Попав на остров, один, среди холодных скал, Натан в беспокойстве обыскал остров, и в ужасе пришёл к выводу, что он был обманут. По словам договора с Оливией, его сестрой, на острове он должен был присоединиться к Исле, и, с помощью надёжных людей – из числа шотландцев, проживающих на восточных островах, отправиться в надёжное укрытие, где им предстояло дождаться того часа, пока Олаф и все викинги не уберутся с их земель.

Усталыми глазами полными страха и гнева, Натан всматривался то в одно темнеющее пятно в серой дымке, то в другое, но всякий раз ошибался. Это были лишь холодные, молчаливые и равнодушные скалы и камни. Оливия его обманула. Что же она тогда задумала? – думал священник. Если Исла и её сын не на острове, то что здесь делает он – священник, старый глупец, давший себя так легко обвести. В смутной тревоге, с болью в сердце за жизнь Ислы и её сына, он отправился неверным шагом к берегу, где оставил лодку. Но к своему удивлению обнаружил два корабля викингов, спокойно приближающихся к острову. Корабли не остановились на берегу, хотя и видели его лодку. Они пошли вдоль скал к восточному берегу острова. Натан вначале подумал, что он был не прав, обвиняя преждевременно сестру, но потом, когда отправился вслед за кораблями, был ошеломлён увиденным. Ему навстречу шёл Сурт со своими воинами. Натан спрятался за выступ в скале и был свидетелем странного разговора. Сурт велел нескольким воинам отправиться к западному берегу и там, у лодки священника чего-то ждать. Чего ждать, он не расслышал. Остальные викинги под предводительством Сурта поднялись по склону, чуть не обнаружив Натана, едва успевшем укрыться за камнем. К везению священника или благодаря его молитвам, они прошли мимо, поднявшись на вершину.

Заинтересованный происходящим и подогреваемый предательством сестры, Оливии, священник в нерешительности побрёл вдоль скал к берегу, где находилась его лодка. Он не поверил своим глазам, когда увидел несколько десятков вооружённых викингов и Олафа, бодро поднимающихся по склону горы. Викинги разделились на две части и разошлись. Натан ничего не понимал. Каким образом вместо лодки шотландцев, здесь оказались Олаф и Сурт? Вероятно, что о побеге им стало всё известно, – думал Натан. – Теперь всё пропало. Исла в беде. Со сжимающей болью в сердце он поднялся наверх по склону, и в долине, с ужасом разглядел странную картину. Викинги, сплотившись вокруг двух людей, молча наблюдали их поединок. Подкравшись ближе, он заметил яростное сражение двух воинов, ими были Олаф и Сурт. Так священник невольно оказался свидетелем борьбы за трон, жестокий, беспощадный, но честный.

Сурт наступал, размахивая тяжелым молотом. Его дыхание уже было заметно нарушено. Но сила в его руках по-прежнему не покидала его. Казалось, он был неутомимым. Олаф под всё ещё тяжёлыми ударами молота отступал, копя энергию для стремительной атаки. Сражение подходило к обрыву высокого утёса. Толпа викингов расступилась, дав возможность сражающимся подойти к обрыву. Толпа ожидала финала, ведь земля под ногами дерущихся заканчивалась. Викинги обступили дугой, внимательно наблюдая за поединком. Казалось, что Сурт заманил Олафа к самому обрыву, ему оставалось ещё немного. Но вдруг Сурт остановился и вполголоса, чтобы слышно было одному Олафу, сказал, тяжело дыша:

– Ты, наверное, думаешь, что Исла где-то здесь, на острове?

Лицо Олафа изменилось, оно превратилось в холодный лик смерти. Даже у разгорячённого Сурта по спине пробежала холодная волна. Но это не остановило его, и он продолжил, пользуясь передышкой для восстановления сил.

– Перед тем, как отправиться сюда, – сказал Сурт, – я поведал всем в деревне печальную новость о смерти короля: твой корабль разбился о скалы этой ночью. И люди поверили в твою смерть. А тем, кто сомневался, пришлось поверить в слова Оливии и Варга, двух жрецов. Так что ты для них и всего мира погиб. Погиб с честью.

Олаф молчал, ненависть и ярость зрели в нём, подогреваемые лживыми словами Сурта.

– Тебя хоронят в этот момент, – продолжил Сурт, – Как тебе это – узнать о собственных похоронах. Кстати, твою юную жену, уже не девственницу, может, уже и не мать, готовят к погребению. Какие, порой, удобные и выгодные наши традиции: жена умершего короля отправляется живой и свежей вслед за ним, в Валгаллу. Тор будет доволен таким исходом, когда на трон взойдёт его истинный сын, не предавший его ни разу. Кстати, твоего наследника придадут в жертву в честь нашего бога.

Кисти Олафа крепко сжались на рукоятке меча, превратившись в камень. Сурт размахнулся и набросился на Олафа с диким криком. Олаф нагнулся, Сурта по инерции занесло вперед, и он, потеряв равновесие, перелетел через спину брата и оказался между ним и обрывом утёса. Пока Сурт поднимал свой тяжёлый молот, чтобы отразить атаку или нанести сокрушительный удар, ловкий Олаф, казавшийся легким, несмотря на его выпирающие мускулы, метнул небольшой топорик в грудь великана, о котором тот забыл. Сурт вздрогнул, выронил из рук молот, улетевший в обрыв, и, с широко раскрытыми от ужаса и неожиданности глазами, сам улетел вниз вслед своему оружию. Спустя время все услышали отдаленное падение на прибрежные скалы молота и человеческого тела. Сурт погиб в поединке.

