Наша беременность протекала нормально. Почему 'наша'? А как сказать иначе, если Сургута только что не тошнило по утрам вместе со мной. Он тщательно следил за всем, что касалось моего здоровья. На прием к врачу раньше меня бежал. Медперсонал уже здоровался с ним, узнавая, стоило Емельяну только показаться в холле клиники. Не было ни одной процедуры УЗИ, на которой он не присутствовал бы, держа меня за руку и сосредоточенно рассматривая монитор с крошечным изображением нашего ребеночка. Снимки все рассматривал и хранил в одном альбоме с нашими свадебными фотографиями. В общем, порой смотрела на него сквозь пелену слез, и думала, как сильно он изменился, из брутального и хмурого Сургута превратился в нежного и ранимого. Но только по отношению ко мне. Как-то раз заехала к нему в офис. Дак у меня был настоящий культурный шок, когда услышала, как он устраивает разнос сотрудникам. Постояла в сторонке тогда, стараясь не смеяться, наблюдая за картиной 'Сургут в гневе'.

— Не с той ноги встал? — услышала тихие перешептывание парней.

— Да нет, — услышала такой же тихий ответ, — Просто вроде у него жена вот-вот родить должна. Вот и срывается парень. Нервы.

Поняла, что надо бы как-то оградить народ от гнева мужа. Предложила ему съездить на недельку в домик генерала, пожить вдали от суеты, отпуск устроить.

— Ага, нам рожать через неделю! — недовольно проворчал Емельян. Притворно нахмурилась. Потом улыбнулась. Обняла мужа и решила давить авторитетом. Вернее, огромным животом. Муж сдался, как и раньше отказать он мне ни в чем не мог. Отправилась домой собирать вещи, а Емельян до утра обещал уладить все дела. Да и Велизар отпустил Сургута, пообещал все без исключения дела охранки взять на себя, несмотря на занятость дома с детками.

Когда вещи на ближайшую неделю для меня и для мужа были собраны, решила позвать в гости соседей на чай. Тети Маши дома не оказалось. Спустя несколько минут после моего звонка, пришел Егор Семенович. Мы устроились на кухне и принялись пить чай. После получаса задушевных бесед со старичком, почувствовала резкие боли в животе и спине.

— Егор Семенович, — испуганно проговорила я, — Я, кажется, рожаю.

— Трындец! — выдохнул Егор Семенович, — Рано ведь еще!

— Ну, как получилось, — простонала я, понимая, что муж с катушек слетит, как только узнает, что роды начались преждевременно. В больницу меня должны были положить только через неделю для проведения плановой операции. Естественные роды врачами мне были противопоказаны, по причине перенесенной операции. А тут, схватки начались раньше срока. Емельян точно, мягко говоря, будет расстроен.

— Генералу позвоню! — воскликнул сосед, — Пусть машину пришлет.

— А может на 'скорой'? — предложила я.

— Ага, Емеля узнает, что еще и скорая приезжала, больницу точно разнесет, — отмахнулся Егор Семенович, набирая номер генерала в телефоне, — Его ведь не убедишь, что все в порядке будет, пока сам не увидит.

Кивнула и пошла за приготовленной для дня 'Х' сумкой. Егор Семенович дозвонился генералу, отчиму Емели. А спустя десять минут к подъезду уже прибыла машина с мигалками, так что эскорт должен был доставить меня без пробок на дорогах.

Решила никому не звонить, только врачу. Егор Семенович вышел на улицу, проводить меня. У машины уже ждал Никита, водитель генерала. К моему приезду в роддом, мой гинеколог уже ждал меня в приемных покоях. Медсестры помогли переодеться и отнести вещи в палату. Зазвонил мой телефон. Муж! Елки зеленые!

Ответила на вызов, стараясь говорить как можно более непринужденно. По моим подсчетам он должен освободиться с работы часа через три как минимум. По словам врача, к тому времени ребенок уже должен родиться.

— Привет, золотце, — ласково начал говорить он. Улыбнулась. Если спокоен, значит, никто еще не проболтался.

— Здравствуй, солнышко, — ласково поздоровалась я. Врач начал подавать мне сигналы о том, что мне стоит отключить телефон, и готовиться к операции.

— Это муж, — прошептала я одними губами. Профессор закивал головой. С Сургутом он прекрасно знаком, как и с его характером.

Поговорив немного с любимым, и заверив, что вечером жду его у нас, правда, где именно 'у нас' не указала, сбросила вызов. Вот только что-то мне подсказывало, не иначе как седьмое чувство, что любимый все равно узнает о начавшихся родах.

Не ошиблась. Спустя ровно пятнадцать минут за дверью палаты услышала грозный голос мужа. Поняла, не пускают его. Врач вздохнул, посмотрел на меня.

— Пойду, переговорю с буйным папашей, — вздохнул он, — Будет настаивать на присутствии во время операции — соглашаться?

— А Вы рискните отказать, — посмеиваясь, предложила я.

Доктор, что-то пробормотав по поводу его желания дожить до глубокой старости, вышел. А спустя несколько минут, на пороге появилось мое чудо. Лицо, бледное как стена, взгляд дикий, почти безумный, увидела, как мелко подрагивают его руки, сжимаясь то и дело в кулаки. Протянула руку, подзывая любимого к себе.

