– Хорошо, только я должен кое-что сделать. Я вернусь минут через десять.

– Хорошо.

Пастор ушел, шаркая тапочками и по-старчески тяжело дыша. Флетт был удивлен скромной обстановкой комнаты пастора. Он не увидел ни фотографии его семьи, ни увлечения священника. Его манила вторая дверь, за которой он мог узнать больше о пасторе. И он толкнул ее. Дверь была не запертой. Похоже, здесь все двери не закрывались. Вторая комната была еще меньше первой, а из мебели были книжные полки и пару стульев с небольшим столиком у стены. Флетт осветил комнату газовой лампой. Свет выхватил из темноты небольшую картину, с величиной альбомного листа. На картине, висевшей на стене, не было рамки. Это был портрет очень красивой девушки. По-видимому, рисунок принадлежал руке далеко не лучшего мастера. Возможно, девушка была намного краше, чем ее изобразил неумелый художник. Но отдельные ее черты говорили об изяществе этого дивного создания. Белые локоны ниспадали на плечи, обрамляя чудесное личико. Девушка была одета в старинное платье, таких сейчас не носят. Художник сделал портрет одним цветом, но даже такой неумелый рисунок, говорил об ангельском взгляде девушки. Большие, красивые, невинно глядящие глаза, смотрели с портрета на журналиста. Этот чарующий взгляд незнакомки волновал, околдовывал и манил.

На полках Флетт увидел старые, потрепанные книги по археологии, истории, филологии и прочие. Библии среди книг не было. Проходя мимо стены, где висел портрет незнакомки, Флетт обратил внимание, что рисунок девушки был изображен не на бумаге. Это было толстое полотно, вероятно из шкуры какого-то животного. Он осветил полотно и не обнаружил автографа художника. Картина манила к себе все больше, и Флетт стоял у стены, глядя на юное, ангельски красивое личико, на удивительно сложенное женское тело. Он начал представлять себе образ этой незнакомки. Кто она?

Неожиданно из первой комнаты он услышал тихое шуршание обуви. Флетт, словно проснувшись от крепкого сна, отошел от стены и направился к выходу из комнаты. Но тут у самого проема перед ним вырос пастор.

– Я… не знаю, почему… – начал Флетт сбивчиво оправдываться, но старик спокойный голосом сказал.

– Все в порядке. Я ни от кого не скрываю ничего. Мы можем продолжить нашу беседу.

Они прошли в первую комнату и сели.

– Простите, что я без разрешения вошел…

– Простое любопытство, человеческое любопытство. Это естественно. Вы журналист и должны интересоваться…

– Да, но может это личное…

– У меня нет личного. Моя работа и жизнь принадлежат людям. Я служу прежде всего им.

– Я слышал, что многие жители отворачиваются от вас. Не…

– Не дружат, – дополнил пастор. – Чтобы это понять, вы должны узнать больше, чем знаете. Для начала я хочу вам рассказать об истории Фарерских островов. Ведь промысел и обычай уходят к давним временам. Тайну ищите в истории. Гринд здесь забивали много веков назад. Археологи раскопали древние нормандские поселения на островах, здесь они обнаружили кости этих удивительных млекопитающих. Кости датируются девятым столетием. Останки дельфинов были обнаружена на острове Эстурой, в поселении Пета.

– Когда же стали впервые вести охоту на них? – спросил Флетт.

– Вы имеете в виду официально?

– Да, – качнул головой Флетт.

– Имеются документы – это так называемая «Овечья грамота» 1298 года. В ней указаны правила промысла китообразных.

– Но ведь Дания не владела этими островами…

– Совершенно верно, – согласился Даниэль. – Первыми поселенцами этих островов были шотландцы. Они поселились в восьмом или девятом веке на островах. Но покинули острова, когда походы викингов достигли Фарерских островов.

– То есть здесь поселились норманны?

– Да, эти острова соединяли сообщения между Скандинавией и колониями викингов, которые тогда размещались на территории Гренландии, Исландии и, некоторого времени, Северной Америки.

– Если я не ошибаюсь, острова вошли в состав Дании в начале девятнадцатого века?

– Верно. Острова входили в состав Норвегии до конца четырнадцатого века, затем совместно с Данией, а в 1814 году стала единым владельцем.

– Но тогда жители островов…

– Имеют скандинавские корни, – дополнил пастор, – Фарерский язык является потомком старо-норвежского языка.

– Стало быть, эта традиция мужества берет свои корни со времен викингов.

– Говоря о гриндах, нужно заметить, что само слово «гринда» происходит из фарерского языка, – сказал Даниэль, тяжело делая вдох.

– Вы больны?

– Пустое, эта болезнь называется старость. Она связана с концом жизни. Вы осенью видели пожелтевшие опавшие листья? Так и человек: приходит его черед. То тут, то там сдает работа органов, клеток и весь организм засыхает. Да, ладно, не будем об этом. Жалко времени. Поговорим лучше об этих удивительных созданиях – о гриндах.

– Я знаю, что это дельфины черного цвета с небольшим белым пятном под подбородком.

