Джек пожал плечами.

— В общем доме, Вирему? Не слишком ли это?

— Разве вы не поженитесь? — спросил Вирему. — Я думал…

Джек улыбнулся.

— За мной дело не станет. Но я не хочу получить от ворот поворот, как ты…

Вирему с горечью усмехнулся.

— Следи за своим мана! — посоветовал он.


Они прибыли в Киворд-Стейшн на следующий вечер, и, к счастью, до этого дождя не было целый день. Мужчины открыли стойла для овец, Илейн даже выпустила лошадей из конюшен и порадовалась тому, как они резвятся на выгоне. В этот день все было наполнено ожиданием. Наконец Лилиан и Илейн поехали встречать перегонщиков.

Увидев кузину, Глория была более чем удивлена.

— Разве ты не пропала в Окленде? — поинтересовалась она, оглядывая Лилиан.

Рыжеволосый кобольд почти не изменился за все эти годы. Конечно, Лилиан повзрослела, но лукавая и беззаботная улыбка на ее лице была все такой же.

— Это ты пропала! — возразила Лили. — Я просто вышла замуж!

Она тоже разглядывала Глорию, но видела перед собой совсем другую девушку, не то полноватое, запуганное и мрачное существо из «Оукс Гарден», но стройную, уверенно сидевшую в седле «шефиню». Лицо у нее было красным, на нем отчетливо виднелись следы пережитого, но оно приобрело четкие контуры. Лилиан редко доводилось видеть настолько интересное лицо. Нужно запомнить его для своей следующей книги… Девушка, которая в поисках любимого объехала полмира. Новая версия «Jackaroe». Впрочем, она испытывала смутное подозрение, что Глория никогда не расскажет ей всю свою историю.

Довольная и возбужденная встречей, Лили рассказывала о своей жизни в Окленде и своем малыше. Илейн, в свою очередь, докладывала об обстановке в Киворд-Стейшн. Джек и Глория молча переглядывались, время от времени бросая гордые взгляды на животных, которых они гнали впереди себя. Когда они наконец добрались до поместья, их уже встречали рабочие, чтобы тут же начать распределять овец по сараям. С ними был и Маака, готовый взять на себя руководство, но люди, которые ездили на поиски животных, смотрели только на Глорию. А Глория — на Джека.

— Ну ладно, парни, — произнес Джек. — Как же здорово вернуться! Мы все можем поздравить друг друга. Паора, Анару, Уиллингс, Билс, это была очень хорошая работа. Думаю, мы поговорим с шефиней насчет небольшого бонуса.

Джек посмотрел на Глорию. Та улыбнулась.

— Полагаю, вы освободили сараи для стрижки, чтобы загнать туда овцематок? А барашков мы просто погоним дальше, на пастбище за Болдс-Крик. И чтобы я больше не слышал слова «тапу»! Если снова не пойдет дождь, те овцы, которые уже оягнились, завтра смогут перебраться к кругу каменных воинов.

Джек спокойно раздавал указания, в то время как Глория и некоторые другие мужчины уже подзывали свистом собак, чтобы разделить отары.

— Маака, присмотришь потом? Я хотел бы поздороваться с матерью. К тому же в доме, судя по всему, полно гостей.

— Ванна тоже не помешала бы, — заметила Глория, спешиваясь. — Я отведу лошадей в конюшню, Джек. Можешь идти в дом и отдыхать.

Она повела Кередвен и Анвила, как вдруг дверь конюшни распахнулась и им навстречу вышла Гвинейра. На самом деле Джек предполагал застать мать в доме — когда приезжали гости, она редко находила время, чтобы проверить, как дела в конюшне. На Гвинейре было старое платье для верховой езды, свои седые всклокоченные волосы она уложила сама, как и прежде, а лицо сияло и казалось таким молодым, каким Джек не видел его уже много лет.

— Джек, Глория! — Гвинейра бросилась к ним обоим и обняла одновременно.

Она не обращала внимания на то, что Глория замерла, а Джек лишь вежливо прижал ее к себе. Все со временем изменится; спешить некуда. К тому же вся важность события несколько померкла перед лицом случившегося в конюшне, что всегда было чудом для Гвинейры МакКензи, даже спустя столько лет.

— Входите, входите, тут кое-кто хочет поздороваться с вами! — загадочно произнесла она, потянув за собой сына и правнучку к стойлу Принцессы. — Он только что родился! — Гвинейра махнула рукой в сторону стойла, и Джек с Глорией бросились туда.

Рядом с ездовой пони стоял маленький жеребенок шоколадного цвета. Между ноздрей у него было крохотное белое пятнышко, а на лбу — настоящая звезда.

Глория поглядела на Джека.

— Жеребенок, которого ты мне обещал.

Джек кивнул.

— Он должен был дождаться, когда ты вернешься.


— Джек!

Тим Ламберт не вышел из дома, чтобы приветствовать прибывших. К вечеру на улице стало еще холоднее и неуютнее, а в Киворд-Стейшн и без того дождило больше, чем могли выдержать его кости. Кроме того, огромный господский дом едва отапливался. В принципе, его можно было сделать уютным, но только с бóльшим количеством прислуги, нежели держала Гвинейра. Тим тосковал по своему маленькому уютному домику в Греймуте, да и по своей конторе тоже. Предвкушал встречу с угольными складами и коперами. На овец он уже насмотрелся, по крайней мере на ближайшие несколько лет.

