– Мне несложно. – Он слишком близко ко мне, держит дверь и ждет, когда я выйду. Он пахнет потом и… мужчиной, и такое должно бы отталкивать, но нет. Это настолько сбивает с толку, что я вылетаю за дверь.

– Правда, – говорю я, поднимая руку, чтобы остановить его, когда он пытается последовать за мной. – Не надо. Это один лестничный пролет. Я в состоянии одолеть его.

– Думаю, парни могут сказать…

Коротко улыбаюсь.

– Я тоже думаю, что они «могут», – многозначительно говорю, перебивая его. Он беспокоится, что они могут как обычно ляпнуть что-то неуместное; я же волнуюсь о более специфических слухах. И вижу его мрачный и раздраженный взгляд, когда до него доходит, о чем я.

– Верно, – говорит он, делая шаг назад и скрещивая руки на груди. – Как хочешь.

Мне неловко, но я не передумаю.

– Удачи на тесте завтра.

– Да. Спасибо. – После чего он закрывает дверь перед моим носом.


Глава четвертая


Я приезжаю на смену в «Бинс» и захожу на кухню как раз вовремя, чтобы увидеть, как Нэйт с Марселой смеются, раскладывая на противне подготовленное тесто для печенья. Это само по себе не преступление. Подозрительно то, как Нэйт отскочил, будто печенье радиоактивное и он только об этом вспомнил.

Я всегда знала, что Нэйт влюблен в Марселу. Мы все трое одного возраста – нам по двадцать один год – но Нэйт наш босс и часто ведет себя как старичок. Он старается быть профессиональным и взрослым, и за исключением двух месяцев прошлой весны, когда слал ей подарки от «тайного поклонника», не думаю, что он вел себя как-то по-другому. Думаю, он довольно-таки сильно разочаровался, что она так и не поняла, что это был он, и с той поры, кажется, махнул рукой на мечту.

– Привет, – говорю я, замирая в полушаге от них и всматриваясь в их лица.

– Привет, – говорит Нэйт, потирая рукой затылок. У него красивое лицо модели – слишком привлекательное, как, бывало, говорила Марсела – и суперголубые глаза. А сейчас эти глаза с трудом встречаются с моими, хотя Марсела, кажется, ни на что не обращает внимания. Но это может быть ее сознательной попыткой игнорировать меня.

Я приподнимаю бровь, глядя на Нэйта, затем направляюсь в зал. Кофейня довольно спокойное место, и в зале тут и там сидит с полдюжины постоянных посетителей, читая, переписываясь и попивая кофе.

Хватаю лоток и передвигаюсь по кругу, убирая со столов, а когда возвращаюсь к стойке, Нэйт с неловким видом стоит у книги записей.

– Я помешала чему-то?

– Нет, – быстро говорит он.

– Нет?

Мы оба смотрим, как Марсела выходит с подносом чистых чашек и начинает расставлять их к остальным. Нэйт на секунду задерживает на ней взгляд, и я, хмыкнув, возвращаюсь на кухню с грязной посудой. Чтобы потянуть время, хватаю оставшийся круассан и пока ем, пересчитываю инвентарь. Когда в конце концов возвращаюсь обратно в зал, вижу, как Нэйт со строгим выражением на лице говорит что-то Марселе, а та плотно сжимает рот, стоя рядом с ним. Она выглядит как ребенок, которого отчитывают и заставляют извиниться.

– Что происходит? – Быстрый осмотр помещения говорит, что у нас три посетителя, и все полностью поглощены своими собственными делами.

– Сегодня вечером мне нужно уйти пораньше, – говорит Нэйт. – Вам придется закрыться и сделать банковский депозит. Вместе.

– Во всем городе сейчас человек восемь, – спорит Марсела, явно не в первый раз. – И здесь все словно вымерли. С этим справится и одна из нас.

– Ты останешься, и вы сделаете это вместе, – говорит он удивительно твердым голосом. – Я ухожу в шесть, а вы закроете двери в полдесятого, а выйдете отсюда в десять. Вместе.

Марсела закатывает глаза, но перестает спорить. Получив наше негласное согласие, Нэйт исчезает в маленьком офисе, Марсела уходит на перерыв, чтобы поработать с платежными ведомостями, а я следующие пару часов обслуживаю случайных посетителей. Марсела по-прежнему занята на кухне, и я даже не думаю о ней, пока Нэйт не выходит в куртке и с ключами от машины в руке.

– Как думаешь, вы сможете пару часов вести себя цивилизованно?

– Мы всегда такие.

– Как гражданская война, – сухо отвечает он. – Не спалите это место.

– Я? Никогда.

– И пусть вся твоя одежда останется на тебе.

– Говорила же. Я начала новую жизнь.

– Новая жизнь с Келланом МакВи?

– Как ты… – я прерываюсь, когда замечаю за его плечом Марселу на полпути к кухонным дверям и, судя по ошеломленному выражению ее лица, вероятнее всего, она слышала последнюю реплику о Келлане.

Нэйт подмигивает мне:

– В этом городе нет секретов.

Я стреляю в него предупреждающим взглядом:

– Есть.

Он указывает на нас с Марселой, пятясь назад:

– Ведите себя хорошо.

– Конечно, – отвечает Марсела скучающим голосом.

