В сопровождении супругов Кастом и мистера Доэрти Дженни выезжала на прогулки по весенним паркам, на выставки и концерты. Алисон оставалась с тетей Джозефиной, все больше недоумевая, как Полли столько лет могла выносить тетушку и вырасти при этом такой добродушной. Видно было, что миссис Грантли скучает по своей воспитаннице, и Алисон где-то даже жалела ее, но ей самой гораздо ближе была старая графиня Рэдволл. А может, все дело в том, что в тот момент, когда Дженни перестало тянуть домой, вернуться захотелось Алисон. К свом друзьям, заботам и маленьким радостям, которыми она жила все эти годы. К тому же Алисон боялась, что слишком привыкла к роскошной жизни у тети и ее скромный домик покажется теперь убогим и заброшенным. Но до мая оставался еще целый месяц, от которого она ждала каких-нибудь новостей, увы, не для себя, для Дженни.

Обе они непрестанно думали о мистере Доэрти, мать – оценивая, подходит ли он на роль жениха, а дочь – пытаясь понять, насколько он ей нравится. При этом Дженни не могла избавиться от сравнения его с мистером Рэдволлом.

О, Роберт другой, совсем другой. Если шутки Марка в адрес соседей всегда были добродушными, то высказывания мистера Доэрти об их общих знакомых временами казались Дженни полными цинизма. Она объясняла это тем, что Роберт старше, повидал мир и имеет больше прав судить о нем, а также его злостью на весь белый свет из-за постигшего его предательства.

Не прошло и трех недель с момента их знакомства, как Алисон перестала узнавать дочь. Кажется, ей бы надо радоваться – молодой Рэдволл занимает теперь мысли Дженни разве что после завтрака, до появления мистера Доэрти, но стремительность, с которой Дженни подпадала под влияние молодого человека, пугала мать. Однажды утром она не увидела на подушке дочери томика сонетов, подаренного Марком, и решила, что настало время поговорить:

– Дженни, дорогая моя, в последнее время ты проводишь очень много времени с Кастомами и мистером Доэрти. Твои щечки порозовели, ты немного поправилась, и это очень радует твою матушку. Но скажи мне, мистер Доэрти за тобой ухаживает?

– Матушка, право же, вы ошибаетесь! Мистер Доэрти не так давно пострадал от вероломства его возлюбленной, вы ведь уже слышали об этом! Мы с ним сдружились, это правда, но он очень интересный и начитанный джентльмен, он был в разных странах и может рассказать о них много занимательного… Мне нравится общаться с ним, но уверяю вас, у него и в мыслях нет обращать на меня внимание как на предмет ухаживаний!

– Дружба между молодой леди и джентльменом может быть понята превратно, и я уже сталкивалась с подобного рода ситуацией. – Алисон не хотела намекать дочери на ее отношения с Марком, но девочку следовало остеречь. – К тому же мистер Доэрти в последние дни вовсе не выглядит убитым горем, что ему идет гораздо больше, чем мрачная физиономия аскета. Тем не менее я должна задать тебе вопрос: насколько он нравится тебе и что бы ты ответила, будь его намерения серьезными?

– Вероятно, вы разбираетесь в таких вещах гораздо лучше меня, дорогая матушка, но я все-таки не думаю, что у мистера Доэрти есть какие-то намерения. У него не осталось в Лондоне близких друзей, кроме Джона Кастома, а мы неразлучны с Конни, вот и получается, что мы часто видимся. Но Роберт не мог так быстро позабыть свою возлюбленную, это просто невозможно!

– Ты не должна судить о людях по себе, Дженни. Ты права, я лучше знаю человеческую природу, ведь даже в нашей деревне есть множество образцов самых разных характеров, и мужчины более склонны забывать, поверь мне, дорогая. К тому же бывают увлечения, которые только кажутся глубокими привязанностями, а на самом деле это мимолетные симпатии, проходящие в разлуке с их объектом быстрее, чем уляжется пыль под колесами кареты. Как бы там ни было, я рада, что ты обрела новых друзей и не скучаешь в обществе меня и тетушки Джозефины, только прошу тебя, будь осмотрительнее и не раскрывай свое сердце слишком быстро!

– Матушка, прошу вас! Мое сердце никогда никому не будет принадлежать, но теперь оно хотя бы меньше болит, и за это я в равной степени благодарна вам и моим новым друзьям. Разумеется, я буду помнить о необходимости высоко нести репутацию нашей семьи, тем более что теперь мы будем в родстве с семьей Рэдволл.

Алисон сочла добрым знаком, что девушка не старается избегать упоминания о Рэдволлах в разговоре, а ее пошатнувшаяся вера в благоразумие дочери приняла свое обычное положение. Если уж Дженни столько лет любила Марка и ни он сам, ни многие другие не догадались об этом, настолько она была сдержанна в поведении, то мистеру Доэрти надо совершить что-нибудь необыкновенное, вроде того, что натворил Ромео, чтобы заставить Дженни изменить правилам приличия. А на Ромео этот молодой человек походил меньше всего, скорее уж на Тибальта, как его представляла себе Алисон, не особенно хорошо знакомая с творчеством Шекспира.

