– Ясно. – Эдвард холодно улыбнулся. – Скажите, вас оскорбляет мой мундир или я сам?

– И то и другое. Этот мундир позволил вам явиться сюда против моей воли. Считайте, что мы с вами более не помолвлены.

– Неужели? – Он насмешливо выгнул бровь. – Объясните, что изменилось.

Джейн воинственно тряхнула головой и упрямо сжала губы. Эдвард понял, что она сдаваться не собирается.

– В этой войне мы по разные стороны. Эдвард пожал плечами, как будто это не имело ни малейшего значения, но глаза его гневно сверкнули.

– Моя мать осталась верной королю, но мы общаемся с нею вполне корректно.

– Корректно! Какое отношение может иметь это слово к войне?

– Никакого, – резко ответил он, и скулы у него напряглись. – Война вообще несовместима с цивилизованными понятиями, пора бы тебе это усвоить. Ты знала, что столь упорное сопротивление карается беспощадно?

– Знала.

– Тогда это удача для всех вас, что я, случайно прослышав об осаде, смог предотвратить бойню. Я не вернулся в Лондон, хотя после сражения при Нейзби у меня было много дел. Мне кажется, что руководить осадой – неподходящее занятие для женщины. Где твоя мачеха?

– К счастью, она уехала в Ньюингтон с сестрами до начала осады. – Джейн вызывающе посмотрела на него. – Вы упрекаете меня в том, что я защищала свой дом? У меня не было другого выхода.

– Ты рисковала жизнью.

– А куда, скажите на милость, мне было деться?

– Моя мать с радостью приняла бы тебя.

– Как вам известно, я питаю уважение и даже привязанность к леди Бланш. Когда умерла моя мать, она очень поддержала меня. Но мне не хотелось оставлять на разграбление родной дом. К тому же я… считала нашу помолвку расторгнутой с того момента, как узнала о вашем предательстве.

– Я понимаю, что обстоятельства вынудили тебя поступить так, как ты поступила, но теперь, когда с осадой покончено, тебе не следует пренебрегать приличиями.

– Мы с вами по-разному понимаем приличия.

Эдвард вздохнул, но выражение его лица смягчилось. Он помнил, что в детстве Джейн была смышленым, резвым и ласковым ребенком. Вот почему он пришел в ужас, когда узнал, что она в одиночку отражает атаки парламентаристов. Его удивила боль, которую он ощутил при этом известии.

Он подошел к ней поближе и заглянул в недружелюбно смотрящие на него глаза.

– За два последних месяца ты, очевидно, изменилась. Я помню нежное юное создание, которому и в голову не могла прийти мысль о войне.

– Если я изменилась, утратив детскую нежность, то виной тому ваши сподвижники.

– Мне печально это слышать. Женщина и война несовместимы.

– Но только из-за мужчин нам тоже приходится сражаться.

– Да, ты права. Впрочем, я приехал сюда не для споров. – Он нахмурился и внимательно посмотрел на нее. – Я слышал, как капитан Дагдейл расспрашивал тебя о Джеймсе. Он здесь, в доме? Если так, то ты должна мне сказать. Ты из-за него не отправилась с мачехой в Ньюингтон?

Джейн с трудом проглотила слюну, и Эдвард заметил, что она вот-вот заплачет. Нижняя губа у нее задрожала, и она с трудом произнесла:

– Да. Джеймс прискакал сюда из Нейзби. К несчастью, он заразился оспой и умер перед началом осады.

Слова Джейн произвели на Эдварда ужасное впечатление – они с Джеймсом с детства были закадычными друзьями. Эта дружба продолжалась и во время учебы в Оксфорде, и даже то, что их военные пути разошлись, не порушило ее.

– Джеймс умер?

Она кивнула. В горле у нее застрял ком. Скорбь захлестнула девушку при мысли о том, что холодное, безжизненное тело брата лежит в подвале замка.

Эдвард отвернулся, пытаясь взять себя в руки. Когда он снова взглянул на Джейн, то ей показалось, что на его взволнованном лице промелькнула боль. А она-то думала, что на полях сражений он растерял способность сострадать.

– Что я могу сказать? Я любил его не меньше, чем ты, и всегда буду горевать о нем. Где он похоронен?

– Гроб с телом спрятан в подвале. Я ждала возможности отнести его в церковь для погребения.

Эдвард был тронут горестным видом девушки, и в порыве жалости и нежности он с трудом удержался, чтобы не обнять ее и не прижать к себе – ведь у нее нет родных, которые могли бы утешить. Вспомнив, по какой причине он прискакал сегодня в Боуден, Эдвард тяжело вздохнул. Увы, дело не терпит отлагательств.

– Джейн… я прибыл сюда с печальной вестью, которую невозможно утаить.

Прочитав в ее глазах недоумение и страх, он взял девушку за руку и подвел к скамье у большого каменного камина. Она села и замерла в ожидании, словно мраморная статуя. Джейн интуитивно ощущала надвигающуюся беду и чувствовала, что сейчас ей понадобится все ее мужество.

– Это касается твоего отца, Джейн. Поверь, мне очень тяжко сообщать тебе, что он… тоже умер.

