Жители деревни поведали о своём горе вождю клана Бьюкен. А тот призвал к восстанию. Две деревни острова вооружились, кто чем, переправились на остров Калсой, где к ним присоединились ещё жители одной деревни. Всего было около сорока человек. Под покровом ночи они перебрались на остров Эйстурой, где расположились викинги – люди Сурта и зачинщики беспорядка, ночью напали на дома викингов, поджигая их. Завязалась кровавая битва, сонные викинги, привыкшие ко всякого рода неожиданностям, быстро пришли в себя и, жестоко расправившись с крестьянами, прогнали их с острова.

Ранним утром, когда преследователи, во главе с Суртом, высадились на остров Калсой, они стали разыскивать бунтарей, но те, как в воду канули. В единственной деревне мужчин не оказалось, там были лишь женщины и дети. Люди Сурта перерыли весь остров, но кроме гор, утёсов, разбежавшихся овец и перепуганных жителей деревни они никого не встретили. Других лодок, кроме тех, на которых прибыли на остров восставшие, не было. Загадка внезапного исчезновения мужчин деревни крайне удивила Сурта и его людей.

– Не могли же они сквозь землю провалиться, – сказал один из викингов.

– Они в горы ушли, – сказал один из братьев, из-за которых всё началось.

Было послано несколько отрядов в горы, но, прочесав все камни, ущелья, скалы, они вернулись, ни с чем. Тогда Сурт приказал отправиться в деревню и начать пытать женщин, чтобы те рассказали, где прячутся их мужья. Женщины даже после пытки с пристрастием молчали, тогда один из братьев, зачинщиков бунта, предложил запугать женщин угрозой смерти их детей. Женщины сдались, их материнские сердца не выдержали. Они рассказали о многочисленных подземных туннелях острова. Но вместе с этим они рассказали и о причине недовольства поведением двух викингов, но не смогли указать, кто именно из викингов учинил беспорядки, нарушив закон, который издал Олаф. Сурт не поверил крестьянам, так как те путались в рассказах, и велел привести мужчин – виновников в нападении на селение викингов, в деревню для справедливого суда. У скрывающихся тридцати двух вооружённых крестьян не было шансов на победу, им пришлось сдаться. Обезоружив восставших крестьян и приведя пленных в селение, Сурт приказал запереть всех в одном доме. Пообещав всем справедливый суд. В его голове уже ходили мысли о казни всех виновных, каковыми он считал только пленников, то есть крестьян.

В селение, к утру прибыл жрец. Он предложил Сурту поджечь дом, в котором находились пленные.

– Это наказание должно послужить уроком для местных жителей, – сказал Варг, – так хочет Тор. Их нужно казнить, принеся их в жертву Тору. Огонь очистит их души.

И Сурт уже намеревался отдать такой приказ. В его груди бродила ненависть и презрение к местным жителям, посмевшим поджечь их лагерь. Единственно, что его сдерживало от легкого приказа, были слова Олафа, который строго приказал викингам не чинить беспорядки и своевольство. И этот приказ сдерживал желания Сурта, но в этот раз виновниками были сами жители. И это последнее обстоятельство развязало Сурту руки, он уже готов был выйти во двор и отдать приказ на казнь пленных, как вдруг он услышал шум за дверью. Сурт выбежал на крыльцо дома в нерешительности и увидел толпу крестьян. Но на этот раз он разглядел в толпе несколько викингов – людей Олафа. Среди них был Роалд – правая рука Олафа и его верный друг.

Сурт обмяк, он был в замешательстве, удручен. Заметив товарища Олафа, он почувствовал, что и сам Олаф находится где-то поблизости. Сурт в нерешительности оглянул присутствующих, и, не встретив знакомого, сурового и воинствующего лица короля, с недовольством, граничащим с отвращением, посмотрел на Роалда.

– Рядом со мной, – начал Роалд, – стоит вождь клана Бьюкен.

Только теперь Сурт обратил внимание на невысокого, но широкого в плечах мужчину, лет пятидесяти, с бородой, в шотландской юбке и с презрительным выражением лица, с блеском ненависти в глазах. Сурту показалось, что если бы здесь никого не было, то этот сумасшедший набросился бы на него, как сумасшедший, без страха.

– Эти люди напали на нас этой ночью, – сказал Сурт. – Они должны понести наказание.

Роалд казался спокойным, несмотря на раскалившуюся атмосферу между жителями и викингами, держащими оружие наготове. Казалось, достаточно лишь команды, одного слова: «убить», и люди набросились бы друг на друга, как злобные звери, для которых жизнь друг с другом на острове стала невыносимой.

– Что ж, пусть их судит суд, – невозмутимо сказал Роалд, словно сообщал всем о будущих урожаях.

– Вот мы и собираемся их судить! – уверенно сказал Сурт, глядя на жреца, чуть покачивающего головой в знак согласия. – По нашим законам.

– Это закон короля, Олафа, – чуть повысив голос, сказал Роалд.

Он окинул взглядом всех присутствующих, столпившихся викингов. И увидев в их глазах одобрение, продолжил:

– Только он может судить. Он король, он и судья.

В рядах викингов послышались голоса одобрения.

– Но эти крестьяне напали на меня, на моих людей, – не согласился Сурт.

