- Харпер, это очень простой вопрос. Ты любишь мою дочь? Да или нет?

Ага, теперь я понимаю, почему болгары пригласили его восстанавливать их экономику.

- Да, сэр, люблю. Больше всего на свете.

Кажется, этот ответ удовлетворяет его. Он откидывается назад и по-отцовски смотрит на Келси.

- Ты счастлива?

Келси поворачивается и смотрит на меня долгим взглядом. Я теряюсь в глубине ее глаз. Они цвета лета, и я чувствую, как их тепло проникает глубоко внутрь моего тела и души. Она отвечает своему отцу, не прерывая зрительного контакта со мной.

- Могу сказать честно, что я никогда не была более счастливой в своей жизни, - эти слова отражаются в бликах ее глаз и улыбке, которой она одаряет меня.

Чудесно, любимая. Обещаю тебе, что самые лучшие моменты нашего прошлого будут самыми худшими в нашем совместном будущем.

Мы надолго теряемся в глазах друг друга, представляя нашу совместную жизнь с малышом. Надеюсь, он будет похож на нее. Тогда я смогу каждый день дарить свое сердце им обоим.

Наконец, Мэттью не выдерживает и прерывает нас:

- Ну, тогда это самое главное. Не могу сказать, Келси, что я одобряю это. Но думаю, ты уже давно прошла стадию, когда тебе нужен отцовский совет.

- Давным-давно, - подтверждает она.

- Я попросил тебя разрешить мне стать частью твоей жизни. И я все еще хочу этого, - поскольку Келси не протестует, он продолжает. – Я был ужасным отцом, но хотел бы стать твоим другом. Если в твоей жизни найдется место для еще одного.

Мэтт и я ожидаем ответа Келси. Мне кажется, что он будет положительным, но я не уверена. Сложно проигнорировать тридцать два года жизни. Особенно учитывая последние несколько месяцев ее жизни.

- Я не против.

- Спасибо тебе, Келс. Обещаю, что ты не пожалеешь об этом.

Очень надеюсь на это, Мэтт. Иначе тебе придется отвечать передо мной.


* * *

- Как ты думаешь, у него уши отрастут вот по сюда? – спрашивает она откуда-то из глубины нашей квартиры, где они с Камом резвятся друг с другом как малые дети. Слава Богу, наш малыш будет еще слишком мал, чтобы присоединиться к ним в свой первый год жизни.

Наливаю себе стакан сока и ставлю графин обратно в холодильник.

- Что?

Харпер и Кам присоединяются ко мне на кухне, при этом наш пес прижимает ее к стене, становясь на задние лапы. Он часто дышит после той беготни, которую они устроили по всей квартире. Она машет рукой перед его носом:

- Эй, парень, тебе надо освежить дыхание, - выговаривает ему. – Я спросила тебя, свыкнется ли он вот с этими огромными и глупо выглядящими ушами, - она тянет за одно из его ушей.

- Почему бы и нет? Ты же привыкла к своим, - дразню ее, отпивая свой сок. Затем вынимаю бутылочку с витаминами и вытряхиваю две на ладонь. – Иди сюда, Красавчик, ты мне нужна.

- О, приятно это слышать. Кам, сидеть.

Наш пес тут же послушно садится на пол. Всем своим видом он выражает обиду из-за того, что его лишили любимой живой игрушки.

Харпер пересекает кухню и подсаживает меня на кухонную стойку, а сама становится у меня между ног. Ее руки начинают гладить мои бедра.

- Что я могу для тебя сделать? Ммм?

В этом вся моя девушка – всегда заводится с пол-оборота. Но сейчас мне нужно нечто другое.

- Разломай их пожалуйста на две половинки, - передаю ей витамины.

Она смотрит на них и хмурит брови:

- А это еще что за чертовы штуковины?

- Предродовые витамины. Правда, ужасные?

- Они огромные, - соглашается она, разламывает их и возвращает.

- Спасибо, - делаю еще один глоток своего сока и проглатываю таблетки. Затем обхватываю ногами ее талию. – Ну, поскольку ты здесь…

- Да-а, - с неприкрытой радостью подхватывает она.

Оборачиваюсь назад и достаю пустую банку с полки.

- Дай мне доллар.

- Чего?

Протягиваю руку.

- Доллар, Таблоид. Дай мне доллар.

Она тихо смеется и ищет свой бумажник. Затем достает купюру, но держит ее на вытянутой руке немного сзади, так что мне приходится наклониться, чтобы забрать ее. Пока я это делаю, она крадет поцелуй, но все же отдает доллар.

- Ты коварная особа, - распекаю ее, подмигивая. Как будто я не знала, что так и случится. Просовываю купюру в банку через отверстие в крышке.

- Ты что, теперь взимаешь плату с меня за поцелуи? Черт, Келс, я так стану банкротом через неделю.

- Тебе понадобится так много времени? – дразню ее. – Дай еще один доллар.

Мы повторяем весь процесс.

- Солнышко, на самом деле это банка для бранных слов. Каждый раз, когда кто-то из нас произносит ругательство, он должен положить доллар в банку.

