Приглашенные вожди, хоть и были в возрасте, женаты, все же не могли оторвать своих голодных взглядов с очаровательного юного личика дочери Логана.

– Да, папа, мы не хотели мешать, – робко сказала девушка, опустив, в почтении к отцу, глаза, на ее плечах лежала шаль в форме бабочке. Брат – мальчик, лет десяти, с глуповатым лицом, рассеянно глядел на вождей. Его раздутые щеки, слегка приоткрытый рот и пустые, округлые глаза, узко посаженные, а также узкий лоб говорили о недалеком уме мальчика.

Логан потер черную бороду, тяжело вздохнул и сказал:

– Ладно, Исла, идите на свои места, только в следующий раз сядьте рядом со мной, – он решил отправить их обратно, чтобы вожди не видели сына.

Брат Ислы по имени Оливер был мишенью для насмешек среди людей не только клана Маккензи. Дело в том, что его считали глупым с самого его рождения. Несмотря на физическую и умственную развитость Логана и его жены, их сын, Оливер, родился психически нездоровым. Оливер был олигофреном. Мальчик был тихим, молчаливым, Единственная, с кем Оливер водил дружбу, была его сестра Исла – красивая во всех отношениях девушка шестнадцати лет. Все лучшее от родителей перешло к ней: чудесное личико, окаймленное золотистой прядью вьющихся волос, синие, сливающиеся с небом, большие глаза красавицы манили молодых мужчин, гибкие линии ее фигуры очаровывали парней, а дивный, нежный, робкий ее голосок говорил, что это создание схоже с ангелом, спустившимся с небес. Братик молчал, оглядывая одежды вождей. Логану было неудобно за больного сына, которого не стоило показывать всем, но было поздно, между людьми уже послышался смешок.

Исла взяла младшего брата за руку и увела к другому столу, где сидели дети. Логан молил богов, чтобы они поскорее вызвали повара и наглые, раздражающие перешептывания и смешки среди гостей, прекратились. Вскоре перед столами появился повар. Он торжественно нес пудинг. Зазвучала волынка, чье пение сопровождало выход повара. Повар подошел к столу вождя и выложил блюдо перед Логаном и вождями общин. Все с аппетитом смотрели на свежий. Пахнущий пудинг.

Логан немного успокоился. Он вынул кинжал и торжественно разрезал им пудинг на шесть частей. Все порции пудинга раздали вождям кланов.

Логан попробовал пудинг, поблагодарил повара за его работу и выдал тост.

– За наших детей, – сказал Логан, держа кружку крепкого напитка. – За потомство. Пусть острова, ставшие нам домом, кормят и укрывают их сердца от сильных ветров. Пусть острова послужат им надежным убежищем на долгие века. Пусть океан кормит их, а луга и скалы оберегают.

Все гости радостно одобрили слова Логана. Вождь сел, выпив кружку крепкого напитка, пролившимся на его бороду. Встал Натан и торжественно произнес всем:

– Сегодня, на Горских играх одержал победу силач из клана Файфов. Мы приветствуем его, – он поднял бокал, и все еще раз выпили в честь победителя.

После этих слов гости и хозяева начали пировать за столами. Под людской шум и гам тихо пела волынка, наполняя пробудившиеся души людей своим тонким, неповторимым звучанием. Звуки волынки заполняли людской шум и добавляли в его суетливость изысканную мелодию – голос Фарерских островов.

Глава 25

Исла и ее младший братик, Оливер, заручившись поддержкой Бойда – молодого и сильного мужчины, переправились на лодке на остров Стреймой, где Исла иногда любила бывать. На этом острове проживал клан Файферов. Бойд закрепил лодку и отправился в деревню к файферам, а Исла и Оливер пошли к озеру, раскинувшему у подножия скалистой горы, высотой семисот метров над уровнем океана. Это место, где изредка любила бывать Исла, было сказочным по красоте. Прозрачная вода небольшого озера была охвачена с юга пологой скалой, покрытой белым пушком прошлогоднего снега. Озеро питалось небольшими горными ручейками, а само водопадом переходило в воды океана, где разгуливал и хозяйничал тропический Гольфстрим. Благодаря Гольфстриму температура воды круглый год около десяти градусов тепла, что создавало идеальные условия для жизни различных рыб и планктона. Последние привлекали морских обитателей. Зимы на Фарерских островах были теплыми (не ниже нуля по Цельсию), а лето прохладное (от десяти до семнадцати градусов тепла).

Недавно прошел легкий дождь, увлажнивший почву и освеживший почву, а легкий морской ветер нагнал туман, охвативший гору и спускающийся белоснежными облаками к подножию склона, белоснежные части тумана начали покрывать берег озера, подбираясь к его тихой глади, где под легким западным морским бризом, стала появляться рябь. Несколько последних капель, казавшегося неугомонным, дождя упала на гладь озера, разбудив его ото сна.

Исла прислонилась спиной к камню у самого озера, и рукой водила по воде. Ее золотистые волосы, несмотря на туманную облачность, казались сверкавшими в лучах солнца, они вьющимися локонами ниспадали на ее изящные плечи. Она была схожа с осенним цветком, проснувшимся от долгого сна и поднявшегося над землей, чтобы показать миру свою дивную красоту.