– Олаф знает об этом. Но ему также известно, что зачинщиком этих беспорядков были твои люди.

– Что?! Мои люди?! – удивился Сурт. – Поясни, – потребовал он.

– Рядом со мной стоит вождь клана. В его деревне было совершено преступление. И совершили его двое твоих людей, устроившие там бесчинства. Они изнасиловали двух девочек и убили пятерых жителей деревни на острове Вордой, откуда прошлым вечером убежали, преследуемые жителями.

Сурт, хоть и был недоволен и не желал здесь видеть Роалда, так нагло говорившего с ним в присутствии его людей, вынужден был охладеть, успокоив гнев. В глубине души, он всё ещё ценил величие своего короля, он уважал его боевые заслуги и завидовал его умениям, как в управлении, так и в боевых навыках. Для него Олаф всё ещё был символом свободы викингов, выше него, он ценил только бога Тора, с его мудростью и могуществом. Но годы взросления Сурта проходят, и он становился иным, он переоценивает юношеские взгляды, его привязанность к великим мира сего меняется на цинизм, а юношеское тщеславие захватывает всё большее внутреннее пространство, где раньше были воинская честь, слава, доблесть, а теперь всё это обрастало амбициями, присохшими к его сознанию и решимости, как рыбы-прилипалы к телу акулы.

– И кто же они? – спросил с недоверием и недовольством, что лезут в его дела, Сурт.

Вождь без сомнений указал на виновных – двух братьев, стоящих невозмутимо с топорами наготове. Сурт хмуро оглянул братьев и уже готов был отдать им приказ убить Роалда и всех присутствующих крестьян, как вдруг услышал за собой голос жреца. Его голос был спокоен и уверен.

– Он прав, их нужно наказать, – сказал Варг, обращаясь к Сурту.

Сурт не поверил своим ушам. Только что, он слышал слова Варга совершенно противоположные, где он предлагал сжечь крестьян. И вот теперь, когда можно было покончить с Роалдом, перекинув вину за его смерть на взбунтовавшихся крестьян, жрец изменил себе. «Но почему? Что заставило его так поступить?» – думал Сурт, глядя в спокойные, уверенные глаза жреца.

– Ты считаешь их преступниками? – спросил Сурт.

– Так и есть, они виновны.

Сурт признал, хоть и с неохотой виновность своих людей. Роалд сказал ему весь приказ Олафа, в котором сообщалось, что крестьян нужно было отпустить, а двух виновных в бунте арестовать и заточить в темницу, чтобы те дожидались суда над ними. Суд король приказал провести вождю клана Бьюкен, в деревне, где произошло преступление, под контролем людей Олафа и Сурта.

Видя, что даже жрец перешёл на стону Роалда, Сурт приказал отпустить крестьян, и закрыть в темнице – в одном из домов, под арест двух братьев – виновных в преступлении.

– Какого демона, ты так повёл себя?! – набросился Сурт на Варга, когда они остались наедине в доме Сурта. – Ещё мгновение и от этого задаваки Роалда ничего не осталось бы.

– А люди? – спокойно спросил жрец.

– Какие люди? – недоумевая, переспросил Сурт. – Викинги поддержали меня. Этих забияк братьев все знают. Это хорошие воины, смелые викинги.

– Всё, верно, убить всех, а концы спрятать на дно ущелья. Но только здесь и камни всё помнят. На этих островах может показаться, что никто не увидит твои дела, но это не так. Здесь сами горы будут свидетелем. Ты ведь удивлён тем, что здесь оказались подземные, скрытые от глаз туннели?

Слова опытного жреца несколько озадачили Сурта, и он немного успокоился, притушив свой гнев.

– Ты что-то задумал, не так ли? – спросил Сурт, глядя в глаза Варга.

– Мы сделаем вот что… – шёпотом начал жрец.

На следующий день Сурт вызвал к себе двух братьев – виновных в убийствах. Они вели себя смело, но в их глазах читалось недоверие.

– У вас есть выбор, – начал Сурт.

– Это лучше, чем сидеть в темноте и ждать неизвестно чего, – сказал старший брат.

– Вы можете выбрать между смертью и изменой.

– Тогда мы выбираем смерть, – сказал младший брат.

– Не торопитесь. Умереть – это честь для воина, но умереть за справедливость – это великая честь.

– Поясни, – сказал старший брат.

– Мне не хотелось бы вас отдавать в руки Олафа и его справедливости.

– Тогда о какой справедливости ты говоришь?

– Я советую вам выбрать второе.

– Измену? – недоумевая, спросил младший брат.

– Да, но измену только королю, Олафу. В глазах викингов вы будете оправданы. Это из-за него мы оказались здесь – на этих проклятых островах. Это из-за него мы гниём заживо.

Эти слова и смелость, с которой он говорил, понравились братьям.

– Ты предлагаешь напасть на Олафа? – спросил старший брат.

– Да, но сделаете это вы вдвоём.

– Но ведь он не один. Как мы вдвоём…

– Спокойно, – сказал Сурт. – Нет ничего не выполнимого. Сегодня ночью вы сбежите из темницы. Охранник отойдёт на время. Скроетесь в туннелях, здесь их полно. А когда настанет время, я позову вас. И вы выполните свой долг перед викингами. Не беспокойтесь, я выберу тот день и час, когда Олаф будет один, без сопровождения.