Дарья Лаврова - Под солнцем любви

Хотелось побыть одной. Хотелось сидеть на полу на пустой кухне и плакать.

Прошла неделя.

Мне безумно хотелось отформатировать мозг и забыть весь прошедший год. С прошлого августа до нынешнего сентября. Хотя можно было бы ограничиться тремя месяцами этого никудышного лета. Я уверена – это было самое ужасное лето в моей жизни. Сначала меня предал любимый парень, после выгнали с работы, а потом я влюбилась в того, кто подставил меня в самом начале.

Такого не придумаешь специально, такое вряд ли кому приснится, такое стыдно вспоминать. Я рассказала Алсу обо всем, что прочитала в блоге Ткаченко.

– Хуже уже точно не будет, – сказала она, выслушав меня. – Будь уверена!

– Почему ты улыбаешься?

– Ты знаешь, что это значит?

– Нет.

– Моя мама говорит, что ночь темнее всего перед рассветом, так что очень скоро все будет хорошо, даже если сейчас кажется, что все плохо. Все изменится, вот увидишь. Набоков не звонил тебе?

– Нет, – вздохнула я. – Не писал и не звонил.

– Я зайду к себе на страничку с твоего ноута, – сказала Алсу.

– Заходи.

Алсу зашла и притихла на некоторое время. Я слушала равномерный стук клавиш и дремала перед телевизором. Так и проходили последние дни лета, августа и каникул. Больше всех повезло Наташке, два дня назад улетела в Тунис на две недели.

– Знаешь что? – спросила Алсу.

– Ну?

– Девушка Набокова удалила его из друзей.

– Это ни о чем не говорит, – ответила я. – Ты забыла, о чем я тебе рассказала? Терпеть его не могу, ненавижу! А с чего ты взяла, что это она его удалила, а не он ее?

– Он остался у нее в подписчиках. Если бы он ее удалил, то было бы наборот. Все просто. Ладно, мне пора. Меня Джонни ждет.

Когда Алсу ушла, я вернулась к компьютеру. На экране осталась открытой страничка Набокова. Я нажала на его фото, собравшее сорок восемь лайков и десять комментариев. «Мне нравятся парни, как ты. Такие покоряют сразу и навсегда».

В дверь позвонили. Я подошла и посмотрела в глазок. На лестничной клетке стоял Набоков.

– Зачем пришел? – спросила я, не открывая дверь.

– Я к тебе, – серьезно сказал Андрей. – Открой.

– Я не хочу тебя видеть.

– Са-а-аш, – протянул он.

– Уходи.

– Я не уйду.

Я неохотно открыла дверь.

– Нам нужно поговорить…

– У тебя есть ровно минута, – ответила я. – Говори. По порядку, начиная с июня и не упуская всех подробностей. Кто тебя подослал ко мне два месяца назад, чтобы проверить на верность? Наверное, мой бывший парень Саша. А неделю назад? Может, Фил? Я не удивлюсь, если и такса оказалась в моей ванной не случайно!

– Ну, насчет таксы ты права, – прямо ответил он. – Я уговорил сестру, чтобы она взяла Степу и незаметно оставила у вас в ванной, чтобы был предлог приехать к тебе и… – замялся он. – А Степка молодец, тихо сидел, не выдал.

– Андрей, ты бредишь?

– Нет.

– Ты придурок.

– Нет, я веселый и находчивый.

– Ответ принят, – грустно усмехнулась я. – А теперь отмотай на два месяца назад.

– Даже не знаю, с чего начать. Я не думал, что придется говорить об этом.

– Слабо, веселый и находчивый? Или ты только на сцене такой смелый? Сможешь без репетиций.

– Смогу.

На этом Андрей зашел в квартиру, захлопнул дверь и, прижав к стене, поцеловал меня, а после продолжил:

– Весной я подрабатывал в той идиотской программе, где парни и девушки проверяли своих любимых на верность. Тупость такая, но платили неплохо. Мой коллега Игорь должен был сниматься, но, вернувшись из Египта, жутко простыл. Температура под сорок. Какие тут съемки? Тем более девушку нужно охмурить…

Соблазнение снимают на скрытую камеру и транслируют тому, кто заказывал проверку. За день до съемок мне позвонили, умоляли помочь – сняться вместо него, ну, я и согласился. Я не знал, кого мне нужно будет соблазнять! Про тебя я узнал за час до съемок! Хотел отказаться, но уже нельзя было. Пришлось играть. Ты не бойся, этот выпуск не показывали по телику, да и снимали только до восьми, то есть пока мы не поехали ко мне.

– Ну почему именно ты?!

– Говорят, что все люди на земле знакомы максимум через цепочку из семи человек. Мир намного теснее, чем ты думаешь. После тех съемок с тобой я решил завязать с этим проектом. Меня попросили найти девушку, которая смогла бы так же разводить. Я сразу подумал про Наташку, позвал ее на кастинг, сказал еще, чтоб подруг приводила, если захотят, а она и говорит: «Сашку возьму», – тут я испугался, что ты все узнаешь. Надо было как-то отговорить ее, вот и ляпнул глупость какую-то.

Чуть позже мне рассказали, что тот парень просто хотел таким образом подставить свою девушку, а сам уже полгода изменяет ей с другой.

Мы по-прежнему торчали в полутемной прихожей. Я сидела под вешалкой для пальто, Андрей сидел напротив.

– Я узнала об этом только неделю назад.