— Снотворное или успокоительное? — ласково улыбнулась я. Сургут, оказавшись рядом в одно мгновение, судорожно выдохнул, обхватывая мои ладони своими подрагивающими руками.

— Я хочу вместе пройти через это, — пробормотал он. Погладила его по волосам.

— Ты главное не волнуйся сильно, — успокоила его я, — Все хорошо будет.


Сургут

Что-то не давало покоя. Что-то мучило, нависало, тревожило. Позвонил жене. Голос спокойный, и ответила на вызов сразу же. Тревога немного улеглась, но все равно до конца не отпускала. Позвонил Егору Семеновичу. Старик пару минут пудрил мне мозг разговорами ни о чем.

— Злата где? — в лоб спросил я, теряя терпение.

— Не буянь только, — вздохнул Егор Семенович. И я все понял. Значит, в больнице уже. До плановой операции еще неделя, но врач предупреждал о вероятности преждевременных родов. Помчался в клинику. Оказавшись на нужном этаже, потребовал встречи с женой. Кто-то шугался меня. Медсестры прятались по своим коморкам, увидев меня в коридоре. Потом увидел нашего гинеколога, идущего ко мне. Нахмурившись, ждал его слов. Было страшно. Жутко страшно. Успокаивало только то, что клиника была лучшей, как и доктора в ней.

Врач подошел ко мне.

— Емельян Игнатович, — начал доктор, — Мы же договаривались с Вами о сохранении спокойствия во время родов. Думаю, жена Ваша будет недовольна Вашим поведением.

Плевать я хотел на слова лекаря. Жену хотел увидеть, увидеть своими глазами, что с ней все в порядке.

— Схватки начались? — спросил я, понимая, что если не увижу ее прямо сейчас, то с катушек слечу, гарантированно.

— Да, — кивнул врач, — Мы готовим Вашу жену к операции.

— И сколько все это займет времени? — потребовал я ответа.

— От двадцати до сорока минут… — туманно проговорил врач.

— Значит, так, — прервал я профессора на полуслове, вздохнул. Провел по лицу ладонью. И посмотрел в глаза доктору, — Через час я хочу держать на руках здорового малыша и видеть здоровую жену. Никаких форс-мажоров. В противном случае…., - замолчал, понимая, что угрожать доктору прав у меня нет, но по-другому я просто не мог, — пояснять нужно?

Доктор отрицательно мотнул головой.

— Время пошло, — четко сказал я.

— Присутствовать желаете? — спросил профессор. Тяжело посмотрел на него. Понимал, что вид крови моей ведьмы могу и не вынести. Но и оставлять ее одну в трудный момент просто не мог.

Не ответил. Ко мне испуганно подкралась медсестра в руках со сменной одеждой. Все также молча, переоделся и меня, наконец, впустили в палату к любимой.

Увидел ее с заплетенными в косу волосами, прядки немного выбились, одна упала на глаза. Улыбка на губах. Видел, что ей больно и трудно. Но молчал.

— Снотворное или успокоительное? — ласково улыбнулась моя девочка.

Подошел к ней, прикоснулся к ее ладоням, немного успокаиваясь от того, что вижу ее.

— Я хочу вместе пройти через это, — пробормотал я. Не мог я уйти сейчас, оставить ее. И в то же время понимал, что моя паника не поможет ей, только хуже будет. Так что, собрав всю силу воли в кулак, решительно посмотрел в глаза любимой.

— Ты главное не волнуйся сильно. Все хорошо будет, — успокаивала меня Злата. Усмехнулся. Нет, у нее еще силы на мое утешение есть.

— Будет, — кивнул я уверенно, и глянул на доктора, — Так ведь, профессор?

Доктор согласно закивал. Другого ответа я бы не принял.

Не знаю, что именно повлияло больше на исход операции и на время, затраченное не нее профессором. Может быть, мои угрозы, а может быть, и высококлассные спецы, суетившиеся вокруг моей любимой ведьмы. Но спустя двадцать две минуты в палате разделся громкий детский крик. Увидел слезы радости на глазах моей маленькой рыжей ведьмы. И почувствовал себя самым счастливым на земле. Смотрел, как крошечный комок лежит на груди жены. Осторожно поглаживал крохотный кулачок одним пальцем руки и не мог наглядеться на это чудо. На два моих чуда.

— На тебя похожа, — шепнула любимая. Интересно, и как она это поняла? Я рассмотреть толком ничего не мог. Видел только крохотные пальчики и курносый носик, равномерно сопящий. Посмотрел на жену. Понял, что сижу и улыбаюсь, словной чумной, безумный. Было плевать, видит ли кто, и что подумает. Главным было то, что мои любимые девочки были рядом со мной. Здоровые.

— Люблю вас, — выдохнул я. Осторожно поцеловал ладошку жены, каждый пальчик, прижался к внутренней стороне ладони губами. Шумно втянул воздух, закрыв глаза.

— И мы тебя любим, папуля, — услышал ласковый голос любимой. Кивнул. Говорить больше не мог. Да и не нужно. Жена и без слов все знала и понимала меня лучше, чем кто бы то ни было на свете.

— Спасибо, — проговорил я, спустя некоторое время, когда ведьма моя уснула, а дочка тихо спала в своей крохотной кроватке. Мои слова повисли в воздухе, в тишине палаты. Кому именно адресованы они — знал наверняка, и ценил тот шанс, ту возможность, которую некто свыше предоставил мне. И был благодарен. Безмерно.