— Ну что ж. Спасибо за предложение. Я подумаю. Особенно насчет переезда в ваш дом. Мне все-таки представляется это преждевременным. Тем более что я уже оплатила свое жилье за три месяца вперед, так что выселение в ближайшее время мне не грозит. Мне было бы удобнее просто приезжать к вам для работы. Ну… и есть еще один вопрос. Я и так доставляю вам слишком много хлопот. У вас же есть и какая-то собственная личная жизнь… — Она испытующе посмотрела ему прямо в глаза. — Мне бы не хотелось столкновений с вашими поклонницами, особенно на вашей территории.

— Насчет этого можете не беспокоиться. Таковых на данный момент нет. По крайней мере, в моем доме. И давно.

— Я вам сочувствую, — слегка насмешливым, но довольным тоном отреагировала Кристель. — В таком случае, как я полагаю, мы уже обсудили основные проблемы. Мне только по-прежнему непонятно, к чему было так спешить? Мы вполне могли бы поговорить на эту тему позднее.

— В таком случае, — отпарировал собеседник, — будем считать, что я просто соскучился. Не видел вас целых два дня и начал тосковать. Я художник, привык порой действовать спонтанно и иррационально. Руководствуясь чувствами, а не разумом. Боялся, что у вас появятся другие предложения. Что кто-нибудь вас перехватит в последний момент. Или найдете себе какое-нибудь другое занятие, помимо живописи. Такая версия событий вам нравится?

— Последнее совершенно исключено. — Она решительно помотала головой. — Только не это. С живописью расставаться я не собираюсь. А вот о продолжении работы в страховом бизнесе мне надо подумать… Кстати, мне нужен ваш совет. Извините, что перегружаю своими проблемами, но в данный момент я могу обсудить это только с вами.

И Кристель начала пересказывать ему суть случившегося сегодня. О своем конфликте с мадам Барбару. Она поняла, что ей надо обязательно высказаться и с кем-то посоветоваться. Получить моральную поддержку и практический совет. С сотрудниками об этом откровенно не поговоришь. Побоятся потерять собственное место и возможность карьерного роста.

Ференц внимательно и сочувственно выслушал, не перебивая, все, что ей хотелось высказать. Все, что накопилось в ее душе. А потом просто и как-то буднично подвел итог:

— Мне кажется, это даже к лучшему. Этот конфликт поможет вам принять правильное решение, о котором мы только что говорили. Не бойтесь решительных поступков. Я на вашей стороне. Еще раз повторяю, что обещаю помочь вам найти правильное место в этой жизни, соответствующее вашим дарованиям и наклонностям. Давайте выпьем за ваше новое умение самой определять свою жизнь. За вашу смелость и за ваш талант!

5

Кристель сидела на траве, рядышком с Ференцем, под раскидистым дубом, возвышавшимся во весь свой исполинский рост среди более молодых деревьев. Воздух был напоен запахом полевых и садовых цветов, разбросанных по всему окружающему их пространству — желтые и фиолетовые крокусы, голубые колокольчики и благородные тюльпаны. И много других, чьи названия она даже не знала. Их разноцветные головки весело качались, обдуваемые теплым ветерком, напевая в унисон свои беззвучные чарующие песни.

Какая идиллия. А ведь возможно, подумала она, когда-то здесь была священная роща древних галлов. И друиды приносили под этим деревом свои кровавые жертвы, вставляя отрезанные головы в специальные каменные хранилища-алтари и развешивая обезглавленные тела на ветках этого священного дуба для пропитания мудрых воронов. Она невольно поежилась, представив себе эти мрачные сцены, и даже машинально привстала с земли, слегка согнувшись, как будто опасаясь, что вот-вот коснется головой чего-то ужасного, свисающего сверху. Но тут же встряхнулась, приходя в себя и возвращаясь на прежнее место. Что за нелепые фантазии. Конечно, она не ботаник, но и без этого не сложно определить, что дерево не может быть столь древним. Так долго даже деревья не живут. В лучшем случае, под этим дубом мог отдыхать Наполеон, сидя на складном походном стульчике и обдумывая план очередной военной кампании. Надо быть оптимистичней и думать только о хорошем, тщательно охраняя себя от негативных воздействий, тем более со стороны собственного сознания.

Она оглянулась на Ференца. Тот мирно дремал, вытянув на траве свои мускулистые ноги, опершись спиной о тот же ствол дуба и слегка привалившись плечом к ней. Спокойное, безмятежное лицо, как у младенца. Или как у спящего принца. Лишь ресницы слегка подрагивают и чуть раздвинуты в улыбке кончики губ. Видимо, смотрит какой-то приятный летний сон, бестрепетно доверив охрану своей священной персоны этому дереву и даме. Впитывает животворную энергию сразу от обоих.

Наставник вытащил ее на природу, чтобы учить рисовать пейзаж, хотя ей это не очень нравилось. Все же портреты ее больше привлекали. Но патрон настоял на том, что без этого не обойдешься. Это расширит диапазон ее цветового восприятия и гамму сюжетов. Мол, пригодится на будущее, хотя бы в виде фона для портретов. Намекнул даже, что было бы неплохо, если бы она сделала серию скетчей о Париже. Наиболее характерные достопримечательности города и сценки из уличной жизни. Чтобы оценить ее умение выбирать тему и ракурс. И вообще, нельзя фиксироваться на какой-то одной теме, ибо это быстро перейдет в конвейерную систему и простое ремесленничество, а в перспективе и к вырождению творчества.

