– Не буду, – обещаю я, надеясь, что так и будет.

– У меня… – он делает глубокий вдох. – В смысле ее уже нет, но у меня была… была… гонорея. – Он выглядит так, будто вот-вот упадет в обморок.

– У тебя ИППП15? – эхом переспрашиваю я, всполошившись.

– Была, – быстро исправляет он. – Я начал странно себя чувствовать, поэтому пошел к врачу, он выписал мне антибиотики, и теперь все прошло. Она была, а сейчас ее нет. – У него такие широко распахнутые глаза, а слова вылетают так быстро, что он мог бы запросто вещать о заговоре правительства, надев шапочку из фольги.

Медленно всплывают еще несколько кусочков головоломки, и неожиданная загадка проясняется.

– Так поэтому ты и Марсела не…

Он отмахивается рукой, будто это лишь часть проблемы.

– Ага.

– И поэтому не пил прошлой ночью?

Кивок.

– А Кросби знает?

Он хмурится.

– Нет. Сначала мне было стыдно, а потом он был так озабочен этим вечером живого микрофона, что мне не хотелось добавлять ему проблем.

– Так для чего тетрадь?

Он вздыхает и смотрит на нее.

– Там список.

– Чего? – я задаюсь вопросов, сколько переносчиков ИППП у него могло быть.

– Девушек, – отвечает он, покончив с этой теорией. – Доктор сказал, что симптомы обычно проявляются в течение пары недель, но иногда могут занимать месяцы. А так как у меня было несколько… партнерш, то не знаю, где и когда я заразился. Мне нужно связаться со всеми девушками, с которыми я был, и сообщить, что им нужно провериться.

Я думаю об очень длинных списках на стенах в туалете здания Союза Студентов.

– Это неловко.

Он разворачивает ко мне тетрадь. Список состоит из двух колонок и в нем приблизительно пятьдесят имен. И четыре пропущенных места.

Теперь уже мне нужен горячий компресс.

– Несколько месяцев, – произношу я, стараясь звучать буднично. – Ты перебывал со всеми этими девушками с сентября?

– Я проверяю с января, – говорит он решительно. – Просто чтобы подстраховаться.

– Не думаешь, что это немного перебор? – я отчаянно стараюсь не звучать, так сказать, отчаянно. Потому что даже если мы пользовались презервативом во время нашей злосчастной, бездумной сессии в чулане, мое имя – или вернее, мое пустое место – есть в том списке. Я уверена, что у меня ничего нет, но меня определенно лихорадит. И тошнит. Какие симптомы у гонореи?

– Нора?

Я моргаю и понимаю, что он несколько раз меня окликнул.

– Прости, – качаю головой. – Я просто… рада, что ты в порядке.

– Я тоже. Хотя мне предстоит сделать множество неловких телефонных звонков. И немного усиленных поисков в Facebook. То есть, я даже не помню многих из этих девушек. Это ужасно, не так ли?

Судя по моему опыту, определенно да. Пока это работает в твою пользу. Я щурюсь на список и понимаю, что у некоторых записей даже не стоят имена, а лишь заметки. Кухня на вечеринке в доме «Бета Трета Пи». Бассейн в общественном центре. Рыжая из научной лаборатории.

Келлан трет ладонями лицо и умоляюще смотрит на меня.

– Когда доктор спросил со сколькими девушками я был, и у меня ушла минута на подсчеты, он одарил меня таким взглядом.

– Взглядом?

– Да. Неодобрительным взглядом, – в данный момент он смотрит именно так, демонстрируя его мне. Он больше забавный, но также неодобрительный.

– Оу.

– Он пристыдил меня!

Стараюсь не рассмеяться. Он ведь волен делать что угодно и с кем угодно, но в данном случае этот список точно не для повышения его самоуверенности. Вместо ответа я оседаю на пол, обхватив полусогнутые ноги руками. Сейчас я испытываю слишком много чувств. Удивлена, что он признался мне, и не удивлена, что он подхватил что-то после более пятидесяти случайных перепихов. Переживаю, что могла чем-то заразиться, и с облегчением понимаю, что он никогда не сможет выяснить, что именно я являюсь одним из пробелов в его списке. Нервничаю, что он может попытаться это узнать, и уверена, что он никогда не станет этого делать.

– Я рада, что ты мне сказал, – говорю, когда понимаю, что он ждет, чтобы я что-то сказала. – И тебе нечего стыдиться. – Я не очень хорошая актриса, поэтому у меня уходят все силы на то, чтобы произнести эти слова с каменным лицом. – Если я чем-то могу помочь, просто дай знать.

– Никому не рассказывай, – быстро произносит он. – Прошу только об этом. Я собираюсь выяснить как найти этих девушек, а затем… все закончится.

– Закончится, – повторяю я. – Великолепно.

Я не указываю на тот факт, что в ходе этих более чем пятидесяти уведомлений вероятность того, что данный секрет раскроется, растет в геометрической прогрессии.

