– А что мне прикажешь делать во время этой вечеринки, Кросби? У меня… – Останавливаю себя, пока не выпалила, что у меня нет друзей или места, где можно переночевать. Я могла бы пойти на работу или зависать в библиотеке, пока она не закроется в одиннадцать, но после этого я бы бродила сама по себе, потому как трудно представить, что вечеринка окончится рано. Скорее всего продлится до рассвета.

– Ты можешь… можешь остаться в моей комнате, – заявляет он, и его голос звучит так, будто он очень доволен собой. – Дверь запирается, я останусь здесь на всю ночь, большинство парней тоже будут здесь, и никто не узнает, что ты там. Я даже сменю для тебя простыни.

Я качаю головой:

– Это не...

– Одна ночь, – говорит он. – И я буду у тебя в долгу.

Как, нафиг, мой план держаться подальше от Фермы Братств так быстро рассыпался на кусочки? Сейчас я близка к тому, чтобы согласиться не только на то, чтобы провести там ночь, но и провести ее в комнате Кросби Лукаса.

– Если это из-за «Кросбаб», клянусь богом, я убью любого, кто скажет так о тебе. Никто не подумает, что мы… что бы ни было.

Я пробегаю рукой по лбу.

– Не из-за этого.

– Тогда...

– Покажи мне фокус.

Его улыбка застывает:

– Что?

– Прямо сейчас. Покажи фокус.

Долгое мгновение он пялится на меня:

– Зачем?

– Потому что я хочу увидеть его.

– И что тогда?

– Тогда я позволю тебе провести вечеринку здесь.

Он внимательно рассматривает мое лицо, и мне по-настоящему хочется, чтобы я не стояла тут растрепанная и без макияжа, готовая ко сну, в восьми дюймах от Кросби Лукаса, который с таким сомнением разглядывает меня, что мне понятно, никто никогда не просил его показать фокусы, не намереваясь впоследствии сделать его объектом для насмешек.

– Я не буду смеяться, – обещаю я.

Его грудью слегка раздувается:

– Мне плевать, будешь ли ты смеяться.

– Тогда я...

– Тебе нужны наличные для этого. Две купюры.

Я слышу решительность в его голосе, нежелание отступать от трудностей. Этот парень изучает материал по предмету, который еще даже не начался, затем проводит час на эллиптическом тренажере и тем же вечером бежит десять миль. Мне без разницы, даже если трюк окажется глупым или катастрофическим, я не буду смеяться над ним, ведь он старается. Вместо этого наклоняюсь к своей «кровати» и роюсь в сумочке, бросая взгляд на Кросби, когда он садится на коврик лицом ко мне.

– Пятерка и доллар пойдет?

– Да. Отлично.

Я передаю ему купюры и тоже сажусь, скрестив ноги, чтобы иметь возможность наблюдать. Он кладет пятерку на свое колено, затем сгибает один доллар вдоль и показывает мне.

– Обычная долларовая купюра, сложенная пополам. Есть вопросы?

– Нет.

– Хорошо. Сделай то же самое с пятеркой. – Он протягивает мне купюру, и я аккуратно складываю ее по длине. Он терпеливо ждет, когда я закончу, по-прежнему держа купюру между пальцами. – Хорошо. Снова сверни ее пополам в другую сторону.

Я так и делаю, и он берет сложенную пятерку и помещает ее за доллар. Переворачивает купюры вперед-назад, чтобы мне было видно, что доллар прижат к пятерке в форме строчной t.

– Все очень просто, – говорит он. – Теперь считай до трех.

Я знаю, что происходит что-то подозрительное, но что бы это ни было, я не вижу этого.

– Раз… Два… Три…

Пока я считаю, он слегка встряхивает рукой, и на счет три один доллар внезапно проскальзывает сквозь свернутые половинки пятерки так, что она скрещивается посередине.

– Как ты...

– Ш-ш. Я не закончил. Теперь смотри. – Он дергает доллар так, что он проваливается к краю пятерки, застряв внутри.

– Кросби, серьезно, как...

Он игнорирует меня:

– Смотри.

Я всматриваюсь, когда он дергает доллар за сплошной свернутый край.

– Раз, – говорит он. – Два. Три. – На счет три долларовая купюра проскальзывает сквозь пятерку и высвобождается в его руке.

Я только умудрилась захлопнуть рот, как он снова раскрывается. Мои глаза метнулись к его.

– Расскажи мне, как ты это сделал.

Он определенно выглядит довольным моей реакцией.

– Ты хотела фокус – ты его получила. В пятницу я дам тебе ключ от моей комнаты, и ты сможешь переночевать там. А я буду защищать твой верный коврик для йоги в твое отсутствие.

– Я даже не занимаюсь йогой.

– Нет? – Он бросает взгляд на мои голые ноги, бледные на фоне темно-синих шорт. – Меня одурачили.

