- Привет, Медведь, - Келс слегка улыбается ему, протягивая руку. – Спасибо тебе за все.

- Это не моя заслуга, а твоей партнерши. Это она все сопоставила и нашла тебя.

Зеленые глаза Келс перемещаются на меня. Она немного удивлена, но также и горда мной.

- Ну, зная Харпер, этого следовало ожидать. Думаю, тебе приходилось сдерживать ее, чего она сильно не любит. Спасибо, что сберег ее целой и невредимой.

- Без проблем. Я к ней очень привязан.

Она снова смотрит на меня и манит меня поближе к себе. Пальцы ее сломанной руки слегка касаются моей:

- Я тоже.

- Теперь тебе будет чем заняться, - подмигивает Медведь.

- Это точно, - Келс слегка зевает, и ее глаза закрываются.

Снова начинает действовать снотворное.

- Поспи, милая, - мягко предлагаю ей.

- Извини, Медведь, - бормочет Келси перед тем, как отключиться.

Медведь тихо отходит от ее постели и усаживается на стул в дальнем углу комнаты.

Я остаюсь возле нее, пока она полностью не засыпает, а ее дыхание не становится глубоким и ровным. Затем присоединяюсь к Медведю.

- Ну, как она?

- В общем и целом, не так уже плохо сейчас, - беру чашку кофе, которая уже простояла часа три. Кофе холодный, но мне надо взбодриться. – Мне кажется, что она подавлена и не знает, что делать дальше. Нам надо многое еще пройти вдвоем.

Медведь пристально смотрит на меня, а затем спрашивает:

- Ты уверена, что хочешь быть рядом с ней, Харпер?

Прямота его вопроса поражает меня даже больше, чем если бы он ударил меня.

- Без всяких сомнений, - сердито отвечаю ему, отчетливо произнося каждое слово. – Что это за идиотский вопрос?

- Харпер, подумай хорошенько. Ты слишком быстро перешла от состояния полной свободы до стабильных отношений с одной женщиной. А эта женщина сейчас столкнулась с очень сложным периодом в своей жизни, и физически и морально.

- Да, и я не хочу, чтобы она проходила через все это сама. Я люблю ее, Медведь. Я никогда не испытывала этого чувства по отношению к кому-либо другому. Я не могу позволить ей уйти от меня, потому что это приносит мне какой-то дискомфорт, - я делаю глубокий вдох. – Я знаю, что будет непросто, но мы выдержим. При первой же возможности мы собираемся уехать из этого гребаного Лос-Анджелеса. Думаю, ей это сможет помочь.

- В Новый Орлеан?

- Да, - я издаю смешок. – Когда папа узнал, что Келс скорее всего будет ездить в инвалидной коляске, он был готов тут же заказать переделку дома, чтобы ей было удобно передвигаться по нему.

- У тебя очень необычная семья.

- Я знаю. Мне очень повезло с ними. И я рада, что могу разделить их с ней. Ее семья – это просто кошмар. Ее мать даже не приехала сюда навестить ее. Она не захотела, видите ли, стать «героиней новостей».

- А ее отец?

- Я старалась связаться с ним. Он где-то в командировке за пределами страны. Мне понадобилось много времени, чтобы выяснить его маршрут. Скорее всего, он где-то в Восточной Европе, где ненадежная телефонная связь.

- Я могу чем-то помочь?

- Не думаю. Его компания уже в курсе. Уверена, что они разыщут его, - отпиваю последний глоток своего холодного кофе, и неожиданно меня охватывает беспокойство. – Надеюсь, у нее не возникнут проблемы с законом? Ну ты знаешь, из-за того, что она…, - не могу закончить эту фразу.

- Нет. Это был самый чистый случай самообороны, который мне только приходилось видеть. Когда Келси придет в себя, нам надо будет составить детальный протокол событий, но я не вижу никаких проблем с этим.

- Хорошо. Я просто хочу забрать ее отсюда как можно скорее, чтобы она могла отдохнуть и выздороветь, - снова слышу, как она начинает ворочаться. Подхожу к ней и беру за руку. – Все хорошо, солнышко.

Ее глаза открываются.

- Так больно. Все болит, - всхлипывает она.

- Я знаю, любимая, - да, надо побыстрее перевезти ее отсюда домой. Она намного быстрее поправится, лежа на той большой, старой кровати.

Надо будет позвонить Сондерсу и сообщить, что мы обе берем длительный отпуск. Черт, может быть, агент Келс сможет скоро согласовать условия наших контрактов, и тогда мы сможем просто уйти с этой работы.

Я просто ненавижу Лос-Анджелес.

(гаснет свет)


Часть вторая. Эпизод второй. Время вставать на ноги

Входя в палату, вижу Келс, лежащую на боку и двух докторов, осматривающих ее колено. Они обсуждают предстоящую операцию и ставят черными маркерами небольшие отметины на ее коже. Мне не нравится, что филейная часть моей Крошки Ру выставлена на всеобщее обозрение, и я быстро подхожу, чтобы прикрыть ее. Пусть им приходится лицезреть эту часть тела у пациентов каждый день, но я слишком долго ждала именно эту и не желаю давать возможность каждому проходящему мимо палаты бросать на нее заинтересованные взгляды. После того, как я прикрываю ее больничным халатом, она оборачивается через плечо – на ее лице слабая улыбка.