Страшное известие больно отозвалось в сердце. Подобно потерявшемуся ребенку, она жалобно смотрела на Эдварда и, не желая верить его словам, качала головой. За два месяца она лишилась двух самых близких ей людей – отца и брата.

– Мой отец умер? Но как? Когда?

– Он был ранен при Нейзби и попал в плен. Так и не оправившись от ран, скончался в тюрьме.

Наконец Джейн окончательно осознала свалившееся на нее новое горе. В полном отчаянии она вскрикнула и залилась слезами. Ее боль и мука передались Эдварду. Она не сопротивлялась, когда он нежно обнял ее, и уткнулась лицом ему в грудь. Она плакала и никак не могла остановиться.

Он пригладил ей волосы и прижался губами ко лбу со словами:

– Поплачь, Джейн. Они оба стоят твоих слез. Она рыдала до изнеможения; когда же рыдания утихли, освободилась от его объятий. Ноги у нее тряслись.

– Извините меня. Я, пожалуй, пойду в свою комнату… ненадолго.

Голова у Джейн закружилась. Ей показалось, что стены залы падают на нее, а перед глазами опускается темный занавес. Она ухватилась за край скамьи, но это не уберегло ее от падения. Однако упасть она не успела – сильные руки подхватили ее и понесли к лестнице.

Когда Джейн открыла глаза, то увидела, что за окном темно, а в камине зажжен огонь. Она снова заплакала, вспомнив об отце. Никогда больше не защитит он ее своей любовью.

Одна из немногих оставшихся в замке служанок принесла ей миску дымящегося бульона. Джейн не ела горячей еды вот уже несколько недель, и вначале ее затошнило, но она заставила себя проглотить суп и слегка приободрилась.

Она знала, что не может себе позволить лежать в постели и предаваться горю, когда надо столько всего сделать.

Джейн наскоро умылась, причесалась и, надев чистое платье, торопливо спустилась во двор. От холодного ночного воздуха ее зазнобило. Она остановилась и огляделась. В воздухе до сих пор висел дым, в глаза бросались следы штурма, но кое-что было уже убрано.

Многим из переживших страшную осаду позволили вернуться в свои дома, вернее, в то, что от них осталось, так как солдаты разорили окрестные селенья Боудена, разворовали зерно, овец и коров. Этим лишенным совести людям наплевать, на чьей стороне они воюют. Главное – чтобы платили и разрешали грабить.

У Джейн кровь закипела в жилах от возмущения, когда она увидела, как наглые «круглоголовые», развалясь, сидели вдоль стен с видом хозяев замка. Она не вправе выгнать захватчиков из ее собственного дома, а ведь от рук таких же вот мерзавцев погиб отец. Ярость переполняла Джейн.

Группа солдат со смехом и издевательскими шутками окружила пожилого крестьянина, который был одним из тех, кто разделял с ней тяготы осады. Его толкнули, и он упал на землю, а когда хотел подняться, то солдат безжалостно отшвырнул его сапогом.

Джейн тут же подошла к бедняге и помогла ему встать на ноги. Бросив на солдат гневный и презрительный взгляд, она хотела было уйти.

– Ну и ну, какая красотка! – раздался у нее за спиной игривый голос.

– Ничего, скоро она важничать перестанет, – с насмешкой произнес один из солдат и плюнул на пыльную землю совсем рядом с Джейн.

Джейн увидела, как к ней через двор направляется Эдвард. Он сурово прикрикнул на солдат, и те немедленно отошли, хотя было ясно, что полученный ими резкий выговор не произвел на них особенного впечатления. Эдвард повернулся к Джейн.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо осведомился он.

– Хорошо, насколько это возможно, – кратко ответила она, стараясь, чтобы голос звучал равнодушно. Но обращаться с ним как с чужаком не хватило сил, и она чуть мягче добавила: – Прошу извинить мою слабость. Обычно я в обмороки не падаю. Вероятно, это от голода. Теперь я подкрепилась, и мне лучше. Спасибо.

– После всего тобой пережитого неудивительно, что тебе стало дурно.

– Что ж, держались мы до конца. Сами видите, сколько здесь больных и мертвых, которых предстоит похоронить. Хорошо еще, что оспа, погубившая Джеймса, остальных не тронула.

– Ты сама могла от него заразиться.

– Как видишь, обошлось, да и выбора у меня не было. Джеймс нуждался в уходе. А заразиться я не боялась, помощь больным для меня дело привычное. Когда я была ребенком, мать разрешала мне ходить в деревню, где свирепствовала эпидемия оспы.

– И ты не заразилась?

– У меня была легкая форма болезни, не оставившая следов.

– Вижу. Кожа у тебя безупречная, – усмехнулся Эдвард.

Он по достоинству оценил красоту Джейн. Она переоделась в свежее платье, а волосы зачесала наверх, и они ореолом обрамляли очаровательное личико с тонкими чертами.

Он порадовался тому, что у нее чуть-чуть порозовели щеки. Ей это очень шло. Откуда в этом хрупком создании столько отваги?

Эдвард восхищался ее стойкостью, хотя и предпочел бы, чтобы она сразу сдала замок капитану Дагдейлу. Немногие женщины способны выдержать то, что выпало на ее долю. Заметив, какими плотоядными глазами смотрят на нее солдаты, он взял ее за руку и хотел увести в дом.