— Они говорят, что я не мужчина! — с горечью вырвалось у Роли. — Медбратья или «теплые братья» — для них нет особой разницы…

Роли всегда с честью носил прозвище «медбрат», которым наградили его шахтеры, когда после несчастного случая он на протяжении многих месяцев ухаживал за Тимом. Но, наверное, насмешки сделали свое дело. Работа медбрата или слуги при хозяине среди крепких ребят Западного побережья считалась, конечно же, делом унизительным.

— Неужели из-за этой чуши ты собираешься рисковать жизнью? — разозлился Тим. — Роли, это не просто безобидное приключение, это война! Там стреляют… ты хоть раз держал в руках оружие? И как реагирует на это твоя мать?

Роли пожал плечами.

— Она возмущается. Говорит, что вообще не понимает, почему мы там сражаемся, на нас же никто не нападал. Поэтому мне следует оставаться на своем месте. Но она не понимает! — заявил он. — Она всего лишь женщина…

Тим потер ладонью лоб. Он с большим уважением относился к решительной миссис О’Брайен, которая сама растила детей. Женщина работала в швейной мастерской и при этом ловко обращалась с новомодными швейными машинками, достойно конкурируя со всеми швеями и портными округи. В принципе, он вполне разделял ее точку зрения: если правительство не способно объяснить своим гражданам в лице таких, как миссис О’Брайен, необходимость участвовать в этой войне, то лучше вообще отказаться от мобилизации. Тим благодарил судьбу за то, что его собственные сыновья еще слишком маленькие, чтобы ввязаться в эту авантюру.

— Каково будет твоей матери, Роли, если ты погибнешь? Ведь ей придется хоронить тебя! — резко произнес Тим. — При условии, что Англия удосужится отправить погибших новозеландцев домой. Вероятно, хоронить будут прямо во Франции…

— Я никогда еще не был во Франции! — упрямо заявил Роли. — Вам легко говорить о приключениях… Вы уже везде побывали в Европе. А мы? Мы отсюда никуда не уезжали. А в армии хоть чужие страны посмотрим…

Тим схватился за голову.

— Это они вам сказали? В рекрутерской конторе? Да они там спятили! Война — это не развлекательное путешествие, Роли!

— Война продлится недолго! — запальчиво воскликнул Роли. — Они говорят, что всего пару недель. И сначала мы будем в тренировочном лагере, скорее всего в Австралии. Вполне возможно, что к тому времени, когда мы подготовимся, война уже закончится.

Тим покачал головой.

— Ах, Роли… — вздохнул он. — Жаль, что ты не поговорил со мной раньше. Конечно, я точно ничего не знаю, но мы, горнодобывающая промышленность… мы готовимся к многолетней войне, Роли. Поэтому, пожалуйста, будь разумнее! Послушайся миссис О’Брайен и свою Мэри. Она задаст тебе перцу, когда ты ей об этом скажешь! Завтра я воспользуюсь своими связями, и тебя освободят от договорного обязательства. Поверь мне, у нас получится!

Роли покачал головой. Казалось, он слегка протрезвел, но по-прежнему был преисполнен решимости.

— Я не могу так поступить, мистер Тим. Если я подожму хвост, мне здесь житья не дадут. Не делайте этого, мистер Тим!

Тим понурился.

— Ну ладно, Роли, я как-нибудь буду справляться без тебя. Но не вечно, ты понял? Ты обязательно выживешь, вернешься и женишься на своей Мэри. Это понятно?

Роли усмехнулся.

— Обещаю!

4

Люди стояли вдоль дорог, махали руками и радостно приветствовали солдат, которые шли к гавани довольно нестройными рядами по шесть человек. Данидин приветствовал Четвертую новозеландскую пехотную дивизию; сегодня же днем транспортник должен был отправиться в Олбани, западную Австралию. Роли О’Брайен, Грег Макнамара и Бобби О’Мэлли, довольные собой, маршировали в третьем ряду. Юноши были горды, как никогда в жизни. Смеясь, они ловили цветы, которые бросали им девушки Данидина, и прикрепляли к своей новой униформе.

— Ну, я же говорил тебе, что это будет здорово! — возбужденно повторял Грег, толкая Роли.

Все трое были уже немного навеселе.

Бобби принес на пункт сбора бутылку виски, и новобранцы тут же пустили подбадривающее средство по кругу. Лейтенант, командовавший отрядом, запретил алкоголь, но свежеиспеченных солдат это не волновало. Большинство из них привыкли к выпивке. Почти никто из призывников не учился ремеслу и не имел постоянного места работы. По большей части все пытались разбогатеть на приисках.

— Что ж, по крайней мере у вас будет возможность научиться рыть окопы, — вздохнул лейтенант, успевший расспросить новичков об их особых умениях.

Роли, конечно, мог бы рассказать о своем опыте ухода за больным, но воздержался. Только не выделяться! До сих пор он чувствовал себя в отряде прекрасно. Шедшие впереди ребята как раз попытались затянуть песню, но в голову ничего не приходило. Четыре разные группы начали разные песни, прежде чем все подхватили «It’s a long way to Tipperary».