- Привет, Таблоид! – ее голос звучит чуть громче обычного.

Я так и знала - они сделали ей укол перед операцией. Обхожу кровать, чтобы присесть у изголовья.

- Как себя чувствуешь, Крошка Ру? – беру ее руку в свою и слегка сжимаю.

- Замечательно!

Я издаю негромкий смешок.

- Судя по твоему виду, так и есть.

Она подносит мою руку к губам и целует тыльную сторону ладони.

- Я люблю тебя.

Я оглядываюсь на докторов, которые застыли после ее слов. Тот, что постарше, хихикает, а затем оба продолжают свою работу.

- Я тоже тебя люблю, Келс.

Доктора заканчивают осматривать ее и прикрывают простыней до пояса.

- Скоро сюда придут санитары, чтобы забрать ее на операцию.

- Ясно, - улыбаюсь в ответ доктору, который очень хорошо обращался с Келс все это время в течение трех недель и делал все возможное, чтобы у нее был самый лучший уход. Он также добился того, чтобы мне позволили круглосуточно находиться с ней, несмотря на строгие условия посещений. После того, как мы пережили самую ужасную первую неделю, когда у нее болело все тело, Роби подготовил медицинскую доверенность для Келс. И когда она подписала ее, у меня появились те же права находиться рядом с ней, что и у членов ее семьи.

- Ладно, док, - хихикает в ответ Келс.

Он качает головой и улыбается, выходя из палаты и оставляя нас наедине с молодым интерном.

Я снова оборачиваюсь к Келс, у которой сна ни в одном глазу. Здесь явно какой-то разреженный воздух, судя по тому, как она витает в облаках. Попивая свой кофе, я улыбаюсь.

- Что это? – невнятно спрашивает она. Должно быть, начинает действовать снотворное.

- Кофе.

- Я не люблю кофе, - с недовольной гримасой заявляет она.

- Я знаю, но он не для тебя. Тебе вообще нельзя ничего пить, - провожу пальцами по ее волосам. Надо будет попросить медсестру принести мне шампунь, чтобы потом помыть ей голову.

- Таблоид, ты знаешь, куда мне сделали укол? – недовольная гримаска превращается в негодующую.

- У меня есть одно интересное предположение на этот счет.

- В попу.

Не могу удержаться от смешка.

- Да, я знаю.

- Вот я и хотела спросить, - она смотрит на меня с ехидной усмешкой. – Ты можешь поцеловать меня туда, чтобы не было так больно?

- Попозже.

- Обещаешь?

- Обещаю, милая.

Меня удивляет, что она выглядит довольной этим заявлением. Должна признать – как-то не хочется, чтобы меня застукали за этим занятием санитары, которые придут сюда через пару минут. Некоторые вещи сложны для восприятия большинства людей.

- Харпер?

- Что?

- Когда мы сможем поехать домой?

В последнее время она стала часто называть Новый Орлеан домом, что меня несказанно радует. Когда мама услышала это в первый раз, она тоже чуть не впала в экстаз от счастья.

- Как только доктора дадут тебе зеленый свет, мы улетим отсюда первым же рейсом.

- Хорошо, - она переплетает пальцы с моими. – Я очень скучаю по той пуховой кровати.

- Я тоже.

- И мне не хватает тебя в постели.

- Я знаю, солнышко. Мне тоже.

- Харпер?

- Да? – из-за этих уколов Келс ведет себя как маленький ребенок и задает множество вопросов без всякой логической связи.

- Доктор сказал, что я возможно буду всегда прихрамывать.

- Не переживай об этом, Крошка Ру. С тобой будет все в порядке. Они так говорят, чтобы ты потом не подала на них в суд.

- Да, но если это случится, ты все еще будешь любить меня?

Я целую ее в щеку и шепчу на ухо:

- Конечно, я буду любить тебя, Келс. Я всегда буду любить тебя.

- Как Уитни Хьюстон?

- Что? – последний вопрос приводит меня в недоумение.

Она смотрит на меня так, как будто я полная тупица.

- Она же пела песню с таким названием.

- А, точно, теперь вспомнила, - не хочу говорить ей, но вообще-то эту песню сочинила и первой исполнила Долли Партон. Не думаю, что об этом стоит сейчас спорить.

- Даже если я не идеальна?

Кажется, мы вернулись к обсуждению предыдущего вопроса.

- Эй, я тоже не идеальна. Поэтому мы – отличная пара благодаря нашим неидеальностям.

- Нет, - она немного отстраняется и вяло направляет на меня указательный палец. – Ты идеальна.

- Я напомню тебе об этом, когда закончится действие транквилизаторов.

- Сделай милость, Таблоид. А сейчас заткнись и поцелуй меня.

Я с радостью исполняю последнюю просьбу, нежно целуя ее. Это один из тех немногих настоящих поцелуев, которыми мы обменялись с момента ее возвращения. Я не хотела ускорять ход событий и держала себя в руках, ожидая, когда она поправится. А это простое действие красноречиво подтверждает, что мы на верном пути.