– Интересно, что там происходит снаружи? – кажется, получилось задать вопрос бесстрастно.

Харпер издает смешок, наслаждаясь моим смущением.

– Ну, после завтрака, – она достает упаковку молока и делает из нее глоток, – мы потребуем провести нас в уборную и посмотрим, что из этого выйдет.

– Хороший план. Мне в любом случае уже пора туда.

– Мне тоже, – смеясь, признается она.

– Ух ты … оказывается Харпер Кингсли не чужды обычные человеческие потребности.

– О да! Я даже иногда попадаю обеими ногами в одну штанину.

Не могу удержаться, чтобы не подыграть:

– И как же ты выпутываешься из этой ситуации?

– Как можно скорее, – усмехается она.

О, как же она хороша собой! Сейчас я отчетливо понимаю, насколько она привлекательна. Боже, да я знала это с того самого момента, когда увидела ее на мотоцикле! Какая-то часть меня с сожалением констатирует, что я никогда этого не узнаю. Неужели я только что об этом подумала? Господи, Келс, успокойся! Она даже не в твоем вкусе.

Бет.

Бет в твоем вкусе. Большую часть этих выходных ты провела с ней в тех сферах, где уже давненько не бывала. Поэтому закрой дверцу своей чертовой клетки до тех пор, пока она снова не приедет в город, месяцев эдак через шесть. О, Боже!

Харпер предлагает мне молоко, и я беру его.

– Спасибо. Хочешь яблоко? – подхватываю кусочек с подноса.

– Покормишь меня?

– О, нет, – протягиваю ей дольку. – Ты – уже большая девочка и сама справишься. Я уверена в этом.

Она берет яблоко, затем отталкивается от стены, чтобы привстать, и потягивается, разминая поясницу.

– Болит?

– Да, должна сказать, что не привыкла спать на жестком полу. Кроме того, таская на себе технику, я сорвала себе спину. Обычно хожу на процедуры раз в неделю, но теперь, похоже, придется пропустить.

– Ложись.

Она вопросительно оборачивается:

– Что?

– Ложись на живот, – добавляю, чтобы прояснить свои намерения. Конечно, звучит не очень убедительно, но … Господи, Келс, держи свои гормоны в узде!

Она слегка качает головой, будто читает мои мысли, но все же укладывается.

Сажусь ей на поясницу, пытаясь абстрагироваться от соприкосновения наших тел. Растираю руки, чтобы согреть, и шепчу ей на ухо:

– Ты доверяешь мне?

– Угу.

– Хорошо. Вытяни руки вдоль тела, сделай глубокий вдох и задержи дыхание.

Она снова выполняет мои указания.

– Теперь выдохни, – она повинуется. Я слегка надавливаю на спину и чувствую, что позвонки встали на место.

– Боже, как хорошо! – стонет она и поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня – ее лицо выражает крайнее удовлетворение. И … Господи, ее взгляд красноречиво свидетельствует о желании!

– Где ты этому научилась?

– У моего дедушки была больная спина, и он научил меня, – поднимаюсь и двигаюсь обратно к подносу прежде чем сделаю что-либо, о чем потом пожалею.

Она перекатывается на спину и садится, подпирая руками голову:

– У дедушки?

– Я долгое время жила с бабушкой и дедушкой. Мои родители на самом деле никогда не вели себя как родители.

– Ты у них единственный ребенок?

– Да, слава Богу. Я рада, что хотя бы в этом они поступили мудро.

– В чем?

Качаю головой.

– Неважно.

– Ладушки, – она встает и движется к двери, прислушиваясь к звукам извне, а затем стучит костяшками пальцев по двери. – Эй!!!

К моему удивлению ей отвечают:

– Чё нада?

– Леди нужно воспользоваться туалетом, и я бы тоже не отказалась, – она подмигивает мне, и я не могу удержаться от улыбки.

Слышен лязг в замке, скрипит ручка, и Харпер делает шаг назад. Дверь открывается, я встаю и отряхиваюсь. Там стоит уже другой вооруженный мужик, изучая нас взглядом, а затем тычет в меня дулом:

– Ты первая.

– Нет, – рычит Харпер. – Только вдвоем.

– Леди, у меня вообще-то в руках пистолет, – медленно поясняет он, будто она умственно отсталая.

– Только до тех пор, пока я не против этого, – отвечает она в том же духе. – Мы пришли сюда вдвоем, вдвоем и пойдем.

Он покрепче сжимает пушку, размышляя, как поступить в этой ситуации. Наверное, привык считать, что заложников очень легко запугать. Большинство из них, возможно, но не Харпер. Интересно, она всерьез это ему сказала про пистолет? По какой-то необъяснимой причине я начинаю ей верить. Она оборачивается и протягивает мне руку, которую я беру с большой охотой.

Харпер легонько сжимает ее:

– Идем, Крошка Ру.

Она ведет меня перед собой, придерживая за плечи. Я уверена, что Харпер пытается рассмотреть, на месте ли наша техника, и тоже оглядываюсь и с облегчением отмечаю, что с оборудованием все в порядке.

– Туалет – там, – конвоир указывает на дверь слева.

Харпер открывает ее и заглядывает внутрь.

