Я смотрю на нее словно завороженный, пока она поет, пританцовывая и покручивая бедрами. К моему удивлению, линия кисти очень ровная. Она определенно относится к тому типу людей, которые могут совмещать несколько дел одновременно.

И в то время пока она совершенно не попадает в ноты и ее не волнует, что у нее не получается передать кантри-жанр, слова этой песни посылают горячую волну вожделения прямо к моему ноющему члену. Я тихо подхожу к лестнице и останавливаюсь прямо у ее основания, смотря вверх.

Я не знаю, что ты сделал со мной,

Но кое в чем я уверен:

Я хочу вытворять с тобой развратные вещи.

Я хочу вытворять с тобой по-настоящему гадкие вещи.

Я прочищаю горло:

— Ну и с кем ты хочешь вытворять развратные вещи?

Эмили вскрикивает и оборачивается так быстро, из-за чего ее шлепки соскальзывают с перекладины, кисточка выпадает из рук, падая по касательной на пол и задевая мою щеку. Я подаюсь вперед, когда Эмили начинает падать.

На краткий момент мною завладевает паника — только на долю секунды. Но затем я подхватываю ее на руки, и паника быстро перерастает во что-то горячее и более чувственное.

Я опускаю девушку на ноги. Ее грудь тесно прижимается к моей, ее руки на моих плечах, и мы настолько близко стоим, что можем удариться головами, но, если честно, мне на это совершенно наплевать. Я могу сосредоточиться только на том, как бьется ее сердце напротив моей груди... и на том, что ее губы так близко к моим, нас разделяет всего пара миллиметров.

Мои руки сильнее прижимают ее ко мне, и, хотя правила приличия нашептывают мне, чтобы я отпустил ее, мой внутренний голос вовсю кричит: «Пошли на хрен все правила приличия!»

Я впиваюсь в нее взглядом и замечаю, насколько в ее глазах много теплоты и томления. Перевожу свой взгляд на ее губы, они слегка приоткрыты, и с них срывается тихий стон. Ее ноги находятся прямо напротив моей промежности, и я уверен на все сто процентов, что она отлично чувствует, что ей в бедро упирается твердая эрекция, которая болезненно пульсирует, умоляя меня об удовлетворении ее потребностей с той минуты, как я обратил внимание на слова песни.

Ни один из нас не двигается, я взвешиваю все за и против, пытаясь решить, что мне сделать сейчас: поцеловать ее со всепоглощающей страстью или бережно опустить на пол. Но Эмили не дожидается, пока я решусь, она делает невероятное — прижимается своими губами к моим в легком поцелуе.

Я не ожидал этого. Даже не мог представить, что Эмили испытывает ко мне влечение. Но в ту минуту, когда ее губы приникли к моим, я осознаю, что ту песню она посвятила мне. Она думала про меня, когда пела, и кто знает, может, она даже фантазирует обо мне, когда ласкает себя по ночам.

Мне интересно, насколько далеко она может зайти, потому что все это определенно в новинку для меня. Да, я соблазнял девушек, чтобы забраться к ним в трусики, но с Эмили все по-другому. Я всегда точно знал, если женщина целует меня, то она будет сегодня в моей постели. Но я не желаю заблуждаться на ее счет, поэтому я ожидаю ее действий

Я так желаю, чтобы это оказалось правдой, но не хочу делать предположений.

Эмили прижимается немного сильнее к моим губам, и я раскрываю свои, навстречу ее языку. Сейчас я чувствую, как кровь мощным потоком приливает к моему члену. Это ощущение заставляет меня издать стон прямо в ее рот, желая, чтобы она провела кончиками пальцев по моей длине.

Когда она проскальзывает своим языком между моих губ, все рассуждения на тему правил приличия посланы к черту. Ее руки скользят по моим плечам, и я притягиваю ее еще ближе, другой рукой осторожно сжимая в кулаке ее волосы. После чего я немного склоняю ее голову набок, углубляя поцелуй, и она на мгновение замирает, но затем расслабляется, и ее кожа покрывается мурашками.

Моя ладонь ложиться ей на затылок, и я сжимаю его в беспощадной хватке, она же притягивает меня с неистовой силой за волосы.

Затем она пальцами впивается в мои плечи и, используя их как опору, подтягивает свое тело вверх и оборачивает ноги вокруг моей талии. Эмили начинает медленно двигать своими бедрами, наслаждаясь ощущением моей твердой плоти. Делая два больших шага, я прижимаю ее тело к свежевыкрашенной стене.

Внезапно, поцелуй становится более горячим, более глубоким, более влажным. Даже если бы эта ласка длилась бесконечно, этого мне было бы недостаточно, чтобы насладиться ее вкусом. Я сильнее прижимаюсь к Эмили бедрами, давая почувствовать ей, насколько мой член твердый, она же продолжает двигаться, потираясь чувственным местечком между ног о мой твердый член, не разрывая при этом поцелуя. Ее сбивчивое дыхание сменяется стонами, затем она всхлипывает мне в губы:

— О боже.

Когда я проснулся этим утром, я даже представить себе не мог, что буду прижимать Эмили к стене посреди гостиной, желая как можно быстрее спустить ее трусики по ногам и скользнуть в ее пульсирующую от желания шелковистую киску.