Я поднимаю большой палец, наблюдая, как Марсела отступает на кухню, и в моем животе разрастается мучительное чувство вины. Знаю, что это нечестно – сначала прервать нашу дружбу, а потом негодовать из-за того факта, что мы больше не друзья, – но так и есть. Не то чтобы ей приходилось особо стараться, чтобы уговорить меня делать всю ту фигню, что мы творили, но она – «стартовый» наркотик8. Супервеселый, верный и чувствительный «стартовый» наркотик в черном платье-свитере и на красной платформе.

Я нелегко пришла к решению свести все на нет. Но за нагоняем в кабинете декана последовало с полдюжины гневных звонков от моих родителей и очень суровый выговор от судьи, когда меня вызвали, чтобы наложить дисциплинарное взыскание за то, что я пьяная и голая бегала по городу. Не так уж много девушка может вынести. Лишь бы все отстали от меня, я клялась и божилась, что исправлюсь, и «исправление» включало в себя прекращение моей дружбы с Марселой. Не то чтобы она была Мисс Идеальность – в конце концов, бег нагишом был ее идеей. Просто она бегает быстрее. И прячется лучше. Потому что меня поймали, когда я сидела голая, согнувшись за компостным баком, а ее так и не нашли, хоть я знала, где она пряталась. И я отказалась назвать ее имя, что вылилось в дополнительные пятьдесят часов общественных работ.

Марсела была очень веселой, но по-прежнему дружить с ней и не посещать вечеринки – это как наркоману в завязке сказать, что просто идет в кино со своим бывшим поставщиком наркотиков – никто не будет смотреть фильм. Если я завалю еще один предмет, то лишусь стипендии и вылечу отсюда. Мои родители не могут позволить себе оплатить еще один год обучения, а заработка в кофейне едва хватает, чтобы покрывать минимальную аренду и продукты. Вот такая ситуация, и это больше, чем что-либо другое заставляет меня взять тряпку и отправиться вытирать столы, вместо того чтобы последовать за Марселой на кухню и выяснить отношения.

* * *

К восьми в кофейне мертвая тишина. Я решаю судоку во вчерашнем «Portland Press Herald», а Марсела, сидя за одним из столов, красит ногти лаком с блестками. Нэйта не так уж волнует судоку, но лак для ногтей точно под запретом, и я знаю, что Марсела делает это, чтобы отомстить ему за то, что оставил ее со мной. Ну и ладно – если ее гнев направлен на кого-то еще, надеюсь, она в кои-то веки забудет нацелить его на меня.

Наконец понимаю, какая цифра должна быть в правом верхнем углу, когда дверь распахивается и заходят Келлан с Кросби. Несмотря на прохладный вечерний ветерок, они одеты в футболки, шорты и кроссовки, и оба в поту.

– Привет, – широко улыбаясь, говорит Келлан, когда они подходят.

Кросби следует за ним, и что плохого в том, что я замечаю, как сильно его футболка натянута на груди? Сильнее, чем у Келлана. Что его бицепсы выглядят так, словно могут разорвать по шву рукава, если он хоть немного напряжет их.

Сконцентрируйся, Нора.

– Привет, – говорю я. Сверкаю глазами Кросби, а он слегка кивает мне. С ним и Марселой я официально выбесила половину людей в этом помещении. – Что вы здесь делаете, парни?

Келлан сцепляет пальцы за спиной и тянется.

– Решили, что нам нужно сделать несколько забегов, пока есть возможность, и вот мы здесь. Мне нужно совершенствовать свои навыки. На национальных соревнованиях в прошлом году я пришел третьим и не могу позволить этому случиться вновь.

– Третий в стране – звучит довольно хорошо.

– Нет.

Ну…

– Это лучше, чем четвертым?

Келлан тыкает большим пальцем через плечо:

– Кросби пришел четвертым.

Кросби кивает мне:

– Ну.

Идиотка.

– Есть хотите, ребят?

К счастью, разговор о еде – легкий способ отвлечь Келлана:

– Может, немного.

– У нас нет макарон с сыром, – предупреждаю я и слышу, как Кросби посмеивается.

– Ха-ха, – говорит Келлан. – Я здесь из-за брауни.

– А ты? – спрашиваю Кросби.

– Да, – говорит он, глядя на судоку. – То же самое.

Открываю витрину.

– У нас есть тройной шоколад и шоколад с бананом. Вы какой предпочитаете?

– Тройной шоколад, – говорит Келлан. – Обоим.

Я смотрю на Кросби в ожидании подтверждения, и он кивает. Увидев мой взгляд, Келлан объясняет, что Кросби ненавидит бананы. Я стараюсь не смеяться:

– Что? Кто вообще ненавидит бананы?

– Они отвратительны, – серьезно отвечает Кросби. – Они на вкус как грязь и их невозможно очистить. Это знак.

Почти уверена, что просто рассмеюсь, если отвечу, поэтому вместо этого, прикусив язык, кладу на тарелки два безобидных шоколадных брауни. Я в полной мере осознаю, что Марсела перестала красить ногти и в открытую наблюдает за нами, и от понимания того, что ни Келлан, ни Кросби не пялятся на нее, как делают многие парни, легкая дрожь проходит сквозь меня. Они разговаривают со мной.