– Сразу видно, что вы о них ничего не знаете, – заметил пастор, его охватил жуткий приступ кашля. Успокоившись, он продолжил. – Это свободное, общительное, словно ребенок, и невероятно умное создание. В свою очередь, Жак-Ив-Кусто, исследователь подводных глубин морей и океанов, заметил: «Изучение дельфинов в неволе будет иметь примерно такую же образовательную ценность, как и изучение человечества только путем наблюдения за заключенными, содержащимися в одиночных камерах».

– Вы хотите сказать, что дельфины чем-то напоминают нас?

– Физиологически дельфины очень похожи на людей. И они, и мы дышим легкими. И у них, и у нас сердце четырехкамерное, а вес мозга почти совпадает. И люди, и дельфины являются теплокровными существами. Даже размеры тела совпадают. У дельфинов от полутора до двух метров длина тела, как у людей.

– Но гринды, я слышал, достигают больших размеров.

– Верно. Но вы ведь наверняка слышали о людях, имеющих огромные размеры, например, атланты. А вы знаете, что означает слово «дельфин»?

– Нет.

– Дельфин – это производное от греческого слова «дельфос», что означает «брат». Под этим именем известно около семидесяти видов животных, принадлежащих к отряду китообразных, которые обитают в морях, океанах, заливах и реках по всему земному шару, везде, где есть люди. Даже в арктических широтах имеются дельфины, они называются «белуги» – белые дельфины, альбиносы.

Даниэль встал и жестом пригласил Флетта следовать за ним в другую комнату. Здесь он выложил с полок на стол несколько книг с закладками. Раскрыв их на страницах, где были заложены закладки, он указал Флетту на рисунки древних полотен, странных чаш, диковинных существ, где были изображены дельфины.

– Вот, смотрите сами, – начал пастор. – В христианской символике дельфин был символом Иисуса Христа, как творца и спасителя. Древние люди изображали дельфина с якорем, что олицетворяло церковь Христа Дельфин, пронзенный трезубом, обозначал распятого Христа. Многие народы мира в своих мифах говорили о дельфинах, как о божестве, наделенном даром пророчества: «Он способен одним прыжком вылететь из воды и достичь неба, чтобы оказаться среди звезд, на своем месте».

Древние полагали, что дельфины являются связующим звеном между земным и небесным мирами. Они цари над рыбами, спасатели людей, попавших в кораблекрушение. Считали, что дельфины являются проводниками человеческих душ в потусторонний мир.

Говоря о дельфинах, проводили аллегории. Их делали символом свободы, любви, спасения, благородства. Например, два дельфина, смотрящие в разные стороны, показывают двойственность природы: смерть и рождение. А если два дельфина вместе, то они означают золотую середину между крайностями, противоположностями – символ великого Предела в Китае, символ равновесия и гармонии. В шумерской мифологии дельфин связан с Энки – богом мудрости. Дельфин – это полурыба, получеловек. Дельфин является атрибутом богини Иштар и посвящен Атаргатис – богине плодородия и благополучия в западно-семитской мифологии. Аналогично и у египтян: дельфин как символ плодородия и ветра, воды и мореплавания. Исида часто изображалась с дельфином. У индусов дельфин олицетворял коня Камы, бога любви. В минойской культуре, на Древнем Крите, дельфин означал власть на морях. Около четырех тысяч лет назад древние художники изображали дельфинов на фреске Кносского дворца Миноса. Дельфину дозволили охранять мир и покой подводного царства. У греков согласно легенде, в дельфинов были превращены терренские морские разбойники, не разглядевшие в плененном ими прекрасном юноше могущественного бога Диониса. С тех пор дельфины служат в его свите. Диониса сравнивают с волшебным дельфином. Он бессмертен и существует вне границ пространства и времени, то появляясь, то исчезая в бесконечной цепи превращений.

Так говорит история, легенды, – закончил пастор.

– Что ж, это, признаюсь, интересно. Но вы, мне кажется, чего-то не договариваете.

– Раньше люди писали о себе… конечно, что-то приукрашали, – продолжил пастор. – Так появились легенды и мифы. Но ведь историю мы можем узнать именно по ней, по мифам. Надо всего лишь очистить ее от вымысла.

– Скажите, а кто это чудное творение, изображенное неумелой рукой художника? – спросил Флетт, глядя на портрет, висящий на стене.

Пастор увеличил фитиль в газовой лампе, чтобы получше осветить картину. Он выпрямился во весь рост и тоскливо посмотрел на полотно. Его потускневшие глаза, глаза старика, были полны воспоминаний. Флетту показалось, что он погрустнел. Этот портрет странно завладел не только Флеттом, но и пастором. Что-то в нем было, что манило, обвораживало, и молодой журналист загорелся желанием выяснить все о портрете.

– Это старинное полотно, не так ли? – спросил Флетт.

– Когда-то писали и рисовали на высушенных овечьих шкурах, – ответил пастор. – Что ж, я расскажу вам и об этом портрете, но сперва вы должны услышать одну легенду, связанную с неким Олафом, предводителем норвежского народа. Он был викингом.