Снова и снова.

И теперь, когда я нахожусь на грани этой одержимости, маленькое сомнение начинает отравлять мой разум, заставляя меня испытывать чувство тревоги.

Я держу в своих руках Эмили Бёрнэм. Дочь конгрессмена Алекса Бёрнэма потирается о мое тело, а ее киска двигается напротив моего члена.

И в тот момент, когда все чувствуется так хорошо... и очень, очень правильно, меня одолевают сомнения, что если отбросить прочь все мое неудержимое желание и пораскинуть мозгами, то все, что сейчас происходит, неправильно. Я уверен, что у Эмили есть хорошо образованный, богатый парень, который хочет на ней жениться и со временем подарить ей детей. А мои планы на будущее менее масштабны, за исключением того, что я хотел бы подарить ей оргазм или парочку, ну или даже больше.

Хотя бы на сегодняшнюю ночь.

Потому что давайте просмотрим правде в лицо... Я не стану встречаться с Эмили, а она создана именно для таких уважительных отношений. Она слишком хорошая, чтобы не желать такого.

А я слишком испорчен.

Мои мысли кажутся такими рациональными, но они не помогают охладить неистовую жажду, что я испытываю. Поэтому мне приходится приложить все усилия, чтобы отпрянуть от нее. К счастью, стена под ее спиной служит ей спасительной поддержкой, потому что я сразу же отступаю на пару шагов назад. Эмили прижимается ладонями к стене, чтобы немного поддержать свое тело. Она, скорее всего, будет покрыта краской, когда уйдет от меня.

Мы стоим напротив, жадно пожирая глазами друг друга, наши грудные клетки вздымаются и опускаются, тяжелое дыхание наполняет комнату, желание и нужда становятся полностью осязаемыми. Мы стоим с распахнутыми глазами, сверля друг друга взглядом... Неверие того, что произошло, отражается на ее лице, такое же выражение воцаряется и на моем.

— Эмили, этому не суждено произойти.

И теперь неверие сквозит в ее голосе:

— Почему?

Кстати, а почему нет? Резонный вопрос.

Все причины, которые ранее наполняли мой разум, в один миг испарились, разлетаясь в пыль. Я прекрасно понимаю, что буквально десять минут назад гребаная логика была еще со мной, но сейчас от нее не осталось и следа.

— Ну… ээ… потому что мы... несовместимы. Точно, несовместимы.

Она удивляет меня, когда начинает громко смеяться, искреннее ошеломление отражается на ее лице.

— О, мы очень даже совместимы. Твои части тела определенно идеально взаимодействовали с моими. Хммм, это происходило всего пару секунд назад.

Проклятье, а это было горячо!

Только что она сказала, что это был не случайный поцелуй. Она намекала на то, что так же, как и я, фантазировала об этом и до боли хотела тех оргазмов, которые уже буквально мерещатся мне на каждом шагу, настолько я стал одержим этой девушкой. Я практически кидаюсь к ней, но в следующую минуту меня настигает прозрение.

Я качаю головой.

— Я не спорю, что наши части тел абсолютно совместимы, Эм. Но это большее, что может случиться между нами. Это будет просто секс без обязательств, на большее я не способен. Я не тот человек, который нужен тебе.

Я наивно предполагаю, что эти слова причинят ей боль, так как они были сказаны с умыслом ранить как можно сильнее... надеюсь, они приведут её в ярость, заставят думать, что Никсон Кэлдвелл — самый большой мудак, что существует на земле. Я так надеюсь, что мои слова заставят ее в слезах убежать из моего дома и больше не возвращаться.

Вместо этого она говорит:

— И что?

Черт, проклятье. Я слегка возмущен ее поведением, что она не настолько умна, как может казаться.

— Что значит «И что»? Ты поняла, что я сказал?

Она смотрит на меня так, будто я полный кретин.

— Дааа, — протягивает она. — Ты только что сказал, что это будет не больше, чем интрижка, секс на одну ночь

Да, это именно то, что я имею в виду. Но почему это звучит не так плохо, когда она произносит это. И это говорит мне милашка Эмили Бёрнэм. Которая носит желтый сарафан и спит с собакой, чьи лапы лежат у нее на лице.

Не покупайся на ее слова, Никсон.

— Да ладно тебе, Эмили. Ты не тот человек, который любит секс на одну ночь.

Она сверкает в меня искрометным взглядом.

— А что именно заставило тебя думать, что я не такая? Я спокойно отношусь к такому виду отношений. Если захочу, я могу себе позволить сколько угодно интрижек на одну ночь. И они не обязательно могут быть с тобой, просто в данный момент я хочу тебя.

Проклятье. Что, черт возьми, происходит, когда мир успел слететь с катушек, если Эмили смеет говорить мне такое. Ее слова о том, что она может трахаться, с кем пожелает и не только со мной, приводят меня в ярость. Но я не собираюсь отступать. Я настроен решительно, чтобы показать ей, насколько глупы ее слова.

— Давай посмотрим правде в лицо. Ты — это цветы и романтика. Я — развратный и грязный. Чувствуешь разницу, или у тебя все еще не прошло помутнение рассудка от поцелуя?