– Да, все так, – заискивающим голосом сказал Магнус. – Но многие подданные еще не привыкли к новой вере. Они не доверяют священнику, которого ты назначил и привел с собой.

Это была правда, с тех пор, как Олаф привел на свои земли новую религию – христианство, и привел священника, подданные лишь раскололись на два лагеря: одни уверовали и приняли Христа, другие остались в языческой вере и поклонялись Тору. Таким образом, среди подданных Олафа было две религии. Олаф надеялся, что христианство постепенно вытеснит старую религию, а вместе с ней и введет новшества, которые не принимались жителями из-за уважения к Тору, они боялись его гнева.

Олаф закусил губу с досады, и с недовольством поглядел на пирующих. Чтобы успокоить Олафа, зная его бунтарский характер, Магнус поднял кубок вина.

– Выпьем за удачный поход Олафа! За нашего короля! За достойного воина и потомка Харальда! За великого наследника, давшего нам христианство! – торжественно произнес Магнус.

Все встали. Олаф приметил, что в зале есть недовольные лица. Хоть и выпили они вино, но нехотя, словно их заставляли силой. Все сели, и Олаф вновь спросил Магнуса.

– Чего они хотят?

– Как и всегда – богатства.

– Им нужны новые земли?

– Не земли, Олаф, а богатства, – пояснил Магнус. – Те земли, что ты захватил, не приносят большой дани. Кроме того, на захваченных землях часто вспыхивают бунты.

– Это верно, – Олаф вспомнил свой последний поход, где он кровью, жестоко подавил восстание.

– Пиратские набеги тоже не приносят прибыли, к тому же, торговцы, зная нрав викингов, меняют свои маршруты, и от пиратства толку мало.

– И это верно, – согласился Олаф, и угрюмо посмотрел Магнусу в глаза. – Что же ты предлагаешь?

– Надо искать новые земли, богатые, большие города.

– Но нам их не удержать, даже если мы их захватим.

– Но ведь в них можно найти много золота, камней…

– Ты предлагаешь нападать на восточные города или центральную Европу? Но ведь там хорошая оборона. Много наших погибнет.

– Лучше, чем ничего не делать. Лучше добыть большого, мясистого оленя, чем довольствоваться мелкими грызунами, без мяса, одни кости да кожа. Не уж-то викинги достойны такой участи. Твой отец…

– Ты считаешь, что я ничего не делаю? – он грозно посмотрел на собеседника, Магнус виновно опустил взгляд. – Не тронь отца. Его душа давно в Валгалле или на небесах, – Олаф задумался. – А если попробовать двинуться на запад?

– Морем? – удивился Магнус.

– Да, посмотреть, что за бескрайним горизонтом. Говорят, купцы там есть. Видели их на кораблях.

– Хорошая идея. Там наверняка земли, а на них города полные богатства.

Олаф качнул головой в знак согласия, ему показалось, что уверенность вновь проникла в него.

– Ты хочешь отправиться на запад? Туда еще никто не ходил.

– А почему бы и нет, – теперь Олаф сказал это увереннее.

– Что ж, я только поддержу тебя. Неплохая идея, смелая.

– А как быть с провиантом, с людьми, оружием? – спросил Олаф, он вспомнил о пустой казне, косо поглядывая на Магнуса, словно проверяя.

– Не волнуйся, я возьму это на себя.

– Что ж, ты всегда был мне верен, я всецело доверяю тебе и сейчас, – ответил Олаф, по-дружески похлопав по плечу дяди.

На следующий день Магнус позвал к себе в дом сына и уединился с ним для беседы. Сурт был старым другом и братом Олафа, они вместе росли. Он был великаном, могучим воином, носившим в качестве оружия не меч, не топор, как многие викинги, а большой молот, стараясь подражать Тору. Сурт был одним их тех простаков, которые верили в вечную дружбу, в крепкие родственные узы, его примитивные рассуждения давно раздражали отца, привыкшего дела рассчитывать наперед, планировать, быть скрытным, не демонстрируя на виду свое истинное лицо, а скрываясь за личиной надежного товарища. Он понимал, что сына перевоспитать невозможно: увальнем родившись, глупцом и помрешь. Но, наблюдая за поведением сына, он приметил, что тот всегда был большого мнения и уважения об Олафе, всегда подражал ему, не забывая, при этом, в лучах его славы получать и себе тепло величия.

Сурту далеко не чужды были гордыня, тщеславие и огромное стремление быть первым. Этим качествам (только зарождавшихся) сына он и воспользовался, чтобы переубедить юного простачка. Он сообщил ему о готовившемся походе за море. Сурт загорелся желанием.

– Олаф сам предложил взять меня с собой? – спросил Сурт, чье сердце от приятной новости стало биться сильней.

– С моей помощью, разумеется, – ответил Магнус. – Ему нужны друзья и надежные воины, командиры.

– Я такой, отец. Он во мне не ошибется.

– Я надеюсь, мой мальчик.

– Не называй меня так. Я уже давно не ребенок.

– Но ты мой сын. У тебя течет моя кровь, кровь королей.

– Что? Разве я могу…

– Претендовать на трон? На великий трон викингов? – Магнус уже почувствовал, что задел самолюбие и гордыню несмышленого сына, закинул наживку.

