Игорь Середенко - Под сенью звезд

– Что же это за тайна? – нетерпеливо спросила Оливия, затаив дыхание.

Муж посмотрел на жену сурово, как порой учитель смотрит на незадачливого ученика.

– Я уже сказал, что расскажу тебе нашу семейную тайну, ведь ты член семьи, да кое-чему ты уже научилась от меня. Но обещай, что ты должна хранить ее и быть сдержанной с ее обращением, терпелива.

– Я обещаю, – вымолвила Оливия, кивая головой, словно послушник перед священником. – Сгореть мне в огне, если я не выполню обещания.

– Наша семья, семья жрецов владеет силой, которой не владеет ни один человек.

И Робертсон рассказал Оливии о необычном озере, которое было образовано силами природы, отделив его воды от океана. Вместе с водой в земной ловушке оказались и морские обитатели. Древняя тайна, ставшая легендой, говорит о необычной черной рыбе, которая случайно стала заложников фьорда, а со временем и в образовавшемся озере. Это была беззубая рыба, внешне схожая со змеей. Она была шире змеи, но намного короче, чем-то напоминала мурену, но была начисто лишена зубов. Чем она питалась, было загадкой. Она была не похожа ни на одно подводное существо. Вероятнее всего, это предположение сделал отец Робертсона, эта тварь обитает в океанских глубинах. И лишь раз в столетие поднимается на поверхность.

Легенда гласит, что один из предков семьи поймал эту рыбу, зажарил и съел. Он был, как и все в его роду, жрецом. После обеда рыбой он по ночам стал видеть сны, которые исполнялись, по непонятной причине днем. И вот тогда один из членов семьи догадался, что рыба эта обладает уникальной силой – она дает возможность человеку предсказывать, видеть события за день до их наступления, во сне. Правда, эти сны появлялись спонтанно, независимо от желаний жреца. Несмотря на кажущуюся простоту явления, никто из потомков семьи не мог поймать больше одной рыбы за всю свою жизнь, пока был жрецом. Неизвестно, где могла рыба плодиться и прятаться. На сети она не ловилась, но однажды ее находили у самого берега, запутавшуюся в водорослях. Казалось, что рыба сама приходила к берегу, в руки людей, чтобы найти свою смерть. Однажды мы узнали о втором рыбьем грехе – человек, съевший рыбу, не должен входить в океан, он не должен касаться морской воды.

Муж замолчал, угрюмо склонив голову.

– Что же произойдет с тем, кто нарушит запрет? – спросила Оливия.

– Я не знаю, – неуверенно сказал Робертсон. – Мой дед, Гордон, знал правду, но не рассказал ее сыну. Поэтому я не знаю.

– Но ведь можно проверить, – предложила Оливия.

– Само умение видеть будущее – это уже большой подарок людям, который сделала эта рыба.

– Ну и что? – Оливия страстно хотела узнать тайну, ее глаза блестели огоньком, как никогда. Казалось, она прикоснулась к запретной тайне знания.

– Он пропал, – вдруг сказал Робертсон.

– Кто? – удивилась Оливия.

– Мой дед, он тайну унес в океан.

– Неужели мы никогда не узнаем?

– Узнаем, если нам повезет.

– Но ведь тогда ты исчезнешь, как и твой дед, – испугалась Оливия.

– Это эксперимент. Все мы когда-то исчезнем, – с какой-то загадочной грустью сказал Робертсон.

– Я не хочу этого. Обещай мне, что, когда поймаешь ее, не станешь входить в океан.

Муж задумчиво закивал головой в знак согласия, чтобы успокоить жену. И вдруг он увидел, что глаза жены взволнованно забегали.

– Ты хочешь сказать, что тому, кто съест рыбу, – сказала Оливия, – до конца своих дней нельзя входить в океан?

Он кивнул головой.

– Верно. Так без следа исчезло несколько моих предков. Они ушли и не вернулись. С тех пор мы не входим в океан, боимся.

Глаза Оливии сжались в страхе.

– Нет, нет, пока не отведаешь ее мяса, проклятие не действует, – неуверенно сказал муж.

– Ты меня напугал, – вздохнула с облегчением Оливия, ведь она любила своего мужа, и не хотела его потерять. Но сам таинственный тон мужа насторожил ее, она сердцем чувствовала беду. Что-то в его словах, недосказанных, было не так. Какой-то зловещий смысл ускользал от нее. Она вновь сжалась от страха.

– Есть ли разгадка этого? – спросила Оливия, предчувствуя ответ.

– Есть. Один из предков сделал запись, перед тем, как исчезнуть.

Глаза Оливии расширились, словно она пыталась ими увидеть кого-то. Робертсон встал из-за стола и подошел к сундуку, отодвинул его. Под сундуком Оливия увидела небольшую ямку, где лежал завернутый плоский камень. Робертсон вынул камень и положил его на сундук.

– Вот наша тайна. Вот наше проклятие, – сказал Робертсон.

На камне едва виднелись черные знаки, потемневшие от времени.

– Что это? – спросила Оливия.

– Это древний шотландский язык. На нем уже давно никто не говорит, остались лишь эти знаки.

– И как же их перевести? – она обратила внимание на потемневший вид камня, вероятно, ему было не менее трехсот лет.

– Часть текста перевел мой дед, часть отец, а остальное переведем мы, ты и я, – последние слова он сказал с грустью.