Конни Кастом тоже была крайне заинтригована обстоятельствами дружбы своей дорогой мисс Браун и милейшего мистера Доэрти. Вечером в театре она отвлекала внимание Дженни, нашептывая ей на ушко различные версии развития событий:

– Неужели он тебе совсем не нравится? Вспомни, каким угрюмым мы его встретили и как любезен он сейчас! Это ты сотворила с ним чудо, не отпирайся!

– Конни, прошу тебя, сейчас будет самое интересное!

– Ну конечно, признание в любви этого кривоногого героя-любовника интереснее тебе, чем собственное будущее!

– Конни, пожалуйста!

– Я не оставлю тебя в покое, пока ты не ответишь мне – он тебе нравится? Джуди Лайтсон говорит мне, что миссис Ченсуик, мать Роберта, заставляет его жениться на богатой девушке, если он немедленно не уедет в Вену, куда отчим устроил его в наше посольство! А он все не едет и не едет, интересно, кто тому причиной? Ты не знаешь?

Добродушное лукавство Конни не смягчило раздражения подруги:

– Конни, умоляю, я ничего не слышу! На нас уже оглядывается тетушка!

– Потому что ей тоже интересно! Подумай, ведь он явно питает к тебе склонность! И ты должна поощрить его, если не хочешь, чтоб он уехал или женился на богатой старухе!

– Как я могу поощрять его, если не испытываю к нему ничего, кроме дружеской привязанности!

– Перестань, Дженни, когда Джон стал посещать наш дом, мне тоже казалось, что я испытываю к нему симпатии не больше, чем к другим моим знакомым. И тогда матушка дала мне дельный совет. «Конни, – сказала она, – представь себе, что мистер Кастом уедет и ты его больше не увидишь. Что ты при этом будешь чувствовать?» И как только я представила, что расстанусь с ним, я поняла, что ни за что не соглашусь на это. Теперь я даю тебе этот материнский совет: посиди и подумай хорошенько про мистера Доэрти.

– Обещаю, что подумаю, Конни. А сейчас, бога ради, давай досмотрим спектакль!

14

Сидя на диване в гостиной Кастомов, Алисон наблюдала за дочерью, играющей на фортепьяно. Роберт Доэрти переворачивал ей ноты, то и дело бросая насмешливые взгляды на чету Кастом, которые пытались петь дуэтом, но больше веселились, чем старались справиться со сложными местами.

Дженни внезапно прервала песенку и начала играть что-то прерывистое, бурное, пальцы ее словно расплывались в воздухе, локоны подпрыгивали, глаза потемнели, как будто обычный пасмурный день вдруг сменило буйство стихии. Такой мать ее еще никогда не видела.

Конни и Джон с недоумением посмотрели на девушку, затем миссис Кастом перевела взгляд на Роберта и понимающе улыбнулась. Ему определенно ближе была подобная музыка, скрывающая чьи-то тайны и муки.

Задремавшая было тетушка Грантли изумленно распахнула глаза, поморгала, неуклюже выпрямилась и изрекла:

– Дженни, детка, ты играешь просто великолепно! Куда делась твоя обычная вялость? Немного изменить репертуар, и можно выступать перед публикой. Жаль, что у тебя такой слабый голос, ты могла бы сделать карьеру музыкантши.

Дженни, словно бы опомнившись, уронила руки на колени. Пальцы скользнули по клавишам, издав жалобный звук, и в наступившей тишине Роберт преувеличенно бодро воскликнул:

– Замечательная мысль, миссис Грантли! Почему бы нам не устроить концерт, на котором мисс Браун блеснет своими талантами? Помещение здесь приличное, инструмент прекрасный, Конни, думаю, вы не будете возражать, если на Пасху мы немного повеселимся у вас в доме? Может быть, даже сыграем две-три сценки из последних постановок?

Алисон не надо было обладать особой проницательностью, чтобы понять, какие эмоции вызовет у Дженни это предложение – концерт, постановка, Марк и Полли… Она не успела ничего ответить мистеру Доэрти, как Дженни уронила голову на клавиши и расплакалась. Конни бросилась к ней, а Роберт с недоумением повернулся к миссис Браун:

– Я чем-то обидел мисс Дженни? Если она так стесняется выступать на публике, конечно же, мы не будем ее заставлять.

Миссис Кастом, дружески приобняв Дженни за талию, вывела девушку из комнаты, тетя Джозефина неодобрительно посмотрела им вслед и обернулась к оставшимся:

– Это просто нервы. Она устала играть и к тому же не вполне оправилась от болезни. Джон, распорядитесь насчет чая, он ее успокоит, а заодно и нам не помешает подкрепиться.

Мистер Кастом послушно взялся исполнять ее поручение, а Алисон подозвала к себе Роберта:

– Думаю, нам пора поговорить, мистер Доэрти.

Молодой человек без церемоний уселся рядом с миссис Браун. По его невозмутимому лицу трудно было понять, волнует ли его предстоящий разговор и есть ли у него какие-либо догадки по поводу темы беседы.

– Я весь внимание, миссис Браун, и, если я сделал что-то не так, прошу вас, ответьте мне!

– Вы неумышленно расстроили Дженни, мистер Доэрти, так как не могли знать некоторых обстоятельств ее прошлой жизни. Вам не в чем винить себя, и я не собиралась долее обсуждать с вами эту тему. Конни поможет ей успокоиться и вернуться к нам, и лучше всего, если мы не будем поминать тему домашних спектаклей и концертов.