– Ладно, по крайней мере, это в самом помещении, – ворчит она, открывая дверь пошире. – Уважаемый, вы помните поговорку о том, что чистоплотность – залог благочестия? – вопрос адресован конвоиру, который безмолвно буравит ее взглядом. – Иди первой, – она снова подмигивает мне и пропускает вперед. Оставляю дверь слегка приоткрытой и вижу, как она заблокировала ее собой.

– А ты, грубиян, постой-ка здесь, – Харпер сдерживает рукой нашего охранника. – Пусть леди побудет немного одна, – делает шаг назад и прикрывает дверь, оставив только маленькую щелку.

Теперь очередь Харпер. К сожалению, я не смогу быть таким же внушительным часовым. Но мне не приходится об этом беспокоиться – она просто не закрывает дверь, лишь просит меня отвернуться. Я выполняю ее просьбу с радостью, скорее ради себя, чем для того, чтобы предоставить моей партнерше больше уединения. Но наш охранник и не думает отводить глаза.

– У нее есть что-то, чего ты не видел раньше? – спрашиваю я, скрестив руки. Он краснеет и отворачивается.

Вскоре слышится звук воды в сливном бачке. Харпер застегивает джинсы, а затем моет руки. Я впечатлена – мама научила ее хорошим манерам. Охранник конвоирует нас обратно.

По пути Харпер останавливается возле полки с одеялами:

– Мне нужно несколько одеял.

Он молча соглашается, и она берет парочку.

Когда он открывает дверь, я колеблюсь, не решаясь опять войти в узкое пространство. О, Боже!

Чувствую потную руку на предплечье и снова слышу рычанье Харпер:

– Убери от нее свою чертову лапу!

Прежде чем успеваю что-либо сообразить, она перехватывает его запястье и срывает захват с моего плеча. Оборачиваюсь и вижу, как он приставил дуло пистолета к ее ребру.

– Быстро внутрь, или я сейчас разнесу тебя на мелкие кусочки.

– Только попробуй дотронуться до нее еще раз, и я сверну твою никчемную шею, – шипит она и отталкивает его, а затем демонстративно вытирает руку о джинсы.

Перед тем как обратно зайти в эту клетку, делаю глубокий вдох. Харпер, все еще под дулом пистолета, тоже заходит внутрь, но тут же блокирует вход.

– Передай боссу, что я хочу его видеть, – после чего позволяет захлопнуть дверь.

Она с улыбкой обращается ко мне:

– Ты в порядке?

Я в состоянии только кивнуть.

– Видишь, только я вызволила тебя из одной клетки, как мы тут же попадаем в другую. Ирония судьбы…

Оглядываюсь и начинаю дрожать, стены будто надвигаются на меня. На лбу выступает испарина, поле зрения сужается, дыхание становится прерывистым.

– Черт! О, Господи, Келс, прости, я совсем забыла!

Она накидывает мне на плечи одеяло, но перед глазами – туман, и я бесконтрольно трясусь.

– Дыши, Келс. Давай, глубокий вдох и выдох, а затем расслабься. Я держу тебя! – она обхватывает меня руками. – Давай, Келс, сделай глубокий вдох. Слушай мой голос. Закрой глаза и слушай мой голос.


* * *

Наконец-то мне удается ее успокоить. Она отдыхает, устроив голову на моих коленях, и я перебираю пальцами ее волосы – универсальное успокоительное средство для расстроенных женщин. Я сделала это открытие, гладя по головке мою маленькую племянницу Кейтлин, и с тех пор использовала этот прием на женщинах разного возраста. Всегда срабатывает!

Смотрю на Келси, кажется, она уснула. Не могу сказать точно. Время от времени она вздрагивает, несмотря на то, что я укрыла ее двумя одеялами.

Внезапно она стонет, непонятно – от страха, боли или от удовольствия. Интересно, какие звуки она издает в порыве страсти? Одно знаю наверняка – если я захочу это когда-нибудь проверить, то сначала мне нужно придумать, как нам обеим выбраться отсюда.

– Харпер? – ее голос срывается.

– Да, Крошка Ру.

– Можно признаться тебе кое в чем?

– Конечно.

Она открывает глаза, и по ее щеке скатывается одинокая слезинка:

– Мне страшно. Я не хочу умирать.

Интересно, чего ей стоило это признание.

– Ничего не бойся, Келс. Я не позволю этому случиться. Кроме того, Чамберс меня прибьет, если с тобой что-нибудь случится. А теперь можно я тоже кое-то скажу?

– Конечно.

– Для человека, который испытывает клаустрофобию, ты держишься просто замечательно.

– Помогает, что ты рядом. И твой голос очень успокаивает.

Не могу удержаться от хохота – мой голос характеризовали по-всякому, но уж никак не успокаивающим, особенно в отношении некоторых вещей.

– Ну, ты только намекни, если голос или любая другая часть моего тела могут тебе помочь.

– Правда? – она садится и приглаживает волосы. – Обними меня, пожалуйста.

Это не вопрос и не просьба, а больше похоже на надежду, которую мы обе боимся спугнуть. Я раскрываю объятья, а она уютно устраивается в моих руках и кладет голову мне на плечо. Келс все еще напряжена, и я обнимаю ее покрепче. Она по-настоящему напугана.