Игорь Середенко - Под сенью звезд

– У тебя что-то болит? – спросила Голди, в присутствии Бетти.

К удивлению женщин, мальчик сел на ковре и, не глядя им в лицо, с отсутствующим взглядом, ответил совершенно спокойно, словно ждал этого вопроса:

– Душа.

– А что тебя беспокоит? – спросила Бетти, видя, что мальчик успокоился.

– Лзо, – тут же ответил мальчик.

– Что, что? – переспросила Голди.

– Лзо, – был ответ Алана.

– Ты, наверное, имеешь в виду «зло», – поправила его Бетти.

– Лзо, – кивнул Алан утвердительно головой.

Женщины переглянулись, на их лицах не было довольства, их глаза выражали растерянность и беспокойство. Алан подошел к компьютеру и набрал на клавиатуре три буквы: «лзо».

Голди разговаривала в своем кабинете с Бетти, в отсутствии мальчика. Они обсудили его странное поведение, сделали различные предположения того, почему он изменился, чтобы решить, как им быть в дальнейшем: не обращать внимание на странное поведение Алана или применить новую тактику, другие методы в его развитии. Если Бетти готова была пойти на все, то Голди была в нерешительности – она не знала, как лучше подступиться к его сознанию, как заглянуть в его замкнутый на все засовы мир.

– Его нужно привлечь к движениям, посредством игр, как мы и раньше делали, – предложила Бетти. – Игры на воздухе, в бассейне, в комнате.

Она не знала, что лучше, но полагала, что все будет хорошо, лишь бы оно было подвижно и эмоционально, как они и раньше делали.

– Я не уверена, что это теперь поможет, – отрицательно качала головой Голди. – Он перестал нас воспринимать.

– Да, это так, но все же…

– Всех людей условно можно разделить на три типа: подвижные, малоподвижные и смешанные. Излишняя подвижность, наблюдается с самого детства у некоторой части людей. Из таких людей появляются хорошие спортсмены. Излишнее одиночество, малоподвижность, уход в себя, если хотите – первые признаки того, что из таких детей могут вырасти неплохие ученые, люди творческих профессий – музыканты, художники. Последние не выставляются на показ обществу, они замкнуты, нелюдимы, погружены в себя.

– Да, но ведь они здоровы, – сказала Бетти. – Вы говорите о здоровых людях.

– О здоровых, – качнула головой Голди, соглашаясь наполовину. – Это две крайние точки развития человека. Первое развивает тело, второе – сознание и душу. У аутистов нет живости, присущей спортсменам, нет коллективизма – присутствующего у лидеров общества, нет эмоциональности – которую можно заметить у творческих людей, но они способны видеть то, что не видят другие. Это происходит из-за отсутствия озабоченности, из-за отторжения, неприятия общества людей. Они встречаются среди нас, живут рядом с нами, но они далеки от нас. Им непонятен и даже неприятен наш мир, но ведь он не единственный. Мы предложили ему наш человеческий мир, но он отказался от него и нашел свой, а это не мало. Значит, он способен воспринимать природу по-другому, не так, как ее принимаем мы с вами.

– Но ведь это не хорошо, иди знай, до чего он так дойдет.

– Не скажи, – задумчиво сказала Голди. – Между прочим, среди аутистов встречаются и великие люди, например, Эйнштейн.

– Да, но ведь он страдал этим недугом в слабой форме, – возразила Бетти.

– Верно, – согласилась Голди. – Чтобы понять окружающую нас среду, не обязательно идти всем в одной упряжке. Какой бы он не нашел способ общения и исследования природы, он все равно не удалится от нее.

Голди посмотрела в глаза Бетти, словно ища в них поддержку.

– Знаешь, Бетти, сегодня вечером, в комнате Алана, перед тем, как он лег спать, он сказал весьма странную и мудрёную фразу, от которой я до сих пор не могу прийти в себя.

– Что же он сказал? – с интересом спросила Бетти.

– Он сказал: «не к людям – в бездну ада». Что бы это значило? И тебе не кажется, что это слишком? Где он мог прочитать такие слова? – она вопросительно уставилась на Бетти, пытаясь найти в ее глазах ответы.

Бетти пожала плечами, задумалась.

– На уроках мы с ним ничего такого не произносим. Может он услышал эти слова из телевизора?

– Какого еще телевизора? – словно не слушая, спросила Голди.

– Ну, того, что мальчики из соседней с Аланом комнате смотрят по вечерам, – предположила Бетти.

– Так, это уже выше всяких границ, – рассердилась Голди. – Надо запретить им смотреть телевизор по вечерам.

– Но они…

– Пусть смотрят свои сериалы в гостиной, – строго сказала Голди.

– Хорошо, я поговорю с мальчиками, – она уже хотела встать, как вдруг вспомнила. – Вы знаете, я тоже слышала от Алана странную фразу.

– Какую? – удивилась Голди.

Бетти задумалась, затем сказала:

– Он сказал ее там, на берегу залива Святого Лаврентия, когда мы его нашли. Это были его первые слова: «Взгляни на них в тени». Я тогда не придала этому значения.

