– Откуда ты знаешь его, мама? – спросила Мардена.

– Он был моим наставником во время ритуала Первой Радости, – сказала Денода. – И я молила Мать, чтобы она одарила меня ребенком его духа.

– Мама! Ты же понимаешь, что так быстро у женщин не бывает детей, – сказала Мардена.

– Ну и что, – усмехнулась Денода. – Иногда девушки становятся беременными вскоре после ритуала Первой Радости, если они вполне созрели, чтобы принять дух мужчины. И надеялась, что он обратит на меня особое внимание, если решит, что я вынашиваю ребенка его духа.

– Ты же знаешь, мама, что мужчине, проводившему ритуал Первой Радости, не разрешается сближаться со своей подопечной по меньшей мере год. – Мардену явно смутило признание ее матери. Они никогда не разговаривали об этом прежде.

– Да знаю, знаю, он и не пытался, хотя и не избегал встреч со мной и относился ко мне очень хорошо, но мне-то хотелось большего. Долгое время я и думать не могла ни о ком, кроме него, – сказала Денода. – А уж потом встретила мужчину твоего очага. Мое самое большое несчастье, что он умер очень молодым. Мне хотелось иметь много детей, но Мать предпочла не одаривать меня больше, что, вероятно, и к лучшему. Не просто было вырастить тебя одной. Ведь у меня не было даже матери, готовой прийти на помощь, хотя, пока ты была маленькой, меня выручали женщины из нашей Пещеры.

– А почему ты не соединилась с другим мужчиной? – спросила Мардена.

– А ты почему не соединилась? – парировала ее мать.

– Ты сама знаешь почему. С тех пор как я родила Ланидара, никто не интересовался мной.

– Ланидар тут ни при чем. Не болтала бы попусту, ты ведь даже не пыталась, Мардена. Все боишься новых страданий. А ведь твое время еще не ушло, – сказала пожилая женщина.

Они не заметили подошедшего к ним мужчину.

– Когда Мартона рассказала мне, какие гости приходили к ним сегодня утром, я услышал знакомое имя. Как поживаешь, Денода? – спросил Даланар, он обменялся с женщиной рукопожатием и, подавшись вперед, коснулся щекой ее щеки, как обычно делали близкие друзья.

Мардена увидела, что ее мать слегка порозовела, улыбнувшись этому высокому красавцу, расправила плечи и приосанилась. В ней проявилось какое-то женское, чувственное начало. И вдруг она увидела свою мать в новом свете. То, что она уже бабушка, еще не означало, что она действительно состарилась. Она еще вполне могла понравиться мужчинам.

– Познакомься, вот моя дочь, Мардена, из Девятнадцатой Пещеры Зеландонии, – сказала Денода, – и где-то здесь бегает мой внук.

Он протянул руки к молодой женщине. Она приняла их и взглянула на него.

– Приветствую тебя, Мардена из Девятнадцатой Пещеры Зеландонии, дочь Деноды из Девятнадцатой Пещеры. Мне очень приятно познакомиться с тобой. Я, Даланар, вождь Первой Пещеры Ланзадонии. Именем Великой Земной Матери, Дони, я всегда с радостью готов принять тебя в нашем лагере. И в нашей Пещере также.

Мардену взволновало такое сердечное приветствие. Хотя он давно вышел из того возраста, чтобы стать мужчиной ее очага, она вдруг почувствовала, что ее влечет к нему. Ей даже подумалось, что он специально подчеркнул слова «с радостью», словно намекал на Дары Радости Великой Матери. Никто из мужчин прежде не пробуждал в ней таких сильных чувств.

Мельком глянув вокруг, Даланар заметил высокую молодую женщину.

– Джоплая, – позвал он и, обернувшись, сказал Деноде: – Я хочу познакомить тебя с дочерью моего очага.

Мардена изумилась, увидев подошедшую молодую женщину. Она выглядела так же необычно как та маленькая брюнетка, а имевшееся между ними сходство придавало ей еще более странный вид. Ее волосы, почти такие же черные, отливали живым блеском. Однако лицо ее с высокими скулами было вовсе не круглым и плоским, как у другой женщины. Ее нос был таким же, как у Даланара, но более изящным, а черные брови были гладкими и прекрасно изогнутыми. Густые черные ресницы подчеркивали ее глаза, резко отличавшиеся от глаз матери, хотя в разрезе замечалось легкое сходство. К яркой синеве глаз Джоплаи добавился зеленоватый оттенок.

Когда Пещера Даланара последний раз приходила на Летний Сход Зеландонии, Мардена оставалась на зимней стоянке. От нее недавно ушел мужчина ее очага, и ей не хотелось никого видеть. Ей рассказывали о Джоплае. Но теперь, увидев ее воочию, она пораженно разглядывала ее, стараясь слегка сдерживать свое изумление. Джоплая была красива какой-то странной красотой.

Женщины познакомились и обменялись приветствиями и любезностями, а потом Даланар повел Джоплаю к очередным знакомым. Мардена еще находилась под впечатлением, пробужденным в ней Даланаром, и начала понимать, чем так пленилась ее мать. Если бы он проводил с ней ритуал Первой Радости, то, наверное, также очаровал бы ее. Но его симпатичная дочь почему-то явно грустила, словно ее не радовало приближение Брачного ритуала. Мардена не понимала, с чего может так сильно грустить человек, которому следует выглядеть счастливым.

