Вот так. Напрасно Наталья пыталась объяснить, что Павел — очень предупредительный и чуткий человек, ни на что не претендующий, а мама у него — это просто чудо, переубедить Лану было делом совершенно безнадежным. В итоге Наталья просто махнула на нее рукой. Не ругаться же из-за него, в самом деле.

Павел звонил ей каждый день, и они по два-три часа трепались обо всем на свете (как ни странно, он оказался превосходным собеседником, очень начитанным и со своеобразной точкой зрения на многие традиционные вопросы), а потом, как обещал, пригласил Наталью прогуляться по окрестностям. Хочешь — не хочешь, а пришлось идти к Ланке и предупреждать ее о том, что полдня Натальи дома не будет. Ланка выслушала новость, фыркнула: «Ну, смотри, а я тебе говорила, как бы потом не пожалеть!», — и отпустила Наталью на все четыре стороны.

На следующий день Наталья выбрала свой самый лучший джемпер (погода на улице пока особым теплом не отличалась), с трудом влезла в джинсы, которые теперь сидели на ней в тугую обтяжку. На новые денег у Наташи не было, все ее скудные финансы уходили на Мишу и на семью. Смотрится, она, конечно в них на пять с плюсом, словно так и было задумано, но кто бы знал, как натирают эти мерзкие джинсы, и как тяжело сгибать ногу в колене. Но красота требует жертв, а идти на свидание в разношенном балахоне, в котором Наталья дохаживала последние месяцы беременности — вот уж увольте. Она хоть и не богата, но еще и не бомжиха последняя, да и со вкусом пока все в порядке. Хотя привести свой гардероб в порядок не мешало бы, это точно.

Последний раз тронув тушью ресницы (когда же она делала это в последний раз?) и слегка подкрасив губы, Наталья, схватив Мишеньку в охапку, отправилась на встречу. Павел уже ждал ее около подъезда, слегка неловко ткнулся губами в щеку в знак приветствия, потрепал Мишку по пробивающейся челочке, и они отправились в ближайший лесопарк кормить отощавших с зимы уток.

Идиллия, увы, длилась недолго. Первой забила тревогу Наташка, обратив внимание на то, что Мишины глаза слезятся, лоб горячий, а дыхание тяжелое. Пришлось резко разворачиваться и бежать домой. Простуда, конечно, вещь пустяковая, но для такого крохи каждый пустяк может обернуться бедой. Не лечить же его взрослыми лекарствами, в самом деле! А чем тогда?

Наталья сильно нервничала из-за сына, и надо отдать ему должное, Павел прекрасно ее понял. Более того, во время краткого прощания возле дома Натальи, он сделал то, чему Наташка еще долго и долго удивлялась потом. Он дал ей ключ. Ключ от своей квартиры. И сказал: «Я ни к чему тебя не призываю, у тебя своя жизнь, но знай, что если тебе вдруг понадобится моя помощь — я всегда приду. И я жду тебя у себя. Как хозяйку, как жену, как невесту, как друга, как мать моих детей, как любовницу. Как ты захочешь — так все и будет. А я для себя все уже решил. Мы много общались за эти дни, и мне думается, я знаю тебя теперь, как никто другой. Поэтому просто возьми ключ. И знай — у тебя есть я. И тот, кто захочет тебя обидеть, будет иметь дело со мной».

От избытка чувств Наташка даже не нашла, что сказать ему в ответ. А Павел поцеловал ее в кончик носа, развернул в сторону подъезда и легонько подтолкнул в спину. Мол, иди, сын не ждет. Так что пришла в себя она только в дребезжащем лифте, возносящем ее на самый верх бетонного термитника. Заветный ключ был крепко стиснут в ее ладони, так, что когда она разогнула руку и переложила его к себе в карман, на руке остались вмятинки по его форме.

Тихонько открыв дверь, Наташка поняла, что в квартире кто-то есть. Более того, судя по количеству голосов, у Ланки собралась приличная вечеринка. Никто за музыкой даже и не услышал, как открылась входная дверь. Ладно, нечего гостей и сестру напрягать, надо Мишу в порядок приводить. Хотя даже загадочно: раньше Ланка никогда дома такие сейшены не устраивала. Ее, что ли, стеснялась?

Минут через пятнадцать возни с Мишей, Наташка к своему великому облегчению поняла, что волновалась зря. Скорее всего, Мише в лицо попал первый тополиный пух, вот почему у него глазки и заслезились, и сопельки потекли. А то, что у него температура, это ей уже со страху показалось. Глазки она ему специальным раствором промыла, носик вытерла, и Мишка снова ей заулыбался, и даже, как ей привиделось, подмигнул. А уж когда мама его покормила и положила в одной рубашечке на кровать принимать воздушную ванну, то и вовсе разомлел, и уже через минут пять мирно спал. Наташка прикрыла его сверху детским одеяльцем и блаженно плюхнулась в кресло. Выходить и знакомиться с Ланкиными гостями не хотелось, поэтому она решила дождаться их ухода у себя в комнате, чтобы никого не смущать. Достала из кармана ключ, подаренный Пашей, и стала раскачивать его у себя перед глазами, думая о том, какого замечательного человека послала ей судьба. И ведь даже Дашка про него пока не знает! Вот она удивится, когда Наталья ей все расскажет!

