на растерзание росомахам или любым другим хищникам, желающим принять участие в дележе добычи, – нелегкая задача, поскольку росомахи, как известно, не подпускали к своей добыче даже львов.

Эйла заметила горностаев, одевшихся в летние коричневатые шубки, хотя с приходом зимы они станут белоснежными, за исключением черных пятнышек на концах хвостов. Поблизости бродили лисицы, рыси и пятнистые снежные барсы, а издали на эту шумную долину поглядывал прайд пещерных львов, впервые увиденных Эйлой в этих краях. Окраска здешних львов была бледной, обычно желтоватой, но эти были почти белые. Сначала ей показалось, что там одни самки, но повадки одной из них привлекли ее внимание. Это был самец, но без гривы! Когда она спросила об этом Джондалара, он сказал, что у здешних пещерных львов не бывает гривы; его как раз удивили гривастые львы восточных земель.

В небесах парили крылатые хищники, поджидавшие своего шанса, чтобы спикировать на добычу. Грифы и орлы, почти не тратя сил, плыли на восходящих потоках теплого воздуха, поддерживаемые большими распростертыми крыльями. Коршуны, соколы и бородачи-ягнятники парили и пикировали вниз, порой сражаясь с исполненными достоинства воронами и крикливыми воронами. Мелким грызунам и рептилиям было легче проскользнуть или проползти сюда и спрятаться от людей, однако эти мелкие хищники зачастую сами становились добычей. В конце концов, все здесь будет подчищено самой мелкой живностью, насекомыми. И при всем усердии охранников часть этих хищников могла получить по заслугам, до того как закончится разделка и копчение охотничьих трофеев, ведь при удачном раскладе охотники могли попутно разжиться и приличными меховыми шкурами.

Удачная первая охота Летнего Схода была добрым знаком. Она предвещала благополучный год для всех Зеландонии и, в частности, сулила счастливую жизнь будущим семейным парам. Празднество Брачного ритуала произойдет сразу после того, как мясо и другие продукты будут перенесены в лагерь и уложены на хранение в надежно укрытые места, предохраняющие их от порчи и от разграбления четвероногими плотоядными.

Как только волнение и дела, связанные с охотой закончились, все внимание Летнего Схода обратилось к предстоящему бракосочетанию. Эйла едва могла дождаться его, хотя и сильно нервничала. Джондалар испытывал такие же чувства. Они часто переглядывались, обмениваясь почти робкими улыбками, и надеялись, что все пройдет хорошо.

Глава 30

Зеландони пыталась выкроить время, чтобы поговорить с Эйлой с глазу на глаз о лекарственных настоях, помогающих предотвратить зачатие, да так и не сумела. Они обе были вечно заняты. Поскольку в последней охоте участвовали все Пещеры Зеландонии, Верховной пришлось проводить особые обряды для умиротворения духа зубра и большие благодарственные ритуалы Великой Матери за жизни всех тех животных, что пожертвовали собой ради жизни Зеландонии.

Охота прошла более чем успешно, и понадобилось больше времени для выполнения всех связанных с ней дел. Нарезали мясо, делили перетопленный жир. Шкуры также необходимо было либо обработать, либо свернуть и сложить их на хранение в подземные ледяные кладовые вместе с мясом и костями, и этим делом занимались большинство людей, включая даже невест. Бракосочетание могло немного подождать.

Верховная смирилась с этой задержкой, но жалела лишь, что не успела более обстоятельно поговорить с Эйлой до выхода на Летний Сход. Кто бы мог подумать, что молодая девятнадцатилетняя женщина – хотя Эйла, видимо, считала себя уже далеко не молодой – может обладать столь обширными знаниями? Она выглядела совсем простодушной и бесхитростной и казалась поэтому какой-то неопытной. Однако Зеландони приходила к пониманию, что она сильно недооценивала Эйлу. Она знала, что никогда не следует недооценивать незнакомцев, но почему-то не последовала собственным мудрым выводам.

А теперь у Верховной появилось много неотложных дел. Отказавшись от заведенного порядка, жрецы решили провести ритуал Первой Радости до Брачного ритуала по весьма важной причине. До ритуала Первой Радости все достигшие зрелости женщины считались девушками, и им не полагалось делить Дары Радости Великой Матери. Во время ритуала Первой Радости под строгим и внимательным наблюдением очага Зеландони девушки становились женщинами, способными воспринимать духов зарождения новой жизни. Но ритуалы Первой Радости всегда проводились только во время Летнего Схода, и обычно какое-то время после их первых месячных и до обряда инициации девочки пребывали в неопределенном положении. Именно в этот период мужчины находили их невероятно соблазнительными, вероятно, потому, что общение с ними было запрещено.

