— Но с завтрашнего дня у тебя начинается медовый месяц и ты отправляешься в свадебное путешествие, — растерянно запротестовала Аманда. — Почему это должно тебя волновать?

— Список предназначается для Клэр Джонсон; она приглашена на нашу свадьбу. — Ванесса закончила писать и поставила внизу страницы размашистую роспись. — Во время моего отсутствия Клэр будет выполнять мою работу — и я хочу, чтобы она была сделана хорошо.

Аманда непритворно содрогнулась:

— Не хотела бы я на тебя работать, сестричка.

С деланной строгостью Ванесса изрекла:

— Если работа стоит того, чтобы ее делать, она должна быть сделана хорошо.

В комнату вошла их мать. На ней был чудесный брючный костюм из синего шелка, впечатление от которого портили массивные домашние шлепанцы, отороченные мехом и украшенные вышитыми тигриными мордочками.

— Ты говорила так, когда была еще совсем маленькой, — заявила она. — Мне так хотелось ударить тебя по твоему маленькому самодовольному личику, но я все-таки никогда не позволяла себе этого. — И она ласково улыбнулась обеим дочерям.

— Держу пари, ты берешь с собой ноутбук, — сказала Аманда.

— Действительно, беру. — Ванесса явно не видела в этом ничего предосудительного. Они с Уильямом жили вместе вот уже три года. Так что занятия любовью, пусть даже в новом статусе, вряд ли можно было счесть чем-то необычным. — Я беру с собой ноутбук на тот случай, если у меня возникнут какие-то новые идеи, чтобы я могла ими воспользоваться.

Аманда расхохоталась.

— Готова поспорить, Уильям не захочет, чтобы его идеи были занесены в твой ноутбук.

Мать присела на диван и сбросила «тигровые» шлепанцы.

— Девочки, кто из вас поможет мне с туфлями? Они стоят семьдесят шесть фунтов, но у меня есть подозрение, что после сегодняшнего торжества я их больше не надену.

Ванесса присела на корточки перед матерью и взяла в руки голубую туфельку на невероятно высоком каблуке, с открытым носком и с узенькими перекрещивающимися ремешками.

— Тебе следовало купить что-нибудь более практичное, мам. Это же коллекционные туфли. Как в них можно ходить?

— Мне понравилось, как они смотрятся на ноге, — упрямо возразила мать. — Если даже я больше никогда не смогу их надеть, то в будущем, прикованная к инвалидной коляске, стану перебирать ваши свадебные фотографии, а потом возьму в руки увеличительное стекло и порадуюсь тому, что могла носить столь шикарные туфли… Я попрошу вашего отца, чтобы он сфотографировал мои ноги. Пожалуй, эта мысль придаст мне сил, и я выдержу испытание до конца. — Надев туфельки, она выставила ноги на всеобщее обозрение. — Ну скажите, разве они не великолепны?

— Великолепны, мама, — согласились дочери.

Что же касается самой Ванессы, то ей бы и в голову не пришло покупать вещи исключительно на один день, пусть даже день этот очень торжественный. Поэтому на собственную свадьбу она надела простое платье из белого крепа на узеньких бретельках и белое болеро[3]. В отличие от «настоящего» свадебного платья, ее наряд годился впоследствии для любых торжеств. Его можно было надевать даже на работу. Ванесса ненавидела шляпки, и ее голова была непокрыта. Парикмахер уложил длинные светлые волосы невесты в шиньон и украсил его крошечными бутонами белых роз. Даже Аманда, которая настаивала на том, что Ванесса должна купить себе приличествующее случаю свадебное платье, вынуждена была признать, что сестра выглядит просто фантастически.

— Ты — невеста до самых кончиков ногтей, — заключила она.

Ванесса сложила список вчетверо и попросила Аманду положить его в сумочку и передать Клэр Джонсон по окончании свадебной церемонии.

— Я напомню тебе о нем, если ты забудешь, сестричка, — пообещала Аманда.

— Я никогда не забываю ничего настолько важного, — последовал холодный ответ.

Аманда вновь расхохоталась.

— Знаешь, я тут подумала, что после того, как ты выйдешь замуж, у тебя найдутся занятия и поинтереснее, чем работа. — Она с любопытством взглянула на сестру. — Неужели сегодняшний день не кажется тебе хоть капельку волшебным и необычным?

— Разумеется, кажется, — с раздражением ответила Ванесса. — Но свадьбу можно счесть своего рода антиклимаксом и даже разочарованием.

Аманда, преувеличенно выразительно шевеля губами, произнесла, обращаясь к матери:

— Антиклимакс. — И обе женщины улыбнулись и закатили глаза.

Зазвонил мобильный Ванессы. На экране высветилось имя Уильяма.

— Привет, Уильям, — деловым тоном заговорила она. — Разве ты еще не выехал в церковь?

Вместе с шафером и по совместительству лучшим другом Уильям должен был приехать на церемонию из их квартиры, расположенной в районе Хант-Кросс, где сегодня он ночевал в одиночестве. И почему у него работает телевизор? До слуха Ванессы донеслись яростные вопли болельщиков. Они смотрят футбол, конечно? Если он опоздает на свадьбу…

— Я не могу найти свои запонки, — пожаловался Уильям.