Он возвращает деньги и встает, и я вместе с ним. Если бы он был повыше, был бы слишком большим, но я ростом пять футов и пять дюймов, а в нем нет даже шести. Мне нравится его рост. Он такой мощный, что будь он чуть выше, был бы огромным. Чудовищным. Сейчас кажется, что он занимает слишком много места. Внезапно мне становится слишком жарко в моей толстовке. И сна у меня ни в одном глазу, хоть я должна уже спать.

Он хочет что-то сказать, когда легкий стук в дверь заставляет нас вздрогнуть, и мы оба поворачиваемся, чтобы увидеть Келлана, который заглядывает в комнату.

– Крос, – говорит он, глядя на нас. – Что ты?..

– Просто показываю Норе фокус, – говорит он.

Келлан выглядит так, словно подозревает что-то.

– Что за фокус? Я обещал Норе, что ты не побеспокоишь ее.

– Он и не делал этого, – быстро говорю я. – И это был довольно хороший фокус. Ты должен как-нибудь увидеть его.

Подозрительность сменяется удивлением:

– Даа?

Я стараюсь, чтобы мой голос звучал непринужденно:

– Если захочешь.

– Может, так и сделаю.

Он отступает на шаг, когда Кросби выходит.

– Спокойной ночи, Нора, – говорит он, и Келлан закрывает за ним дверь.

– Спокойной ночи, Кросби, – говорю я в пустоту.


Глава пятая


Благодаря учебе с полной нагрузкой и сменам в «Бинс» я занята, но настоящая причина, по которой я не открыла коробки с деталями моей кровати и стола – просто не хочу. Я установила пружинную сетку и матрас в углу комнаты, добросовестно застелила их соответствующей простыней и одеялом, и когда Келлан поблизости, осторожно выбираюсь из комнаты, чтобы он не увидел, что у меня нет ни склонности, ни знаний собрать все это.

Сейчас вечер пятницы и ночь двадцать первого дня рождения Келлана, а на работе мне нужно быть к пяти. Чуть раньше я встретилась с Кросби на кампусе, и он дал мне ключи от дома, пообещав, что к десяти все парни из братства разойдутся. Меня это вполне устраивает, потому как после работы последнее, что мне будет нужно – оказаться в пятницу вечером единственной девчонкой среди перевозбужденных парней из братства.

По крайней мере, не в этом году.

В любом случае Кросби сказал Келлану, что приедут его родители, чтобы забрать их на ужин, а после они отправятся обратно в дом братства на вечеринку, поэтому Келлан сидит в костюме и галстуке, с открытым учебником на коленях и джойстиком от видеоигры в руке, стараясь балансировать между студентом и примерным сыном.

– Привет, – говорю я, надевая пиджак. Закрываю за собой дверь, уже не впервые желая, чтобы на ней был замок. А раз его нет, придется довериться Кросби, что он никого туда не впустит. Не то чтобы у меня было что-то ценное, чтобы украсть – ноутбук в сумке, а больше ничего стоящего и нет. Или собранного.

Келлан ставит игру на паузу:

– Идешь на работу?

– Как всегда.

– Знаешь, для соседей мы нечасто видим друг друга.

Это правда. Большинство моих пар с утра, чтобы я могла работать после обеда и по вечерам, а Келлан выбрал дневные пары, чтобы иметь возможность поспать или побегать утром. Если я не работаю, то провожу вечера в библиотеке, занимаясь – я правда не думала, что «усердно заниматься» будет так трудно, но это так, – и когда прихожу домой, Келлан либо гуляет, либо спит.

К его чести, он придерживался нашей договоренности не приводить народ домой. Он реализовывал свою потребность в общении за пределами квартиры, исключение составлял Кросби. Я притворяюсь, что делаю тоже самое, но по большей части провожу время сама с собой. Марсела не затрагивает тему «соседи с Келланом МакВи», хотя точно знаю, что ее это, должно быть, убивает, а Нэйт слишком милый, чтобы по-настоящему подтрунивать надо мной из-за этого.

Это довольно странно, но больше всех я разговариваю с… Кросби.

Не буду думать об этом.

Посылаю ему улыбку:

– С днем рождения. Наслаждайся своим ужином. – Что на самом деле означает: «Обработай здесь все хлоркой, когда стриптизерши уйдут», но, когда он с широкой улыбкой благодарит меня, я просто машу в ответ и отправляюсь вниз за велосипедом.

Когда я приезжаю, в «Бинс» царит суета. С пяти до восьми мы сбиваемся с ног. Можно было бы взять еще персонал, но это местечко настолько маленькое, что большему количеству людей за стойкой просто не хватило бы места. И сейчас-то мы с Марселой и Нэйтом с такой регулярностью бьемся бедрами, локтями и отдавливаем друг другу ноги, что уже не заморачиваемся всякими там «ауч» и «прости».

Когда наконец наступает временное затишье, мы сползаем по стойке, пока Нэйт делает всем нам эспрессо. Тишина усугубляет нашу усталость сильнее, чем любая затянувшаяся неловкость, но Нэйт меняет ситуацию, говоря:

– Итак, день рождения Келлана МакВи.

Я бросаю на него взгляд:

– Ах-ха.

– Большие планы?