– Он погиб воином, – холодно сказал Олаф, обращаясь к толпе викингов, склонивших перед королём головы. – Достаньте его тело и похороните на этом острове.

Олаф оставил людей Сурта и направился со своими людьми к берегу, где стоял их корабль. На берегу у лодки, сидя на камне и мрачно смотрящем в синюю даль, они застали Натана. Викинги садились на корабль, готовясь к спешному отходу на остров Вагар. Тяжелым шагом Олаф подошёл к священнику.

– Это правда? – спросил Олаф, он не испытывал ненависти к священнику и не желал его смерти. Это может показаться странным, но это было так. Он потерял брата, и теперь, ожидая худшего, он терял надежду в саму жизнь. Убийство священника ничего бы не исправило. Олаф посчитал, глядя в туманные глаза священника, что лучшее наказание для него будет оставить его одного в этом мире, наедине со своим грехом.

– Тебе всё рассказал Сурт, – промолвил уставшим и каким-то отрешенным голосом Натан. – Меня так же, как и тебя обманули. Я считал, что ты зло, что ты ничего доброго для нас, шотландцев, хозяев этих островов, не сделаешь. Но главное… – он запнулся, – она моя племянница, я воспитывал её с детства, когда её отец был в морских походах. Откуда мне было знать, что за любящей её тёткой, Оливией, мог скрываться мстительный и коварный враг. Это она придумала и заманила меня сюда, видимо, и тебя.

Олаф, молча смотрел и слушал священника, быть может, его последнюю проповедь. Неожиданно священник встрепенулся, ожил, и, поднявшись на ноги, произнёс:

– Их надо спасать, они там, на острове, одни, в лапах Оливии и Варга. Скорей…

Олаф уже собирался уйти к кораблю, как вдруг Натан остановил его, схватив за плечо.

– Ты и твои люди в опасности, – сказал Натан. – Оливия отравила пирог, который вы все пробовали на свадьбе.

Олаф нахмурил брови, пытаясь оценить, присутствует ли в нём яд, начинаются ли внутренние боли, или паралич конечностей, сопровождающий смерть – последствия отравления ядом. Священник стоял, будто в нерешительности, что-то беспокойно вспоминая. Видимо, память нашла то, что искала, его глаза тревожно прояснились.

– Оливия что-то говорила о морском чудовище, о каком-то превращении… зло идёт из морской воды… – слова Натана были бессвязными и казались не логичными, он выглядел подавленным горем, угнетённым потерей дорогого близкого человека. Олаф лишний раз убедился в том, что поступил с ним правильно.

– Я не думал, что это так важно, её слова казались тогда такими далёкими от реальности, – продолжил священник. – Я не прислушивался к ним, и точно не могу вспомнить того, о чём она мне говорила.

– Я с ней обязательно встречусь, – сказал Олаф, похлопав священника по плечу.

Глава 48

Корабль Олафа, разрезая последние обрывки исчезающего тумана, вышел в открытое море, оставляя позади себя одинокий мрачный остров, казавшийся издалека призрачной тенью, небо затянули тёмные тучи, дождя не было, но сырость и влага погоды предрекала бурю. Волны, подгоняемые юго-западным морским ветром, гнали корабль к острову Вагар, надувая квадратный парус, стараясь его разорвать.

Олаф стоял на носу корабля и с тревогой всматривался в далёкий, казавшийся тучей, остров. Неожиданно, позади себя он услышал беспокойный голос Хакона.

– Корабль дал течь!

Олаф обернулся и увидел встревоженные лица викингов.

– Вода дошла до щиколоток, – крикнул кто-то.

– Вычерпывайте её.

– Здесь пробоина! Проклятие, кто-то сделал большую дыру и прикрыл её, – сказал Хакон.

– Здесь тоже дыра! Вода уже фонтаном поднимается, – в тревоге произнес один из викингов.

Олаф бросил беспокойный оценивающий взгляд на остров, к которому они приближались. Он стал ближе. Корабль уже значительно потерял ход и увяз в волнах начинающейся бури.

– Выбросить за борт все вещи, оружие! – приказал Олаф.

Но, несмотря на облегчение веса корабля и неустанную работу викингов, выливающих воду за борт, используя свои рубашки в качестве мисок, судно погружалось. Люди стал выпрыгивать за борт, чтобы облегчить ход корабля, но всё было напрасно. Неожиданно, истерический голос пробудил в Олафе страх. Он оглянулся и увидел, как несколько его людей, из тех, что остались в лодке, тревожно смотрели за борт, в ужасе крича.

– Они погрузились в море!

– Я их не вижу.

– Этого не может быть. Все сразу…

– Где они?

Глаза Олафа беспокойно искали тех, кто выпрыгнул за борт и оказался в воде, но никого не находили. Его смелые и сильные воины словно утонули в бурлящей морской пене, яростно бросающейся на погружающийся корабль.

– Их забрало морское чудовище, – сказал кто-то.

– Я вижу его тень! – крикнул другой викинг. – Вот, вот оно, это чудовище под нашим кораблём. Оно унесло на дно наших товарищей. Бейте его, если выплывет!