– Бетти, – дружески улыбнулась Голди, – мы должны всему придавать значение, когда смотрим за Аланом. Он не обычный…

– Вы знаете, он как-то странно сидел на том прибрежном камне.

– Как?

– Спиной к берегу, лицом к заливу. Там ничего не было, лишь вода и вдали лес. Но мне показалось, что он кого-то видел.

– Кто это мог быть, как вы думаете? – спросила Голди Фостер.

– Возможно, катер, рыбаки на лодке, – предположила Бетти.

– Может быть.

Алан спал в уютной постели, в тихой комнате, его сну ничто не мешало, и тем не менее, его зрачки беспокойно метались под опущенными веками, а сердце издавало тревожную барабанную дробь, дыхание участилось. Периодически он сжимал несколько пальцев правой руки. Ему снился сон.

Алан стоял на поверхности моря, у берега. Море было спокойным, медленные волны тихо накатывали на песчаный берег бухты. Несмотря на кажущееся спокойствие, что-то было не так. Алан стоял прямо на воде, но не проваливался, не погружался. Почему? Ему вовсе не хотелось этого, но не потому что он не любил воду, напротив, ему очень хотелось плавать в морской воде, как некогда он плавал с дельфином в заливе, но все же, что-то его не пускало в глубину, отталкивало, сопротивлялось. Разгадку этому он нашел, когда опустил голову и посмотрел на воду под ногами. Она была не прозрачная, не голубая, не зеленая, не серая, она поменяла свой привычный оттенок, естественный цвет, став темно-красной, почти бордовой. И этот оттенок распространился по всему прибою. Кровь лилась из-под ног мальчика и волнами уходила прочь, окрашивая прибрежные воды. Песок на берегу, который смывала вода, также поменял свой естественный цвет на красный.

Стоило Алану сделать шаг, чтобы убежать из страшного места, спрятаться, зарыться, как он провалился и оказался под поверхностью моря, с ее обратной стороны. С удивлением для себя, он обнаружил, что находится не в воде, а на суше, на каменистой дороге, где мимо него мерно шли люди, держа в руках топоры. Вся толпа проходила мимо Алана, они шли в одном направлении – на встречу Алану, не обращая на него никакого внимания, увлеченные какой-то манящей силе, не способные ей сопротивляться. Алан захотел их остановить, он неистово кричал, пытаясь их развернуть, но его никто не слышал, будто люди были глухи. Он протянул к ним руки, чтобы они увидели его желание остановить их, но люди его не видели, будто были слепы. Подняв руки, чтобы воспрепятствовать им, он заметил, что его руки, одежда с головы до ног выпачкана кровью, хотя на камнях под ним не было ни единой красной капли, как будто какой-то невидимый художник окрасил лишь его в этот ужасный красный цвет.

Алан решил пойти по пути людской реки. Он шел в полной тишине, среди вооруженных топорами и пиками, крюками и ножами людей. Люди остановились у песчаного берега, на который накатывали сине-зеленые волны. Странно, но звука морского прибоя он совсем не слышал, не слышал и голоса людей, которые собирались на берегу. Умолкали тревожные шаги людей, подходящих к толпе и занимающих последние ряды. Наступила тишина, убийственная, страшная тишина. Взоры людей, не выпускающих острое оружие, были направлены в море, они все чего-то тревожно ожидали. Алан начал ходить по берегу и заглядывать в лица людей. Внешне спокойные, с затаенной ненавистью, готовой выплеснуть наружу, подобно ярости, загнанного тигра, лица людей были охвачены оранжево-алыми лучами восходящего солнца. Они были готовы к бою, готовы налететь на врага, изрубить его топорами, отсекая конечности, готовы уничтожить всякого, кто бы не появился перед ними, вынырнув из темных глубин моря.

Неожиданно для себя, оглядывая в тревоге спокойный морской горизонт, Алан приметил вдалеке, с левой стороны, на краю высокого каменистого мыса какое-то неясное темное пятно. Что это? Он прищурил взгляд, но смог различить лишь одинокий силуэт человека. Одежда на незнакомце, по-видимому, была черной. Взор человека был направлен в сторону, противоположную бухте. Незнакомец в черном смотрел в воды моря, омывающего остров, на котором в его бухте, на берегу, столпились в молчаливом ожидании люди. Что он видел там, за скальным окаймлением бухты, в просторах моря? Может он тоже ожидал, как и те, что стояли на берегу? Ясно было одно – он первый мог увидеть приближение таинственного существа, которого так боялись и ненавидели эти люди.

Но когда он увидит, какой он подаст всем сигнал: готовность к бою или сообщит о том, что всем следует укрыться, спасая свои жизни?

– Это поразительно, – с азартом и увлечением, какой свойственен ученым, сказал Стив. – Но откуда он узнал?

– Сколько вам лет, Стив? – спокойно спросила Голди, поглядывая не на молодого человека, а на Бетти, стоящую в смущении рядом.

– Тридцать три, недавно исполнилось, а что?

Голди тяжело вздохнула, переводя свой томный взгляд на Стива.

– Вы, насколько я знаю от Бетти, преподаете в школе детям?

– Да, я школьный учитель, – сказал Стив.

– Какой предмет вы…