Для него было загадкой, что задержало Джека и Глорию в конюшне еще на два часа после прибытия на ферму. Уже зашел в дом даже Маака, который занялся овцами после того, как их пригнали обратно; он сидел рядом с Тимом у камина и немного стеснялся. Но теперь наконец вернулись и Джек с Глорией, оба грязные, всклокоченные, но с очень довольными лицами. Маака налил другу виски. Как и все маори, он должен был сначала поздороваться. Тим же сразу перешел к делу.

— Нужно обязательно поговорить, Джек. Эти сараи для стрижки… и твои работники… Я попросил твоего старшего мастера, чтобы…

Джек с улыбкой отмахнулся.

— Позже, Тим… и Маака. Пожалуйста. Мне сейчас совсем не хочется виски. Мне нужна ванна, еда… Мы ведь будем ужинать все вместе? Вот после и поговорим.

Маака кивнул.

— В любое время, — произнес он. — Теперь, когда ты наконец-то вернулся.


Редко в Киворд-Стейшн собиралось за столом столько гостей, как в этот вечер. Тим и Илейн, Лилиан и Бен, Калев, а также Маака и его несколько напряженная супруга. Ваимарама чувствовала себя неуютно среди всех этих пакеха, но тем не менее продемонстрировала безупречные манеры. Джек с непривычной сердечностью поздоровался с Роли, а затем сел рядом с Глорией. Сияющая Гвинейра сидела во главе стола и держала на руках своего первого праправнука. Галахад пускал слюни на ее красивое платье и портил прическу, но на подобные вещи Гвинейра никогда не обращала внимания. Она одобрительно смотрела на Глорию. На девушке был брючный костюм, который она купила ей в Данидине. Лилиан едва не подпрыгнула от восхищения.

— Тебе так идет! И в моде другие платья. Я тебе как-нибудь покажу журналы…

Глория и Джек молчали, почти как всегда, но это молчание не вызывало неприязни. Казалось, им обоим не мешает даже большая компания. Если они вообще начинали разговор, то говорили о жеребенке Принцессы, что, конечно же, заставило Лилиан вспомнить о своей Вики.

— К сожалению, ее пришлось оставить в Греймуте. Хотя было бы гораздо романтичнее бежать из родительского дома на лошадях!.. Признаться, я была бы рада, если бы она жила с нами. А можно взять лошадь на паром, папочка? Или у них начинается морская болезнь?

К огромному удивлению Гвинейры, ей ответил Джек. Негромким голосом, словно отвык разговаривать, он поведал о лошадях кавалерии, которые путешествовали морем в Александрию.

— Раз в день корабли разворачивались и шли против ветра, чтобы было не так жарко. Я еще тогда подумал, что лошадям нечего делать на море — не говоря уже о войне…

— Может быть, мы снова переедем на Южный остров, — задумчиво произнесла Лилиан. — Мне все равно, где писать книги, а Бен может выбирать! Университет в Данидине готов принять его с распростертыми объятиями… — Лилиан бросила на супруга полный гордости взгляд.

Тим закатил глаза, но Илейн посмотрела на него и укоризненно покачала головой.

Гвинейра довольно улыбалась.


Позже все собрались в салоне. Тим и Маака предложили Джеку и Глории послушать свои соображения насчет ремонта сараев, совершенно не замечая, что те едва не засыпают от усталости. После скачки на холоде огонь камина действовал как снотворное.

Лилиан вовлекла в разговор жену Мааки и обнаружила, что Ваимарама становится еще красивее, когда оттаивает. Со смешанным чувством удовольствия и удивления Глория отметила, что, несмотря на это, Джек не смотрел на девушку-маори. Бен Биллер тоже практически не реагировал на нее. Он снова вел дискуссию с отцом, на этот раз они говорили о том, какое значение имеет поражение Мауи в сражении с богиней мертвых. Шла ли речь о предательстве лживых друзей или же о неотвратимости смерти? Бен аргументировал свой ответ, обратившись к записям Шарлотты, Калев — элементами резьбы, встречающимися на Северном острове.

При этом оба взволнованно швырялись какими-то теоретическими выкладками — и Джек с ужасом увидел, что в руках у Бена последний блокнот Шарлотты. Сердце его сжалось. Нельзя, чтобы рисунки Глории попали в руки чужих людей! Их никто не должен был видеть… Почему он их не спрятал, а просто вложил обратно в блокнот?

Бен Биллер заметил ужас в его взгляде и расценил это как недовольство.

— Я тысячу раз прошу прощения, мистер МакКензи, конечно же, мы не хотели брать записи без вашего разрешения. Но ваша мать была так добра…

Глория очнулась от полудремы, в которую погрузилась, отвлекшись от беседы мужчин. До этого момента она почти не обращала внимания на дискуссию Бена и Калева. Но теперь насторожилась.

Джек перевел взгляд на Гвинейру. Та подняла голову. И увидела страх и отчаяние на лице Глории.