Между тем вечеринка у Ланки шла полным ходом. Музыку они сделали потише, и теперь даже можно было разобрать, о чем там говорят гости, благо, что стенка между комнатами сестер была разве что не из картона: Лана с Натальей как-то раз попытались у Ланки картину повесить, так гвоздь четко с другой стороны вылез в комнате Наташи. Так что пришлось тогда от этой идеи отказаться.

Сначала Наташка не сильно прислушивалась к застольной беседе, но потом пара случайных фраз заставила ее встрепенуться, и уж весь последующий разговор она прослушала крайне внимательно, прижавшись ухом к стене, чтобы не пропустить ни слова. Ведь речь шла именно о ней. Так что Наташка чувствовала за собой полное моральное право подслушивать. Тем более что разговор принял очень интересный и крайне неожиданный оборот:

— Слушай, а что ты ее вообще на все четыре стороны не выгонишь? — спрашивал чей-то визгливый женский голос.

— Да не могу я так с ней, она же мне сестра, — с неизбывной мукой в голосе отвечала Ланка. — Она как в Москву приехала, так первым делом ко мне подалась. Мол, давай, помогай родственнице.

— Ну и послала бы ее сразу!

— Так она ведь сначала белой и пушистой прикинулась, а потом как начала сюда мужиков водить, я уж и домой зайти боялась. А потом залетела. Ну, и куда я ее бы выгнала в таком положении? Брюхо огромное, сама деревня деревней, как рот откроет, так хоть стой — хоть падай. Кому она нужна такая!

— Но она-то тебе хоть помогает?

— Да какое там! Только деньги тянет. А сама шастает неизвестно где. Сын ее полностью на мне висит, приходится сначала к нему бежать, а потом к своему Костику. Я, чтобы работу не бросать, на последние гроши им няню наняла, вроде бы полегче стало.

— Слушай, а ты ее случаем у себя не прописала?

— Нет пока, но она требует. Говорит, что иначе на работу устроиться не может.

— Ты что, совсем ума лишилась! Она же тебя выгонит, а квартиру себе заберет! Эту лимиту только пусти в Москву, потом всю жизнь расхлебывать будешь!

— Да я все понимаю, но и сделать ничего не могу.

— Слушай, а давай мы с ней конкретно разберемся, — это уже чей-то гнусавый басок. — Объясним по-хорошему, чтобы она отсюда проваливала. Гарантирую — через день ее вещичек здесь не будет!

— Ох, тебе легко говорить! А потом сюда ее родственники пожалуют, и такое мне устроят! Они же там все поголовно бандиты, отморозки! Сначала искалечат, а потом разбираться будут, как дело было. Нет, Сашенька, не надо. Я уж как-нибудь сама с ней разберусь. Да и что мы все о ней, да о ней, охота была что ли настроение портить! Лучше давайте пить виски! И танцевать! Танцевать!!!

Далее все снова потонуло в грохоте музыки, даже Мишенька во сне беспокойно заворочался. А Наташка сидела и ощущала себя оплеванной с ног до головы. Если бы она сама это все сейчас не слышала, то кто бы ей рассказал — ни за что не поверила, что родная сестра может говорить о ней такие гадости. Ну, зачем ей это надо! Наташка же ей ни разу ничего плохого не сделала, всегда дома прибрано, еда на столе, дети накормлены и ухожены. Неужели ей этого было мало? Но все равно, за что?! И что, получается и отец, и Игорь были правы: Ланке верить нельзя? И Дашка ее, выходит, не зря предупреждала? Ну почему же так больно! Опять ее предали. Просто так, походя, между делом. Использовали на полную катушку и вытерли ноги.

Где-то через полчаса вся компания вместе с Ланкой свалила из дома. Наверное, решили продолжить где-нибудь в другом месте. Или спиртного не хватило. В любом случае, сюда они больше не вернутся, вряд ли Ланка решится привести их снова в то время, когда дома может быть Наталья. Ей на самом-то деле лишние разборки ни к чему. Вызвать сочувствие у случайных знакомых к своей печальной доле — это куда еще не шло. А вот скандалить с человеком, который ведет ее дом и вытирает задницу ее ребенку — это уже лишнее.

Для верности выждав еще минут пять, Наташка отправилась в комнату Ланки. Рыться в чужих вещах — ниже этого опуститься трудно, но теперь Наталья должна была знать правду до конца. Врать самой себе уже не было никакой возможности. Костик, увидев ее, приветливо протянул ей свои ручонки из манежа и громко и отчетливо сказал: «Мама!» Наташка улыбнулась ему сквозь непрошеные слезы, слегка покатала его на руках, поцеловала в упругую щечку и отпустила обратно, автоматически отметив про себя, что манеж ему уже тесноват, и со дня на день Костик с ним справится и выберется наружу. Растет человечек, что поделаешь!

Перерыв весь секретер, Наташка наконец-то нашла то, что искала. Ланкины документы. Вот свидетельство об окончании средней школы. Сплошные тройки. Явно не абитуриент МГИМО. С такими оценками только в ПТУ подаваться, да и то не во всякое возьмут. Вот свидетельство о заключении брака с Игорем Ромашиным. Вот свидетельство о рождении Константина Игоревича Ромашина. Все стало на свои места. Ей врали от начала и до конца. Врали просто так. Чтобы вызвать жалость, чтобы расположить к себе. Да мало ли почему Ланке приспичило сочинять свои истории? Зачем, спрашивается, сегодня было устраивать перед пьяной толпой этот театр? Просто так? Да, она не могла знать, что Наташка узнает об этом, но ведь рано или поздно обман бы все равно вскрылся! Так зачем?