— Они на тумбочке с твоей стороны кровати, — коротко и зло бросила в ответ Ванесса. — Я же показывала тебе, где они лежат, вчера вечером, перед тем как уйти.

— Я помню, что ты мне показывала, но теперь их там нет. — Звук работающего телевизора стал тише; очевидно, Уильям расхаживал по квартире. — Ага! Вот они! Действительно, запонки лежат там, где ты и говорила, но они не в коробочке, — обвиняющим тоном сообщил он. — А я искал маленькую красную коробочку.

— Какой же ты идиот, Уильям! — нетерпеливо воскликнула Ванесса. — Это все, что тебя беспокоит?

— Да, дорогая.

— В таком случае увидимся в церкви. — И, не прощаясь, Ванесса раздраженно отключила телефон. Право слово, иногда ей казалось, что мужчины — это большие дети, за которыми она вынуждена ухаживать.

Ее мать поднялась на ноги, неуверенно покачиваясь на гигантских каблуках.

— Бедняжка Уильям, — негромко заметила она.

— Что ты имеешь в виду, мама?

— Не знаю. — Мать пожала плечами. Ванесса, конечно, милая девочка, но уж очень она самоуверенна. Таким тоном нельзя разговаривать ни с кем, особенно с мужчиной, который в самом скором времени должен стать твоим супругом. Когда-нибудь ее дочери придется спуститься с небес на землю, и спуск этот окажется болезненным. Матери оставалось только надеяться, что он не принесет Ванессе слишком много боли и разочарования.

Рэйчел

Рождество 2005 года


Рэйчел и Тайлер не сводили глаз с малышки, которую общими усилиями произвели на свет. Они не могли поверить, что она живая и настоящая. В углу палаты стояла рождественская елочка, а над дверью висела сверкающая праздничная гирлянда. В комнате находились еще пять новоиспеченных матерей, но все они крепко спали вместе со своими младенцами.

— Какая-то она страшненькая, — прошептал Тайлер. — Как мы ее назовем? — Высокий и нескладный, он носил большие очки в роговой оправе, придававшие ему вид зубрилы-отличника, кем он, собственно говоря, и являлся.

— Поппи, — ответила Рэйчел. — Это мое любимое имя. — Она тоже походила на школьницу, вот только в последнее время ей было не до занятий, главным образом из-за споров с матерью по поводу будущего, которое ожидало ее ребенка.

— Круто, — сказал Тайлер. — Поппи — классное имя.

Поппи, которой не исполнилось еще и часа, задвигала ручками и ножками и пустила свой первый пузырь.

— По-моему, оно ей нравится. — Рэйчел, качая дочку на руках, бережно коснулась пальцем ее щечки, словно боясь, что та порвется.

Тайлер вздохнул.

— Жаль, что я не смог приехать раньше. — В роддоме он появился совсем недавно.

Рэйчел тяжело вздохнула. На лице у нее была написана мучительная тоска.

— Мне тоже. По крайней мере, было бы не так больно. Ты мог бы держать меня за руку или что-нибудь в этом роде. Тебе удалось выскользнуть из дома незамеченным?

— Да, я держал свой мобильный под подушкой. Когда ты позвонила, я сразу же вызвал такси, а потом улизнул, чтобы подождать его снаружи. — Тайлер хотел заехать за Рэйчел и их ребенком и увезти их на необитаемый остров, на котором растут деревья с экзотическими фруктами, а на пляж, усыпанный золотистым песком, набегают синие-синие волны. И они бы жили там долго и счастливо в хижине из травы на берегу океана. — А тебе?

— Тоже, — тоненьким жалким голоском ответила Рэйчел. — Была почти полночь, когда я почувствовала, что у меня начинаются схватки. К тому времени мать уже спала. Водителю такси я назвала двадцатый номер дома вместо десятого, чтобы он не остановился прямо перед нашей дверью.

— Родная, ты должна была сразу же позвонить мне, — мягко упрекнул ее Тайлер.

— Да, но ребенок мог родиться только через несколько часов, а утром тебе на занятия. — Летом ему предстояли выпускные экзамены в школе.

— Проклятье! — Тайлер тяжело вздохнул. — Сегодня последний день семестра. — Он не собирался никому рассказывать о том, что этой ночью стал отцом, хотя его распирало от гордости. Если эта новость дойдет до ушей отца, то он, чего доброго, распорядится, чтобы Тайлер немедленно вернулся в Нью-Йорк, где будет и дальше жить со своей матерью. И тогда разразился бы грандиозный скандал, поскольку Тайлер наверняка отказался бы. Он твердо намеревался провести остаток жизни с Рэйчел и их ребенком.

В палату вошла медсестра.

— Полагаю, вам самое время поспать, — заявила она, кивая на молодую мамашу и ее дочку. Повернувшись к Тайлеру, медсестра сдержанно улыбнулась. — Что же касается вас, молодой человек, то вам лучше отправиться домой. — Она явно пребывала в некоторой растерянности и не знала, что и думать. Девочка заявила, что ей уже шестнадцать, хотя выглядела она намного моложе, и поначалу медсестра даже решила, что этот парнишка — ее брат. Но он вел себя совсем не так, как должны вести себя братья, даже любящие.