У Магнуса было несколько сыновей: двоим было по десять лет, они были от второй жены, и один взрослый – от первой жены, умершей при родах.

– Олаф может погибнуть в бою, и тогда наследником можешь стать ты, – сказал Магнус.

– Я? – удивленно, спросил Сурт, мысленно представляя себя на троне, перед целым войском.

– Конечно ты, – добавил Магнус, словно подбрасывая дров в разгорающееся пламя тщеславия.

– Но Олаф силен, вряд ли он умрет.

– Все умирают.

– Он потомок, наследник трона, нет, отец, нет, – на некоторое время Сурта посетило сомнение, минутная слабость.

– Олафом его назвал его отец, а тебя я назвал Суртом. Ты достоин, чтобы быть великим воином и правителем. В тебе течет кровь деда. А он был великим воином и королем, – он глядел на сына и видел разгорающееся пламя в его глазах, желание быть впереди, выше всех.

– Но народ… – осекся Сурт. – Народ меня не поддержит. Они любят Олафа.

– А полюбят тебя. Олаф последнее время из-за своих насильственных методов и жестокости стал не в почете у многих подданных. Одна варварская вера в этого Христа чего стоит, – он замолчал, чтобы подождать, пока огонек внутри сына разгорится, и этот простак превратиться в жгучее пламя, всепоглощающее. – Нас готовы многие поддержать. Кому, как не мне, твоему отцу, это знать.

– А если он не погибнет, – заколебался Сурт, – и вернется с похода, как и всегда до этого?

– Ты должен постараться, сын.

– Что это значит? – удивился сурт.

– А то и значит, что пора тебе самому дорогу проделывать к трону. Так захватил трон твой дед, но потом отдал власть этому выскочке Олафу.

– Я не понимаю, как это? Если он не погибнет, то, как же я стану королем?

Магнус скривил губы в насмешке перед наивным сыном, которого всегда считал увальнем, не способным к правлению, к хитростям и умелым договорам.

– Ты убьешь его, – твердо сказал Магнус, как бы ставя перед сыном единственное верное и надежное решение.

– Да ты что? – удивился Сурт и отшатнулся от отца. – С ним даже спорить опасно. Близнецы спорили, и что… Он справился со всем семейством, в одиночку. Они заманили его и набросились впятером: два брата, отец и двое их родственников. К ним примкнули трое. Их было восемь против одного. Он убил их всех. Он дрался, как дикий зверь, и всех их победил. У него суровый нрав, такого тронь только… Этот шрам, на левой щеке, они ему подарили…

– Ты боишься?

– Нет, нет, но он… если узнает, что я против него… – неуверенным голосом сказал Сурт.

– И с чего ты взял, что он всех убил?

– Как с чего?

– Ведь кто-то же должен был тебе рассказать о поединке.

Сурт задумался.

– Всегда найдутся те, кто станет наблюдать, – продолжил Магнус. – Не вмешиваться, а значит не поддерживать. Раз он не помог своему королю, значит, в нем поселились сомнения. И таких людей, поверь мне сын, хватает. Многие желают убрать Олафа с власти, – и чтобы его слова проникли глубже в молодой наивный мозг сына, он добавил. – Им нужен разумный и справедливый король, такой, как ты.

Сурт замолчал, переваривая медленный яд отца. Его глаза все еще тревожно метались, и чтобы окончательно успокоить сына и влить в него уверенность, он сказал:

– Ты будешь не один. Я дам тебе два десятка верных тебе людей. Они не подведут в подходящий момент, быстро помогут тебе. Все это сильные воины, как и ты, мой… – он осекся, вспомнив, как Сурт не желал слышать слово «мальчик», – сын. – И как бы считая, что вопрос решен, он продолжил. – С тобой пойдет Варг.

– Что, жрец? – удивился Сурт. – Но ведь Олаф возьмет с собой священника, это наверняка.

– Это не твоя забота. Я поговорю с Олафом.

– Ну, хорошо, но зачем он мне?

– Жрец, – он поглядел в доверчивые глаза сына, – будет помогать тебе покорять народы и держать веру твоих людей.

– И людей Олафа, – добавил Сурт.

– Да, но Варг наш человек, а не Олафа. Варг знает, что Олаф внедряет христианство, и давно проклял его. Варг будет на твоей стороне. Вот в чем разница. Он поможет тебе держать боевой дух твоих воинов, тогда как люди Олафа не имеют веры – Христос слаб, он не бог. Только Тор, великий Тор видит и слышит наши голоса. Змеи, драконы, волки – всегда были злом. А теперь к ним присоединился еще один враг – Христос. Враг опасный и коварный. Тор возлагает на тебя надежду. Ты должен совершить правосудие своим молотом, молотом Тора. Избавь наш народ от зла.

Сурт стал на колени перед мудрым отцом, а тот положил отцовскую руку на темя сына.

– Я верю в тебя, – сказал Магнус. Он снял с пояса свой амулет и передал его сыну.

Это был амулет, изображающий молот Тора, восьми сантиметров в длину, сделанный из железа, изящно обработанный серебром и украшенный птичьей головой. Молот Тора в миниатюре, символ силы и правосудия.

– Это был твой амулет, он защищал тебя, – удивился сын.

– Он теперь мне без надобности. Ты мой защитник, и в твоих руках сила и храбрость. Возьми этот молот и сверши желание Тора.