В конце Летнего Схода обычно проводили вторую подобную церемонию для девочек, достигших зрелости в летний сезон, но труднее было пережить долгий холодный сезон между Сходами. Молодые и даже немолодые мужчины постоянно увивались вокруг достигших половой зрелости девушек, а празднества Почитания Матери склоняли этих юных женщин к осознанию собственных желаний и потребностей, особенно тех, кто достиг возраста зрелости осенью. Ни одна мать не пожелала бы своей дочери достичь зрелости осенью, ведь им приходилось дожидаться обряда инициации всю долгую и темную зиму.

Не дождавшихся ритуала Первой Радости клеймили позором, но часть девушек неминуемо уступала настойчивым уговорам мужчин. И не важно, какими словами их соблазнили, в результате такой уступчивости девушек считали менее подходящими на роли будущих жен, поскольку их поведение показывало отсутствие достаточного самообладания и сдержанности! Некоторые защищали их, говоря, что нечестно клеймить позором женщину из-за того, что, будучи девушкой, она по простодушию своему нарушила общепринятые обычаи. Но другие говорили, что они не прошли серьезное испытание главных черт характера, врожденной целостности, силы духа и стойкости, которые считались важными достоинствами женщины.

Матери неизбежно заручались поддержкой Зеландони, пытаясь скрыть подобную провинность, и ритуал Первой Радости проводился в любом случае, поскольку без него молодая женщина не могла найти пару. Зеландони тщательно отбирали мужчин для «открытия» уже открытых молодых женщин, призывая их к благоразумной сдержанности и неразглашению тайны. Но помимо Зеландони и мужчин-наставников, проводивших ритуалы инициации, о таких соблазненных девушках знали – или по крайней мере догадывались – многие.

Этим летом, однако, произошел особый случай. Одна молодая женщина, Жанида из Южного владения Двадцать Девятой Пещеры, еще не прошедшая ритуал Первой Радости, уже была беременна и хотела соединиться с молодым мужчиной, который преждевременно открыл ее. Перидал, также из Южного владения, не слишком стремился к этому союзу, хотя с необузданной настойчивостью преследовал ее всю зиму и давал щедрые обещания. Скала Отражений была настолько огромной и многоуровневой, что там с легкостью нашлось укромное местечко для их тайных свиданий.

В пользу Перидала говорила лишь его молодость. Он вообще был пока не уверен, что хочет заводить семью, да и его мать не горела желанием, чтобы ее сын взвалил на себя семейные обязательства, особенно с соблазненной девушкой. Однако жрецы, используя дар убеждения, склонили их к согласию. Хотя для женщины считалось не важным, рожает ли она ребенка, имея мужа, – для ребенка было предпочтительно родиться у очага какого-то мужчины, особенно для первого ребенка.

С другой стороны, дело осложнялось тем, что женщина, забеременевшая до Брачного ритуала, обычно становилась более желанной, поскольку уже доказала способность произвести на свет детей для очага мужчины, однако в данном случае ее статус снижало клеймо позора, свидетельствующее о невоздержанности девушки до ритуала Первой Радости. Жанида и ее мать понимали это, но также знали, что беременность Жаниды играла ей на руку, повышая ее статус. Они надеялись, что достоинства скомпенсируют недостатки.

Многие по-разному оценивали поведение этой девушки, но большинство сошлись на том, что она попала в интересное положение, особенно учитывая претензии Жаниды и ее матери. Те, кто встал на сторону Перидала и его матери, сочли, что он еще слишком молод, чтобы принять на себя обязанности по обеспечению семьи; другие говорили, что если Мать действительно выбрала его дух для благословения этой девушки, то Она, должно быть, осознавала, что он уже способен стать мужчиной семейного очага. И, несмотря на недостаток сдержанности, Жаниде, возможно, повезло, и Перидалу следует радоваться возможности соединиться с ней. Нашлись и другие мужчины, желающие, несмотря на позор, соединиться с ней в случае отказа Перидала. Дони явно сделала ее своей избранницей, раз она так быстро забеременела.