Она широко распахивает глаза и качает головой.

- Да ну, Келс, перестань!

- Нет, Таблоид, малыш может слышать все, что мы говорим. Ты же не хочешь, чтобы первое, что сказал наш ребенок твоей маме, было бранным словом?

- Черт, нет.

Протягиваю руку за еще одним долларом.

- Вот дерьмо, - бурчит она, вытаскивает еще две купюры и передает мне.

- Может, тебе просто дать мне двадцатку?

Она засовывает кошелек обратно в карман. Кажется, у меня сейчас начнутся проблемы.

Я подпрыгиваю и вскрикиваю, когда ее пальцы начинают щекотать меня в районе ребер.

- О, ты думаешь, что очень остроумна, да? – в ее глазах зажигается озорной огонек. Я очень люблю, когда она так смотрит на меня, потому что меня ждет последующее наказание. Как же мне нравятся выходные, когда нам не надо выходить на работу. Стараюсь не выронить из рук банку, пока изгибаюсь над стойкой. Надо положить эту штуку на место, прежде чем она разобьется.

- Прекрати! – шлепаю ее по рукам. Я люблю ее прикосновения, но не такого рода. На самом деле это не совсем правда, но мне доставляет удовольствие оказывать ей сопротивление.

Она игнорирует мое требование и продолжает щекотать меня.

- Что прекратить? – правой рукой скользит по ребру. – Вот здесь? – и тут же левой повторяет свое движение. – Или здесь?

- Черт возьми, везде! – возмущаюсь в ответ.

Она немедленно прекращает, берет в руки банку для бранных слов и качает ею передо мной.

- Плати, любимая.

Я попалась.


* * *

Когда я возвращаюсь в свой офис, Брайан вручает мне стакан сока. Большую часть дня я занималась озвучкой рекламы. Он провел почти все это время со мной, выполняя мои поручения и занимаясь разной работой за маленьким столом в кабине звукорежиссера. Брайан отличный помощник, и мне очень повезло с ним. Он улыбается мне так, как будто завтра выходной день. Увы, но сегодня только понедельник.

Честное слово, если Брюс не прекратить подкатывать ко мне, придется натравить на него Кама с Харпер. И необязательно в таком порядке. Мне его даже немного жаль, поскольку есть такое предчувствие, что Кам обойдется с ним намного милосерднее, разрывая на мелкие кусочки. По крайней мере, для него все закончится намного быстрее.

Я присаживаюсь за стол и слышу какой-то звук, доносящийся с экрана компьютера. А, я знаю, что это. Отпиваю глоточек сока и разворачиваюсь на кресле. В окошке сообщений высвечивается надпись:

Кингсли: Привет, детка!

Стентон: Эй, ты очень активна. Неужели уже надрала кому-то задницу? (смайлик)

Кингсли: Пока нет, но день еще не закончился. И я все еще надеюсь на это.

Не могу сдержать смех. Так и представляю себе, как она сидит, потирая руки. Ей не очень нравится редактор, который предпочитает уходить домой как можно раньше вместо того, чтобы сделать качественную нарезку видео-сюжетов. Такая небрежность в работе бесит ее больше всего.

Стентон: (смайлик). Любимая, главное, чтобы в жизни была какая-то цель.

Кингсли: Это правда. Как у тебя дела?

Даже несмотря на то, что ее нет со мной в комнате, я вздыхаю так, как будто она может услышать меня. Может, рассказать ей о Брюсе? Нет. Ленгстон очень расстроится, если она его убьет.

Стентон: Пока нормально. Слава Богу, рабочий день скоро завершится. Я устала и хочу принять горячую ванну.

Кингсли: Хм, да, это звучит неплохо. Может, тебе понадобится кое-кто, чтобы потереть спинку?

Кроме всего прочего.

Стентон: Конечно, я всегда этому рада.

Кингсли: Эй, у меня есть классная идея насчет имени, если это будет девочка.

Стентон: Правда? Какая?

Кингсли: Гертруда. А мы будем называть ее Труди.

Я недоуменно смотрю на монитор. Очень надеюсь, что она шутит. Господи, сделай так, чтобы только какую-то из ее бабушек или родственниц не звали Гертрудой. Я не могу так по-свински поступить с нашей малышкой.

Стентон: Харпер, когда мы вернемся домой, ты положишь доллар в банку за одну только мысль о таком имени, не говоря уже о том, что ты имела наглость написать его мне.

Кингсли: (смайлик). Хорошо, любимая, как скажешь.

Уф. Ее бабушку так не звали. Я твоя должница, Господи. Я и так в долгу перед Тобой, но это самый большой должок.

Стентон: Между прочим, я придумала имя получше – Афродиль.

Кингсли: Ты же не хочешь узнать мой ответ.

Стентон: Это означает «нарцисс».

Кингсли: У меня аллергия.

Стентон: (смайлик). Ладно, а как насчет Эглантины?

Кингсли: Будь здорова.

Стентон: Тебе нравится?