— Ты можешь поселить ее здесь, — сказал майор. — Нет ничего проще.

— С тобой? Да никогда в жизни! Стоит ей только раз взглянуть на твою смазливую рожу, и она про меня больше не вспомнит.

Майор усмехнулся и пригладил пятерней свои редеющие волосы.

— Я не имел в виду в моих комнатах, мой мальчик. Не думаю, что ты готов к любви втроем. Но в этом пансионе сдаются и другие комнаты. Цена вполне приемлемая. К тому же не так уж это и плохо — иметь под рукой друга, если он тебе понадобится.

— Ты все еще не доверяешь ей? — спросил Трев.

— А ты? — парировал майор.

— Ни на грош, — ухмыльнулся Трев и отправился вниз побеседовать с владельцем пансиона.

Темперанс с трудом пыталась проглотить завтрак, когда служанка сообщила, что леди Хартвуд ждет ее в кабинете. Их благодетельница, должно быть, составила ее настоящий гороскоп. Теперь придётся выслушать лекцию о многочисленных недостатках ее характера. Только этого еще не хватает. Но выбора нет, нужно терпеть.

Леди Хартвуд встретила ее своей милой улыбкой, осветившей честное и открытое лицо так, что Темперанс хотелось ударить ее. Никто не имеет права быть таким веселым и жизнерадостным, особенно сейчас, когда сама она чувствует себя так отвратительно.

Ее светлость отставила в сторону чашку чая и сказала:

— Я обдумала то, о чем мы говорили несколько дней назад, и поняла, что была чересчур резкой. Ты не виновата в том, что ты такая, какая есть. А поскольку ты Скорпион, мне не стоило ждать от тебя откровенности. Но раз в твоем гороскопе настолько сильно влияние Скорпиона, твоя самозащита может легко обратиться в саморазрушение.

Она остановилась, чтобы сделать глоток чаю.

— Поэтому с моей стороны было неосмотрительно грозить тебе изгнанием из приюта. Именно этого и ждала твоя натура Скорпиона. Это позволило бы тебе обвинить меня в отчаянном шаге, который ты совершишь, если покинешь приют. Я прошу прощения. Ситуация сложная, и, боюсь, я своей неосмотрительностью еще больше усугубила ее.

Благородно с ее стороны, но Темперанс сейчас не до того, чтобы размышлять над своими несовершенствами.

— Я могу сама о себе позаботиться, — огрызнулась она.

— Возможно. Но скорпион может ужалить себя насмерть тем ядом, который использует для защиты. Вот почему я беспокоюсь о тебе, хотя мало чем могу помочь. Очень трудно что-то советовать человеку, который защищается так неистово.

— Значит, у вас нет для меня совета?

— Ты бы его не послушалась, не так ли?

— Наверное, нет. — Темперанс пожала плечами. — И все же, если уж вы проделали работу, составляя мой гороскоп, хотелось бы узнать, что получилось. Он сказал вам обо мне что-нибудь, кроме плохого?

— Разумеется. Я составляю гороскопы, чтобы увидеть сильные стороны людей, а не их слабости. А ты очень сильная.

— О, еще какая сильная, — с горечью проговорила она. — Жесткая как подошва, наша Темми.

— Это не настоящая сила, а просто способ восходящего Водолея держать людей на расстоянии. Но эта замкнутость мешает тебе обрести свою истинную силу. Юпитер, планета, показывающая, где ты найдешь свое счастье, расположена в Седьмом Доме Брака. Ты не раскроешь свои настоящие способности, пока не найдешь достойного партнера.

— Значит, вы выдадите меня замуж? Думаю, я бы предпочла музыкальные уроки Клэри.

Леди Хартвуд рассмеялась:

— Мне бы и в голову не пришло пытаться найти тебе пару. Твой восходящий Водолей делает тебя слишком независимой для подобного вмешательства. Ты сама найдешь своего партнера.

Выражение лица ее благодетельницы снова сделалось серьезным.

— Твой Юпитер не только в Доме Брака, но еще и в Деве — знак проницательности. Ты познаешь счастье только после того, как используешь свою проницательность и выберешь партнера, который, выявит в тебе все самое лучшее. С твоими Солнцем и Луной, соединенными в Скорпионе в Восьмом Доме, ты неизбежно сливаешься с теми, кого любишь, и перенимаешь их особенности, хорошие или плохие.

Темперанс посмотрела на свои ловкие пальцы, которые она натренировала, чтобы служить Рэндаллу.

Возможно, эта астрология не такое уж и надувательство.

Ее светлость продолжала:

— Ты должна быть осторожнее и выбирать только того, кто достоин твоей преданности. Тебе нужно бороться со своей импульсивностью и тщательно проверять, кого ты впускаешь в свою жизнь. Планеты в Седьмом Доме ясно говорят: твой партнер может стать возлюбленным, который сделает тебя счастливой, а может быть врагом, который тебя погубит. Выбор за тобой.

Темперанс лучше помалкивать. Хотя ее светлость возродила в душе надежды, ее советы ничуть не лучше, чем отцовские. Будь хорошей. Сторонись греха. Не позволяй злу завладеть тобой. Все это она уже проходила, но ничего хорошего это ей не принесло. Не получается у нее быть такой правильной, какой нужно. Так зачем же пытаться еще раз, если все равно ничего не выйдет?