– Саш, может, хватит уже этой фигни, – смущаясь, говорил Андрей. – Давай сходим сегодня куда-нибудь. Погуляем или в кино. Кстати, дай мне уже номер своего телефона. И в друзья добавь наконец, чтобы я мог тебе писать. В общем, у меня ужасный характер, мне почти двадцать, я полгода встречался с девушкой намного старше меня, я до сих пор попадаю щеткой по носу, когда чищу зубы, но ты давно уже нравишься мне. Если мы будем вместе, я никому тебя не отдам. Ты мне веришь?

Я отвернулась к стене, чтобы хоть как-то спрятать счастливую улыбку, и наткнулась рукой на что-то гладкое и круглое. Черный шар предсказаний, который я не успела подарить Саше в начале лета. В июне он закатился куда-то, и я три месяца не могла его найти, а он все это время валялся в углу у шкафа в прихожей.

Я смахнулся пыль рукой, мысленно спросила: «Андрей меня любит?» – и тряхнула его.

Шар ответил: «Конечно да».

Я повернулась к Андрею и улыбнулась:

– Посмотрим.

Марля валялась на сене у первого номера – маточной конюшни № 1. Времени было около семи вечера, солнце светило, но уже не так нещадно, как днем, легкий ветерок разгонял мошку́. У конюшен, как всегда в это время, было тихо. Но уже скоро должны были собраться работники: конюхи, дневальные, бригадир – табун возвращался с пастбища.

Табун приходил ровно в восемь. Это было такое грандиозное, непередаваемо красивое зрелище, такое красивое, что Марля – городская девчонка, никогда до этого не бывавшая в сельской местности и видевшая лошадей разве что в кино, – могла смотреть на него бесконечно.

Сначала за скирдами – всегда неожиданно! – поднималась стена пыли. Она приближалась, приближалась, а потом останавливалась – табун пил. У забора, ограничивающего территорию конного завода, стояли огромные железные корыта с чистой водой. Но от первого номера их не было видно – далеко. Только пыль оседала за абрикосами, а небо у горизонта понемногу окрашивалось в розовый.

Через мгновение пыли снова становилось все больше, доносился топот, ругань табунщика, после из-за старых абрикосовых деревьев вылетали галопом, крутя головами, холостые кобылы. За ними рысили подсосные с ошалевшими жеребятами. Уже ничего нельзя было различить: бурлящая огненная река, прорвавшись между абрикосами и конюшней молодняка, заполняла все пространство. А потом…

Марля вгляделась вдаль, но для табуна еще было рано. Она медленно перевернула страницу книжки, которую читала, лежа в сене в ожидании. Это был роман из ее любимой серии «Только для девчонок». Эту книгу Марля уже читала, но она так ей нравилась, что Марля могла перечитывать ее бесконечно. Ей нравилась главная героиня, Лиза, хоть она поступала и глупо, и необдуманно, но Марле казалось, что эта девчонка была чем-то похожа на нее. А еще книжная Лиза писала стихи. Их было много в романе. И все они очень нравились Марле. И еще ей нравился финал, когда Лиза осознала все свои ошибки и встретила настоящую любовь.

Марля только дошла до места, где главный герой романа Вася Рябов пригласил Лизу на свой день рождения, как это случилось… За скирдами поднялась стена пыли и стала приближаться, приближаться… Марля тут же забыла про Лизу с Рябовым и замерла. Послышался топот, показались первые лошади.

Солнце садилось. В его лучах заводские кобылы превращались в сказочно-золотых скакунов. Гладкая шерсть переливалась всеми оттенками рыжего, и весь табун выглядел как пламя, ворвавшееся на двор перед конюшнями и тут же рассыпавшееся на отдельные огоньки.

И снова от этого зрелища Марле стало как-то по-особому радостно и тепло на душе. Лошади были такими красивыми, а все вместе – небо, закат, абрикосовые деревья, беленые известью конюшни – чем-то нереальным, волшебным.

У конюшни люди встречали лошадей. Конюхи бегали с «разводками» – короткими веревками, которые накидывались на шеи лошадей, чтобы сподручно было их развести по денникам. Бригадир Каскин стоял с длинной палкой, не давая жеребятам проскакивать мимо конюшни. Дневальная тетя Валя в халате и шлепанцах помогала конюхам. Табунщик, покрикивая на лошадей, собирал в кучу зазевавшихся и не давал им уйти к другим конюшням. Пыль потихоньку оседала.

Лошади обступили Марлю. Глупый рыжий жеребенок тупо смотрел на нее и боялся пошевелиться. Самые умные кобылы не дергались, смирно ждали, пока их заведут домой, не торопясь, жевали сено. Высились над Марлей толстыми рыжими животами. Переступали копытами совсем рядом. А ей совсем не было страшно. Ведь лошади добрые, теплые и мягкие…

Вдруг гнедая река всколыхнулась. Какая-то из молодых кобыл, забывшись, сунулась под морду старой, та кинулась на нее и пребольно ухватила за холку – и пошло. Молодая ударила первую попавшуюся кобылу, та отпрыгнула и налетела на следующую. Все кобылы бросились вдоль забора. Подхватили табунщика. Чей-то жеребенок с перепугу умчался к недостроенной конюшне и жалобно ржал там. С диким воплем: «Держи Риориту!!!» – промчался Каскин. За ним, как индеец, крутя разводкой, проскочила дневальная тетя Валя. Солнце стало совсем красным.