Маэстро, конечно, виднее, хотя у каждого должен быть свой путь в творчестве. Впрочем, может, он и прав. В любом случае, пребывание на свежем воздухе идет ей на пользу. Особенно в такой приятной компании. Немного устали глаза и слегка ломило спину после двухчасовой непрерывной работы. Так что она вполне заслужила право на продолжительный перерыв. Но главным было желание просто побыть рядом с этим человеком, расслабиться, погреться на солнышке, послушать шелест ветра в листьях деревьев, нежное щебетание птиц и веселое стрекотание кузнечиков в траве.

Рядом лежал альбом для рисования с мастерски сделанными набросками и несколько карандашей, выпавших на траву. Перед выездом на природу мэтр сказал, что карандашные наброски — это хороший вид творческих упражнений. Для любой категории художников, а не только начинающих. И пока она работает кистями, он тоже будет заниматься своим развитием и совершенствованием, как бы подавая ей личный пример. Вначале он, действительно, пытался что-то изобразить в альбоме, пока убаюкивающее очарование природы не возобладало над этим мощным телом.

Кристель взяла в руки один из карандашей и покатала его в пальцах. Затем провела рукой по гладким, матовым страницам альбома для рисования. Приятно было держать в руках что-то материальное, чувствуя не только текстуру, но и внутреннюю суть, как бы душу вещей. Это проявилось у нее еще в детстве. Всегда ходила с занятыми чем-нибудь руками. Например, ей очень нравилось разминать пальцами глину. А сейчас, глядя на спящего мужчину, ей почему-то очень захотелось ощутить в своих ладонях маленькую, теплую, доверчивую ладошку ребенка. Малыша, мальчика, черноголового и черноглазого, похожего лицом на этого гиганта под деревом. Она даже вздохнула, представив себе маленькую фигурку, удобно устроившуюся у нее на коленях. Рядом со спящим отцом…

Внезапно ее мечты были прерваны добродушным голосом.

— В чем дело, мадам? Решили сменить сферу деятельности? Поменять кисть на карандаш? Лишить меня славы лучшего рисовальщика в окрестностях этого дуба? — В его веселых глазах, как зайчики на лужайке, прыгали искристые смешинки. — Или что-то еще замышляете, более ужасное? Может быть, поделитесь? Или это страшная женская тайна?

Да, тайна в ее мечтах действительно присутствовала, поскольку говорить об общих будущих детях с художественным наставником, пожалуй, было рановато.

— Да нет, какие у меня могут быть от вас тайны. — Эта фраза прозвучала у нее довольно искренне. — Вы же сами запретили даже думать о такой вольности. Как только появится в закоулках сознания какая-то мыслишка, приказано сразу же ее выносить наружу, как на подносе. Для совместного и откровенного обсуждения. Я правильно интерпретирую ваши наставления?

— Ну есть, конечно, кое-какие передержки и инсинуации. Но в целом идея трактуется достаточно правильно. Итак, я весь внимание.

— Боюсь, что мне нечем вас особо порадовать или удивить. Я думала просто о… — На секунду она замялась, что не ускользнуло от слуха чуткого маэстро.

— Похоже, вы все же думали о чем-то личном. И не хотите делиться этим со мной.

— Нет, нет, ничего личного. Обычные, незатейливые размышления горожанки на лоне природы. О красоте окружающего. В повседневной суете этого не замечаешь. В основном смотришь под ноги, чтобы не упасть, и иногда, мельком, вдаль, для общей ориентации. Видишь тротуары и ободранные носки туфель, слышишь клаксоны автомашин, вдыхаешь запах бензинового перегара. А зелень листвы и голубизна неба, пение птиц и аромат цветов как-то ускользают. Теряется перспектива, все слишком приземлено и буднично. Вместо романтического полета в прозрачной вышине, на распростертых крыльях — безрадостное ползание по житейской грязи на животе, как сороконожки.

— О, какой у вас сегодня пессимистический философский настрой, — сонно-добродушным голосом прокомментировал ее тираду собеседник. — Наверное, вы просто перетрудились. Моя вина, мой недосмотр — мне и исправлять. Я знаю хороший способ снять вашу меланхолию. — Он оторвался от ствола дуба и потянулся в сторону корзинки с нехитрой провизией, которую прихватил с собой. К тому же сам собрал и приготовил все эти продукты для походной трапезы.

Из корзинки, слегка прикрытой салфеткой, торчало горлышко бутылки из темного стекла и рядом с ним пластиковая упаковка минеральной воды. На дне корзинки лежали свертки с бутербродами. Однако есть не хотелось. Кристель выпила только несколько глотков воды и с трудом прожевала бутерброд с венгерским салями, да и то лишь затем, чтобы не обидеть Ференца, который решил приобщить ее постепенно к национальной мадьярской кухне. Так сказать, в рамках культурного обмена. По крайней мере, что такое венгерский гуляш, огненно-красный от жгучего перца, и сколько вина требуется, чтобы погасить пламя в желудке после его употребления, она уже хорошо знала на собственном печальном опыте.