Изложив свой вердикт, леди Хартвуд смотрела на Темперанс так, будто ждала от нее обещания, что с этой минуты она будет прилагать все силы, чтобы следовать совету ее светлости и стать лучше. Но она не может. Она такая, какая есть.

Вот сейчас ее светлость спросит, готова ли она делать то, что должна, чтобы остаться в приюте. Темперанс заранее приготовила ответ, но все равно предвидела трудности. Леди Хартвуд вряд ли примет отказ. Еще неделя или две в приюте — вот, пожалуй, и все, на что она может рассчитывать. А потом снова вернется на улицу.

— Элиза, — послышался сочный мужской баритон. — Тут возникла небольшая сложность, касающаяся одной из твоих подопечных. Боюсь, я должен прервать тебя.

Дверь открылась, и вошел высокий привлекательный мужчина с копной вьющихся золотых волос, которые резко контрастировали с глубокими темно-карими глазами.

— Входи, Эдвард, — отозвалась леди Хартвуд. — Это мисс Темперанс Смит, одна из гостей моего приюта.

Это, должно быть, ее муж, тот самый человек, который когда-то был известным повесой по прозвищу Молниеносный. Темперанс слышала, как о нем перешептываются слуги, но видела его впервые. Как несправедливо, что простушка леди Хартвуд отхватила такой приз. Он потрясающий! А какая любовь светится в его глазах, когда он смотрит на жену.

— Что случилось? — спросила леди Хартвуд.

— Я бы не прервал тебя, но тут пришел какой-то джентльмен. Похоже, он уверен, что ты содержишь бордель. Но это ведь не так, моя дорогая, правда же?

— Бог мой, конечно, нет! Что навело его на такую мысль?

— Очевидно, одна из твоих подопечных, которая пригласила его сюда на свидание. Я на некоторое время оставил его в этом нелепом заблуждении, изображая сутенера, и выяснил, что он намерен взять ее на содержание. Он готов щедро заплатить за ее услуги.

— О Боже! — воскликнула леди Хартвуд, поворачиваясь к Темперанс. — Ты, случайно, не знаешь, почему джентльмен думает именно так?

Ответил ее муж:

— Полагаю, знает и, по всей видимости, совсем не случайно. Поскольку джентльмен сказал, что именно Темперанс направила его сюда. — Губы лорда Хартвуда скривились в ироничной улыбке. — Но с таким именем, как Темперанс[2], бедная малышка просто не могла не вести себя дурно. Зачем родители дают детям такие имена? Они провоцируют протест в их душах. Если у нас будет дочь, мы должны назвать ее Импроприэти[3], тогда, надеюсь, она наперекор своему имени будет вести себя прилично.

— Эдвард, это не шуточное дело. Ты рассказал гостю правду?

— Да, и привел его с собой, чтобы он принес тебе свои извинения. — Он повернулся к двери и сделал кому-то знак войти. — Позволь представить тебе капитана Тревельяна из Восьмого драгунского полка его величества.

Темперанс сделала глубокий вдох. Судя по всему, она покинет приют гораздо раньше, чем ожидала.

В комнату вошел ее офицер. Его высокая фигура заслонила дверной проем. На лице была бесстрастная маска человека при исполнении, точеные черты лица не выдавали никаких эмоций: ни мрачный юмор, который оживлял их вчера ночью, ни гнев, которой он должен был испытывать теперь, когда узнал, что она снова провела его.

На безукоризненной синей форме не было ни одной складочки. Брюки с красными лампасами прекрасно подчеркивали его великолепное телосложение. На плечах блестели эполеты. Внезапный прилив физического влечения нахлынул на Темперанс, и она вновь отругала себя зато, что желает этого мужчину, одетого в ненавистную форму людей, убивших Рэндалла.

Да только Рэндалла никто не убивал.

Привыкнет ли она когда-нибудь к этой мучительной мысли? Она может любить всех драгун, каких только пожелает, и нет больше ничего, что бы ее останавливало.

— Капитан Тревельян, — проговорила леди Хартвуд. — Вы ведь сын миссис Кэтрин Тревельян, не так ли?

— Да, ваша светлость. — Лицо капитана покраснело, и этого не смог скрыть даже южной загар. — Хотя в сложившихся обстоятельствах я жалею, что вы знакомы с моей матерью.

— Я встречалась с ней лишь в профессиональном качестве, — сдержанно отозвалась она.

Лорд Хартвуд продолжил:

— Что бы ни привело вас сюда, ваша мать, капитан Тревельян, может гордиться своим сыном. Хотя я познакомился с вами только что, но я премного наслышан о вас. Вы несколько раз упоминались в депешах и совсем недавно отличились в сражении близ Пуны, когда, рискуя жизнью, спасли нескольких своих людей, оказавшихся в расположении противника.

Итак, ее сластолюбивый капитан — настоящий герой. Какая ирония судьбы! Рэндалл, которого она так долго считала героем, на самом деле оказался… Нет, она не должна вспоминать о нем. Тем более сейчас, когда ее офицер стоит здесь и смотрит на нее своими пронизывающими глазами цвета сумеречного неба. Как же он должен быть зол на нее за то, что она своей выходкой поставила его в такое неловкое положение. Ей нельзя показывать слабость, которую он может использовать против нее.