– Нам пора домой, Мардена, – сказала Денода. – Не стоит злоупотреблять гостеприимством, если мы хотим, чтобы нас пригласили еще раз. Ланзадонии тесно связаны с Девятой Пещерой, а Даланар много лет не приводил к нам на Летний Сход своих людей. Им нужно о многом поговорить. Давай-ка найдем Ланидара и поблагодарим Эйлу за то, что она пригласила нас.

Лагеря Девятой Пещеры Зеландонии и Первой Пещеры Ланзадонии считались стоянками двух Пещер разных племен, но на самом деле это был один большой лагерь, объединивший близких родственников и друзей.


Четыре женщины, шедшие по главному лагерю к дому жрецов, производили неотразимое впечатление. Люди просто не могли оторвать от них глаз. Мартону обычно всегда замечали, где бы она ни появлялась. Еще недавно она была вождем самой большой Пещеры и до сих пор обладала достаточным влиянием, не говоря уже о привлекательности этой пожилой женщины. Хотя часть Зеландонии уже видела Джерику, вид ее по-прежнему оставался для них очень чужеземным, она так резко от всех отличалась, что люди не могли отвести от нее глаз. Интерес к ней усиливался еще и тем, что она стала женой Даланара и основала вместе с ним не только новую Пещеру, но и новое племя.

Дочь Джерики, Джоплая, черноволосая грустная красавица, которая, как говорили, решила основать семью с мужчиной смешанных духов, казалась очень загадочной женщиной и служила поводом для множества разговоров. И наконец, четвертая красивая светловолосая женщина, приведенная домой Джондаларом, которая командовала двумя лошадьми и волком и, поговаривали, являлась искусной целительницей, представлялась всем какой-то иноземной жрицей. Она хорошо, даже очень, говорила на их языке и недавно нашла новую удивительно красивую пещеру прямо под носом у Девятнадцатой Пещеры. В общем, эта четверка привлекла особое внимание, но Эйла старалась не замечать этого и радовалась, что идет в такой компании.

Многие люди уже собрались, когда они подошли к Дому Зеландони. У входа их встретили внимательные взгляды нескольких жрецов, что вызвало удивление Эйлы. Мартона, словно прочитав ее мысли, пояснила:

– Мужчинам не положено присутствовать на собрании невест, но молодые мужчины, обычно из дальдомов, неизменно пытаются подойти поближе и подслушать женские разговоры. Некоторые даже пытались незаметно проскользнуть на собрание, переодевшись в женские одежды. Эти жрецы следят, чтобы посторонние не прошли в дом. – Она заметила еще нескольких жрецов, стоявших вокруг жилища, среди которых был и Мадроман.

– А о каких это дальдомах ты говорила? – спросила Эйла.

– Так мы сокращенно называем дальние дома, где обычно селятся одинокие и молодые мужчины. Такие летние строения появляются на окраинах территории Летнего, и в основном там собираются юноши, недавно прошедшие обряд инициации, – объяснила Мартона. – Молодые мужчины не любят оставаться в лагерях своих Пещер, они предпочитают более подходящую им по возрасту, и интересам компанию, разве что забегают на родные стоянки перекусить. – Она улыбнулась. – Не в пример матерям и женам, приятели не ограничивают их поведения. А одиноким мужчинам, особенно молодым, строго запрещено подходить близко к девушкам, которые готовятся пройти ритуал Первой Радости, но они все равно пытаются, поэтому жрецы приглядывают за ними, когда они появляются в главном лагере.

В своих дальдомах, построенных достаточно далеко, они устраивают бурные пирушки, никому не мешая. Они собираются там компаниями, приглашают друзей и, разумеется, молодых женщин. Они очень ловко выклянчивают у своих матерей или подруг запасы вкусной еды и вечно стараются раздобыть побольше березовицы или вина, в общем, чего-то возбуждающего. По-моему, между дальдомами даже проходят своеобразные состязания по заманиванию в гости самых хорошеньких женщин.

А в некоторых дальдомах живут мужчины постарше, убежденные или временные холостяки, мужчины, испытывающие влечение к себе подобным или просто желающие отдохнуть от своих семей и родственников. Ларамар проводит в дальдомах больше времени, чем в своем собственном жилище. Там он торгует своей березовицей, хотя я не уверена, есть ли прок от его торговли. Он ничего не приносит домой, в семью. Перед Брачным ритуалом в дальдомах обычно устраиваются мальчишники для женихов, на которых присутствуют и жрецы. И Джондалар скоро пойдет к ним, как я полагаю.

Войдя в полумрак дома Зеландони, четыре женщины сначала смогли разглядеть лишь пламя костерка в центральном очаге и огоньки нескольких светильников. Когда глаза попривыкли к полумраку, Мартона огляделась вокруг и провела своих спутниц к двум женщинам, сидевшим на циновках у стены, в правой части центрального помещения. Эти женщины приветливо улыбнулись вновь пришедшим и слегка подвинулись, освобождая для них место.

– Наверное, скоро начнут, – сказала Мартона, когда они устроились на циновках. – Позже я познакомлю вас подобающим образом, – тихо сказала она своим попутчицам. – Это сестра Пролевы, Левела, и ее мать, Велима. Они живут в Летнем Лагере Западного владения Двадцать Девятой Пещеры. – Потом она дала пояснения и Левеле с Велимой. – Это жена Даланара, Джерика, и ее дочь, Джоплая. Ланзадонии прибыли только сегодня утром. А это Эйла из Девятой Пещеры, прежде Эйла из Мамутои, невеста Джондалара.