Алан подошел к ее пятнистому стволу и обнял его, как обнимает сын своего родителя. Мальчик, держа ствол березы руками, поднял голову и коснулся подбородком дерева. В такой позе он стоял некоторое время, непрерывно глядя вверх, туда, где некогда была верхушка дерева. Алан чувствовал ее тепло, нежность и, все еще, бурлящую энергию жизни.

Вокруг мальчика раздавались тонкие и певучие голоса дикой природы. Один из таких голосов отличил его слух. Мальчик отошел от березы и прислушался. Звук был прерывистый и шел от зеленого холма, поросшего кустарником. Алан обошел холм и оказался у небольшого водоема, соединяющегося спокойной гладью с руслом реки. В этом оазисе он заметил несколько диких уток, спокойно плавающих на другой стороне пруда. Утки ныряли под воду, создавали круги на ее поверхности.

Алан подошел к воде, сел на камень, наполовину погруженный в воду, и опустил ноги в водоем, не снимая обуви. В воде и на берегу он заметил отломленные ветки деревьев. Взяв одну, он сделал ею несколько движений на поверхности воды, аккуратно, едва коснувшись. По воде побежали кольца. Они расширялись и уходили от центра прочь. Одно из колец достигло груды веток, частично утопленных в воду. Там кольцо погасло. Алан вновь коснулся веткой воды, и стал наблюдать бег кольца. Не успело оно добежать до груды веток, сложенных в какой-то надводный холмик, как вдруг из воды, прямо перед мальчиком появилась голова. Два черных глаза уставились на Алана. Потом появилась и коричневая спинка животного – это был бобер. Он несколько раз ударил своим плоским хвостиком по воде, словно зазывая мальчика к общению. Алан смотрел на бобра невидимым взглядом, никак не реагируя. Он держал перед собой ветку, наполовину опустив ее в воду. Животное нырнуло под воду, исчезнув также неожиданно и незаметно, как и появилось. Вскоре, мальчик почувствовал, что кто-то тянет ветку в глубину воды. Он разжал пальцы, и ветка погрузилась под воду. Алан взял другую ветку, с берега, и сел на камень, погрузив в воду ноги и ветку. Спустя минуту появилась озабоченная голова бобра, и ветка мальчика так же уплыла в неизвестность. Алан вновь взял ветку с берега. Это продолжалось еще раз пять. Но теперь бобер не нырял под воду, чтобы взять у Алана ветку, а открыто, не боясь человека, подплывал к нему и брал из его рук ветку – для строительства своей плотины.

С наступлением ночи, Алан обратил взор на небо, где зажглись причудливыми огоньками мириады звезд. Он сидел на еще теплой, согретой солнечными лучами траве, между деревьями, окружавшими его, и, подняв голову, созерцал бесконечную черную мглу, украшенную бесчисленным количеством тусклых, мерцающих точек. Темные деревья были погружены в тени, и потому были для Алана незаметными, они скрывали города, горизонт, землю. Алан видел лишь безграничный, живой, манящий космос. Множество таинственных миров открылись ему в одном взгляде. Вселенная дышала мерцанием звезд, одаривая одинокого наблюдателя красочностью светил и богатством сочетаний образов созвездий. Он не знал астрономических названий ни одного из небесных объектов. Они ему были ни к чему. Его сердце желало взлететь к этим далеким и одиноким странникам вечности. Мысленно он перебегал от одной звезды к другой, как днем переходил от дерева к дереву. Где-то, среди звезд, так манящих его детские фантазии, начавшие пробуждаться в его сознании, он увидел две вспышки. Это были две точки, окрашенные ярким светом. В этом месте небосвода их не было, они зажглись одновременно, словно по волшебству, и стали ярко мерцать среди других звезд. Эти две звезды зажгли в Алане желание идти дальше, на восток. Он тут же встал, словно по чьей-то команде, и торопясь отправился в темноту.

Когда рассвело, мальчик, выйдя из зарослей кустарников, росших среди хвойных деревьев, оказался на берегу мелкой речки. Он остановился в предвкушении переправы. Какое-то неуловимое чувство подгоняло его и, одновременно, говорило ему о какой-то теплой встрече с давними знакомыми.

Алан вступил в прохладную воду, не торопясь перешел речку. Вода едва касалась его колен. У самого берега он чуть не упал из-за подводного камня. Удержавшись от падения, он буквально вбежал на берег и, сделав несколько шагов, остановился, потупив взор.

Алан соединил перед собой кисти и стал пальцами совершать сгибательные и разгибательные движения, словно перебирал что-то в руках. Такие манипуляции он совершал всякий раз, когда волновался или был в чем-то не уверен. Дело в том, что Алан не почувствовал той необъяснимой манящей силы, по зову которой он двигался на восток. Она исчезла также неожиданно, как и появилась.