Похоже, признание скинуло огромную тяжесть с его плеч, потому что в итоге он наконец мне улыбается широкой, облегченной улыбкой.

– Спасибо, Нора, – говорит он. – Рад, что ты тут. Жаль, что мы не встретились раньше, да? Может, тогда я бы не попал в такую переделку.

* * *

Обычно я работаю по вторникам во второй половине дня, но у меня доклад по археологии в пятницу, поэтому взяла отгул, чтобы было время подготовиться. Вместо того чтобы после утренних занятий пойти прямиком домой, я отправляюсь на велосипеде в студенческий медицинский центр на спешно назначенную консультацию. Хоть и знаю, что вероятность наличия у меня ИППП невелика – я была с шестью парнями и всегда пользовалась презервативами – все же трясусь, пока писаю в стаканчик и протягиваю его медсестре, которая обещает сообщить мне результаты по телефону в ближайшие пару дней.

К моменту возвращения домой я лишь отчасти спокойней, чем была, и последнее что мне хочется там обнаружить это Келлана и Кросби, сгорбившихся над обеденным столом и корпящими над тетрадью Келлана с секс-партнершами. Блин. Еще одна вещь из-за которой мне не стоит волноваться, но скорее всего придется. Потому что за исключением положительного результата теста, последнее, что мне хочется – это чтобы Кросби помог Келлану вычеркивать имена из длинного списка его сексападов, зная, что в нем должно быть и мое.

– Все еще возитесь с этим, да? – говорю я, скидывая свои вещи у себя в комнате, прежде чем присоединиться к ним за столом, и надеясь, что это прозвучало непринужденно, а не резко. Слышала, как Келлан звонил Кросби прошлой ночью, и верно предположила, что он все ему рассказал, а теперь он здесь, как замечательный лучший друг, сравнивает имена/описания, сделанные Келанном, с чем-то в своем телефоне. – Чем именно вы занимаетесь?

Мы с Келланом находимся на противоположных концах стола, Кросби же сидит между нами и в данный момент разворачивает свой телефон так, чтобы я могла видеть экран: на нем снятый вблизи снимок стены в туалете здания Союза Студентов. Список Келлана.

Я стараюсь сохранять нейтральное выражение лица, но Кросби наблюдает за мной и без сомнения ожидает какой-нибудь тирады по поводу «Кросбаб». Вместо этого я спрашиваю:

– Ты уже кому-нибудь звонил?

Келлан кивает.

– Прошло так неловко, как ты и предсказывала.

– Он идет с конца, – объясняет Кросби. – Начинает с самых последних девушек и просит их позвонить в случае положительного результата.

– Я пользуюсь презервативами, – вклинивается Келлан. – Клянусь. А значит, как бы ни заразился сам, я не распространял это повсеместно.

Я киваю, словно полностью с ним согласна. Когда я сдавала тест, медсестра спросила занималась ли я оральным или анальным сексом с инфицированным человеком, что потребовало бы взятие мазка. Мы с Келланом ничем подобным не занимались, но так как я была свидетельницей как ему делали минет без презерватива – через сорок пять минут после нашего перепиха в чулане – я знаю о еще одной вероятности, где он мог ее подцепить. А если это произошло однажды, то могло бы произойти и дважды. Или – я щурюсь на тетрадь – шестьдесят два раза. Ну, шестьдесят один, ведь я могу исключить себя из возможных оральных переносчиков гонореи.

Я хмурюсь и беру в руки тетрадь. В туалете указаны фактические имена, ведь их обновляет не Келлан. Однако, заметки Келлана совершенно другие. В них записи в стиле: начинается на С или К, блондинка в голубом платье, официантка из закусочной Тапас, девушка с автобусной остановки, и девушка, похожая на Кейт Миддлтон.

– Ты никогда не спрашиваешь у них имен? – задаю я вопрос. – Хоть раз? – Это не очень утешительный приз, но по крайней мере я не единственная безымянная запись в этом бардаке. Хотя меня, кажется, тоже нельзя описать подробней.

– Эй, – говорит Кросби, стреляя в меня острым взглядом, когда Келлан морщится. – Никакого осуждения.

Я закатываю глаза. Он тоже есть на той стене в туалете, и мы все это знаем. Он пытается защитить не только честь Келлана.

– Никаких осуждений, – говорю я, поднимая руки вверх словно сдаваясь. – Это просто немного бы все… облегчило.

Келлан вздыхает.

– Знаю. Урок выучен.

Я тыкаю в верхнюю часть списка.

– Так это самые последние девушки? – Там порядка десяти кандидаток, охватывающих период с октября по ноябрь.

– Да. Сегодня я поговорил с тремя из них, так как они из моей научной лаборатории, и у нас в классе есть список контактов. – О, Боже. – А эти две работают в баре рядом с библиотекой, так что скорее всего я могу найти их довольно легко. Эта – он указывает на номер шесть, обозначенную как Розовые шорты с полоской – по четвергам бегает тем же маршрутом, что и я, значит можно поговорить с ней тогда. Номер семь сестра Дэйна, а восьмая – его кузина...