— А мы сразу на борт или еще зайдем в ближайший паб? — поинтересовался Бобби.

Он был самым младшим из троих, и его восхищала возможность получить новый опыт и увидеть новые страны. Для Грега и Бобби даже поездка в Отаго была чем-то необыкновенным. Роли относился к этому спокойнее. Он много путешествовал с Ламбертами, знал весь Южный остров и даже был с Тимом в Веллингтоне, на Северном острове. Поэтому теперь проявил свои познания.

— Корабль ждать не будет, Боб! И в армии в пабы не ходят. Ты ведь слышал, что сказал лейтенант: сейчас мы отправляемся в Австралию, а потом во Францию, а там нас будут муштровать.

— Муштра — это звучит не очень! — захихикал парень, шедший за ними. — Вот, хотите глоточек? Сам гнал! — И он передал бутылку вперед.

В порту тоже было полно людей, которые хотели попрощаться с героями. Лишь очень маленькая часть их состояла из родственников — немногие пришедшие сюда матери и жены больше плакали, чем ликовали. В основном же в порт пришли те, кто хотел посмотреть, как отчалит корабль с новозеландскими мужчинами, отправляющимися на поиски приключений. Они восхищались сверкающими значками Новозеландских экспедиционных сил, армии Новой Зеландии, красовавшимися на широкополых шляпах рекрутов, и время от времени кричали «Ура!» — в адрес Великобритании и оскорбления — в адрес Германии, а рекруты весело отвечали им.

Посадка на корабль казалась настоящим праздником. Несмотря на то что корабль был переполнен пассажирами, а в каютах было слишком тесно, Роли и его друзьям это нисколько не мешало. Из-за того, что не все поместились на палубе, чтобы помахать на прощание провожающим, некоторые сели и принялись болтать ногами над водой. В какой-то момент Роли успел удержать Бобби, пьяного от волнения и дешевого виски, от падения в воду.

Джек МакКензи не принимал участия в толчее. Он молча шел в одном из последних рядов, но на ликующих людей не смотрел. Оказавшись втянутым в эту круговерть, он уже почти жалел о том, что решил присоединиться к войску. Он собрался идти на войну, а все, что сейчас происходило вокруг него, больше напоминало ярмарочную площадь. Пока остальные слушали приветственные крики во время отправления корабля, он складывал свои немногочисленные пожитки в предусмотренном для этих целей узком шкафу. Возможно, вступать в пехотную дивизию было ошибкой. Гвинейра была вне себя.

— У тебя же есть лошадь, Джек! И отличное воспитание. В кавалерии ты мог бы быстро дослужиться до офицера. Моя семья… — Гвинейра умолкла. Нет смысла рассказывать Джеку о военном опыте своих валлийских предков. Силкхэмы принадлежали к числу поместной знати, их сыновья никогда не были простыми солдатами.

— Мама, я не потащу Анвила на войну! — возмущенно ответил Джек. — Тысячи миль на судне! Чтобы его там, не дай бог, пристрелили?

— Думаешь, ты не имеешь права тащить Анвила на войну? — растерялась Гвинейра. — Ты боишься за лошадь, Джек? А сам…

— Моя лошадь — не доброволец, — заметил Джек. — Она никогда не выказывала желания присоединиться к армии. Поэтому мне кажется нечестным забирать ее с выгона и отправлять во Францию. Кроме того, мы живем не в Средние века. Эту войну решают пулеметы, а не кавалерия.

Наконец Гвинейра умолкла. Но теперь Джек вынужден был согласиться, что мать была права. Было бы здорово иметь рядом черного мерина-коба. У Анвила был спокойный и достаточно приветливый характер; даже на протяжении последних кошмарных недель Джеку становилось легче рядом с ним. Равно как и с Нимуэ — но теперь собака будет составлять компанию матери. Да и Глория наверняка скоро вернется.

Джек рухнул на койку. Он застолбил себе нижний ярус. В примитивных отсеках, в которые загнали по девять человек, поставили три сколоченные на скорую руку трехъярусные кровати. Они не вызывали у Джека особого доверия, и он надеялся, что над ним не уляжется какой-нибудь тяжеловес.

Но уснуть он не смог. Вскоре после того, как судно отчалило и Джек закрыл глаза в надежде уснуть под шум работающих двигателей, кто-то или что-то покатилось по лестнице. Два парня, один — приземистый молодой человек со светло-русыми волосами, а другой — долговязый с темно-рыжими кудрями, поддерживали третьего, который с трудом ворочал языком.

— Не могла же у него так быстро начаться морская болезнь, Роли? — спрашивал светловолосый.

Кучерявый закатил глаза.

— Да он просто пьян в стельку! Помоги-ка мне поднять его на второй этаж. Надеюсь, он не будет блевать…

Джек тоже на это надеялся. Ребята уложили своего друга не прямо над ним, но рядом.

— Он уже… да и выглядит как-то не очень… — Светловолосый заметно нервничал.

Кучерявый деловито нащупал у своего друга пульс.

— Ах, да все с ним в порядке, ему просто нужно проспаться, — спокойно произнес он. — У нас есть вода? Когда проснется, у него будет страшный сушняк.