Алан был в нерешительности: что дальше делать? Из деревьев вышли несколько серых, небольшого размера, хищников. Это были волки. Алан забрел на их территорию. Волки бегали кругами, принюхиваясь к незнакомцу, но близко подходить не решались. Люди были им хорошо знакомы. Обычно они встречали взрослых, сильных мужчин, но теперь перед ними стоял маленький человек и совершенно недвижим. Он не убегал, не кричал, не звал на помощь, не защищался от них, а совершенно спокойно стоял. Это его странное поведение держало их на расстоянии. Они не решались напасть. От мальчика они не чувствовали табачного запаха, каким полны взрослые особи, ни страха. Отсутствие последнего успокоило волков, и они остановили свои суетливые пробежки по кругу. Двое из волков легли на землю, а один остался стоять на страже, принюхиваясь к противоположному берегу, где, возможно, была опасность для стаи, ведь мальчик пришел с другого берега.

Алан стоял, не смотря на хищников, чувствовавших себя на своей территории. Казалось, что он и волков-то не видел, настолько спокойным и невозмущенным, их внезапным появлением, он был.

Он сел на землю, склонил голову на бок, глядя невидящим взором. Волки успокоились совершенно. Один из тех, кто лежал, немного подполз к мальчику, виновато опустил голову, но взгляда с незнакомца не снимал. Затем, видя, что со стороны маленького человека, не обладающего грубыми запахами (табака и пота), не было опасности, подполз вплотную, и… коснулся мокрым, черным носом пальцев мальчика. Тот не одернул руку, но по-прежнему тревожно перебирал пальцами. Волк набрался смелости и лизнул его кисть, попробовав на вкус. Потом завизжал, словно малый щенок, завилял серым хвостом, разгребая позади себя мелкие камушки и сучья. Другой волк, что лежал и наблюдал за товарищем, поднялся, и приветливо виляя хвостом, засеменил к мальчику. Он прошел мимо него, коснувшись легонько его плеча. После этого приветствия – волчьего ритуала, созданного природой с давних времен, все трое хищников кружились, вплотную прижавшись к телу сидящего маленького робкого человека. Один из волков облизывал лицо Алана, издавая при этом скулящие, завывающие звуки. Другие пробегали рядом, касаясь мальчика серыми лоснящимися на солнце, шубками. Тот волк, что облизывал лицо Алана, сел напротив мальчика и коснулся его неподвижной руки своей лапой. Мальчик никак не среагировал на эти дружественные жесты животного. Тогда волк поднял переднюю лапу и водрузил ее на плечо мальчика. Это пробудило Алана, тронуло его спящее сердце, и он протянул свои детские руки к животному, обняв его за пышную шерсть. Алан легонько сжал пальцы, держась за шею волка, склонил голову и коснулся щекой волчьей морды. Она была живая, подвижная, трепещущая, теплая и… дружественная. Волк, видимо, испытывал нечто похожее, и потому издал протяжный визг от наслаждения. Между мальчиком и волками – тремя взрослыми хищниками, зарождалась дружба. Ее начало непредсказуемо, ее пути невидимы, но ощутимы, ее теплота безгранична, пока бьется огонь дружбы. Раз вспыхнув, она не погаснет, пока жива хоть одна из сторон этой удивительной и простой дружбы животного и человека.

Волки пропустили мальчика на свою территорию, впустили его в свой дом. Алан уже не волновался, ему было приятно среди друзей. Он чувствовал среди серых четвероногих, как порой чувствуют себя дети в окружении заботливых родителей или преданных друзей. Он уселся недалеко от берега водоема и… вновь почувствовал необъяснимый прилив сил, манящий, одаривающий его неиссякаемой энергией. На земле валялись разной величины камни. С их помощью он построил невысокую, ровную пирамиду. Каждый камень он подбирал так, чтобы пирамида не развалилась.

Потом он подошел к самой воде, и там, на берегу, с помощью нескольких палок – очищенных от веток дерева, он изобразил точки различной величины. Что вдохновило, подтолкнуло его на этот странный рисунок? Он не знал этого, не знал причины. Перед его глазами, все та же сила, охватившая его сердце и контролирующая его мозг, нарисовала ночные звезды над его головой. Не забыл он и о тех новых двух звездах, странных, но приятно светивших слабым мерцающим синеватым оттенком.

Волки сопровождали мальчика, решившего так внезапно покинуть их. Они изредка тревожно издавали визг, щемящий сердце, не отпускающий мальчика. Ему хотелось остаться с ними, ведь их дружба была такой теплой, необычной и приятной. Но сила, овладевшая им, была мощней дружбы. Она управляла им тоже изнутри, где была рождена, но она была более глубокой и более значимой для мальчика, хотя о ней самой и ее цели он совсем не знал. Он просто чувствовал, переживая те же события и страсти, которые были затеряны во времени, о которых люди забыли и которые ими слепо придерживались лишь в традиции – в слепой, необдуманной традиции. Это была сила древняя, как сама тайна мироздания, но она была тесно переплетена с судьбами людей, некогда живших, любящих, переживающих давно забытые и затерянные во времени события.

Что это были за события? – будет известно впереди, а пока мальчик-аутист по имени Алан, живший лишь в своем ограниченном мире, открывает для себя другой, неведомый мир дикой природы, который так ласково протянул к нему свои объятия.

Волки оставили Алана, не решившись вступить на чужие земли. Они лишь молчаливо наблюдали за маленьким человеком, как он исчезает среди зеленых зарослей деревьев. Суетливо завизжав, словно прощаясь с давним дорогим другом, и, издав протяжные завывания напоследок – желая доброй дороги, они повернули обратно, перегоняя друг друга и возвращаясь домой.