Но Оливия не обратила на это внимания, она была целиком поглощена загадкой, древние письмена уносили ее в, щекочущие нервы, зловещую тайну.

– Что же здесь написано? – спросила она.

– Хорошо, – сказал Робертсон. Видно было, что слова ему тяжело давались, будто он не хотел произносить их вслух. – «Любовь нельзя убить».

– И это все? – удивилась Оливия. – Но ведь здесь значительно больше знаков, – она вопрошающе посмотрела на мужа.

– «Тело изменится, но сердце останется».

– Что, что это значит? – задумчиво спросила Оливия.

– Я не знаю, – сдавленным голосом сказал муж. – Остальной текст, видимо, хранит тайну. Надо его перевести.

Но жена не поверила ему, она заподозрила недосказанность в его словах.

– Ты мне не все сказал. Неужели ты меня не любишь?

– Тут все ясно, – не выдержал муж. – Тот, чье сердце любит, не умрет. Вечная любовь спасет его от гибели.

– Ага, значит, ты можешь съесть эту рыбу, не боясь исчезнуть в океане.

– Рыба забирает наши души, – вдруг таинственным голосом промолвил Робертсон. – Всех, одного за другим. Эта плата за умение предсказывать.

Оливия стала вспоминать, как была свидетелем таких удачных и удивительных предсказаний мужа. В ее сердце закралась тревога.

– Ты уже поймал ее, – вымолвила она, словно стрельнула из лука. – И попробовал.

Муж угрюмо молчал. Оливия догадалась.

– Ты съел ее, правда? Неужели, правда?! – решительно потребовала она.

– Да, Оливия. Я думал, что ошибся, и это не она. Но потом… все понял. Случайностей нет. Это была она.

«Вечная любовь», что это? – думала Оливия. Слова, сказанные, казалось сгоряча ее мужем, волновали ее больше всего, они пробуждали в ней странный холод, неожиданный порыв былого тепла, зарождали смутное беспокойство. Разве бывает вечная любовь? И вообще, бывает что-то вечное? Ей казалось, что ничего вечного нет на земле, со смертью людей их дела забываются быстрее, чем разлагаются их тела. С гибелью сознания, идей, желания, земля превращается в голую твердь, не способную породить живое. Лишь камни и песок – окружают землю, и только люди дают надежду на жизнь. Без них нет ни земли, ни воды, ни воздуха, ни звезд, ничего. Только в мыслях людей любопытных может отразиться и сохраниться окружающий мир, и то, ненадолго, – пока жив человек и пока он способен плодиться. Но человек горделив, циничен, жаждет величия, а потому способен уничтожить самого себя.

Однажды вождь кланов Маккензи, Логан, к тому времени объединивший все шесть кланов, живущих на Фарерских островах, пригласил Робертсона на свой корабль, который был недавно построен местными умельцами. Логан желал, чтобы корабль был освящен первым жрецом, которым на тот период считался Робертсон. Жрец не мог отказать вождю в просьбе и взошел на корабль, который скорее напоминал широкую лодку, где могло расположиться двенадцать человек. Лодка предназначалась для дальнего плавания, и вождь строил большие планы на нее.

Не успел Робертсон взойти на лодку, как Логан приказал отчаливать, и восемь гребцов дружно взялись за весла. Не прошло и двух минут, как лодка оказалась на середине фьорда, так дружно и слаженно гребли рыбаки. Здесь волны были выше. Гонимые ветром, новые потоки воды заходили в длинный залив, приводя поверхность воды в колебания. Робертсон присел, рядом с гребцами, с ужасом оглядывая взволнованную поверхность.

– Я хочу проверить ее, чтобы все жители видели, какой мы корабль построили, – с гордостью сказал Логан, не глядя на жреца.

Рыбаки, сидевшие за веслами, дружно, в один голос приветствовали желание вождя. Но Робертсону было не до радостей. Он весь съежился, но когда услышал вновь смелый и металлический голос Логана, забыл об опасности и смело встал, глядя в открытый и гордый взгляд вождя.

– Пойдем на большую рыбу на ней, – заявил Логан. – На северных островах есть лежбище тюленей. Они заждались нас! – Рыбаки вновь зычно одобряли желание Логана. – Ты пойдешь с нами.

– Но ты ведь сказал, что я только освящу корабль, – возразил невнятным голосом Робертсон.

– Так и будет, – громогласно сказал вождь. – На охоту ты не пойдешь. Тюленей распугаешь своим видом.

Рыбаки громко засмеялись. Но жрецу было не до смеха. Холод прокатился по его спине, вызывая в нем неприятные ощущения. Тем не менее, он приготовился к обряду. Его звонкий голос песнопения был слышен на берегу. Оливия с замиранием в сердце глядела на темную точку мужа, какую она видела с берега вместе с другими жителями деревни.

Закончив песнопения, жрец стал неуверенно ходить по лодке, осторожно переступая через доски, на которых сидели рыбаки. Он продолжал древний обряд, проходя по всей длине судна. Рыбаки и вождь, не отрываясь, глядели на него и движения посоха. Но неожиданно подул сильный морской бриз, и лодка поднялась на волнах, в этот момент жрец поворачивался и переступал через препятствие. Лодку хорошенько тряхнуло, жрец не удержался и упал за борт, окунувшись с головой под воду. Рыбаки, под громогласный голос Логана, кинулись на помощь упавшему за борт. Но голова жреца не показывалась из воды. Появилось несколько смешков среди бывалых рыбаков.