Оливер уселся на влажную траву, покрытую инеем, расставил ноги, выпучил и приоткрыл рот. Он с удивление и зачарованностью художника, уставился своими маленькими и круглыми глазками на сестру, не отводя с нее очарованного взгляда. Что роилось в его больном сознании?

Девушка мечтательно глядела на невозмутимую гладь озера, а ее брат зачарованно любовался ее неземной красотой. Не сводя плененного взгляда с девушки, брат вынул из вязаной сумки, которую когда-то связала для него сестра, какой-то рулон. Затем он поудобнее сел, развернул рулон (сделанный из кожи животного) на плоском камне и… стал рисовать на белой высушенной коже. Свой взгляд он переводил с зачарованным интересом от полотна к девушке, вглядываясь в детали оригинала, изящные линии ее фигуры. Одновременно, почти не отрываясь от Ислы, он выводил тонкие линии на кожаном полотне. Когда он не был уверен в своих действиях, он бросал взгляд на рисунок и доводил его до того совершенства, на которое был способен. Постепенно линии соединялись, детали вырисовывались, приобретая форму и содержание.

– Ты рисуешь, Оливер? – спросила Исла, заметившая работу брата.

После непродолжительного молчания, брат ответил:

– Глаза, они как звезды, – он говорил прерывисто, как малые дети говорят по слогам.

– Глаза? – удивленно переспросила Исла. – Чьи глаза?

Мальчик молчал. Исла встала и подошла к брату, по-прежнему рисующему портрет сестры, заглянув в полотно.

– Хм, ты настоящий художник, – сказала она.

Брат стал нервничать, что-то его тревожило. Исла подумала, что причина его раздражения была она, из-за того, что посмотрела на потрет раньше времени, ведь рисунок был не окончен. У Оливера заметна тряслись руки, он сделал пару лишних штрихов на полотне, потом выбросил все из рук и обнял свои ноги. Он начал качаться вперед-назад, что-то напевая, его глаза тревожно бегали.

– Что с тобой? – тревожно спросила Исла, обнимая брата. Она присела и прижала его к себе, гладя по спине.

– Я заглянула в твой рисунок. Ну, извини меня, – добродушно сказала Исла, чувствуя, как сильно бьется его сердце.

– Две звезды зажгут огни, – по слогам произнес, волнуясь брат.

– Ты про созвездие, о котором говорят люди? – она вспомнила о трех звездах, появляющихся с наступлением сумерек на севере островов.

Одну из трех звезд люди назвали «полярной звездой» и ориентировались по ней ночью во время поздней рыбалки или когда пересекали острова, переходя с одного острова на другой. Две другие звезды жители давно окрестили именем прекрасной дочери Логана – их называли вкупе с полярной, Созвездием Ислы – за чарующий взгляд ее красивых синих глаз. Эти две звезды, в отличии от полярной, пульсировали еле заметным синеватым оттенком, и взошли они в черной мгле небосвода в день рождение дочери вождя – как говорят очевидцы этого торжественного события.

– Они оживят его, – загадочно произнес брат, как всегда по слогам, неуверенно.

– Ты о ком? Кого они оживят? – спросила девушка.

Оливер не отвечал больше. Исла почувствовала телом, что мелкая дрожь брата прекратилась, биение его сердца успокоилось. Оливер свесил голову на грудь, его руки, сжимавшие крепко колени, вдруг размякли и повисли. Исле не раз приходилось видеть нервные припадки брата. Они появлялись неожиданно, и так же незаметно проходили. Никто из жителей, даже тетя Оливера – сестра Логана, занимающаяся врачеванием не знала, как избавить мальчика от столь странного недуга, поразившего его с самого рождения.

Исла только знала, что брата нужно было обнять, прижать к себе и ему станет лучше. Только в его нежном объятии мальчик приходил в себя.

Исла подняла голову, чтобы увидеть звезды, но там было все серое – тяжелые тучи охватили остров, покрывая его своей непроницаемой мглой.

Жители деревень уже давно прекратили обращать внимание на странно поведение детей Логана. Их отношение к жизни было необычным, словно они были жителями другого мира. Они любили природу, замечали в ней то, что было недоступно для понимания жителей островов, привыкших относиться ко всему с точки зрения пользы и необходимости. Они были ко всему чрезвычайно добры, и были неспособны воспринимать жизнь, в которой присутствует зло, несправедливость, ненависть, предательство.

– Какой-то он странный он сегодня, – сказала Исла, когда Бойд переправлял ее и Оливера обратно – на остров Вагар.

Бойд, управляющий лодкой, взглянул на мальчика. Оливер уставился в воду, он выпучил губы, надул щеки и был схож со стариком, погрузившимся в раздумья.

– Может заболел? – предположил Бойд. – Ты его к жрице отведи. Говорят, у нее разные трави есть.

– А ты был у нее?

– Нет, что ты. Это место я обхожу стороной, – ответил Бойд. – Говорят, она ведьма. Еще околдовать может. Мне это не нужно, у меня хлопот хватает.

– Зачем же ты советуешь, если сам боишься?

– Я ей чужой, а вот вы племянниками ее будете, – ответил Бойд. – Она вас не тронет.