– Я говорю о поцелуе, а не о слабости. И насколько помню, мы целовались дольше минуты.

– Вы не джентльмен! – воскликнула она. – Вояка, нацепивший золоченые шпоры! Нечего с вами разговаривать.

– Кстати, о Флоренции. – Бельдан словно не расслышал ее колкости. Его длинные пальцы перебирали кружева на ее тунике. – Прежде чем подъедем к воротам города, сожгите одежду, взятую с собой. Я куплю новую. А это – обноски Бланш, и выглядят соответственно. Не хочу, чтобы люди говорили, что мой брат был некогда помолвлен с нищенкой.

– Как вы смеете разговаривать подобным тоном! Дуччи-Монтальдо были римскими сенаторами и с головы до пят одевались в шелка, в то время как Арнонкуры заворачивались в козлиные шкуры и молились деревьям.

– Во Флоренции мы найдем все, что нужно. В городе процветает гильдия портных, а я знаком с ее лучшими представителями.

– Догадываюсь, каков повод знакомства: небольшие подарки за небольшие услуги.

– Если вас беспокоят деньги...

– Я вам не шлюха! – возмутилась графиня. – И не принимаю подарков от мужчин.

Но Бельдан снова не заметил ее ярости и спокойно закончил:

– О деньгах не тревожьтесь – хватит на все.

– Поверьте, я способна расплатиться за себя сама. И за мать, и за нашу служанку. У нас скромные желания, значит, и траты незначительные.

– Хорошо, хорошо, расплатитесь. Но только не золотыми флоринами. А теперь закройте рот, быстро одевайтесь и следуйте за мной в лагерь. Кажется, нам предстоит война.

Только что такой вальяжный, Бельдан снова превратился в полководца.

– Пять минут на сборы, не больше!

Франческа хотела не торопясь надеть всю свою одежду и, словно доспехами, защититься от его проницательного взгляда, но рыцарь не дал ей времени.

Что-то сильно его взволновало. Он по-прежнему смотрел на нее, но графиня достаточно узнала этого человека, чтобы понять, что он встревожен: складка прорезала лоб меж бровей, скулы обострились. Никаких иных признаков не было, но Франческа почла за благо поспешить.

К ее радости, солдаты Золотого войска куда-то испарились. Как только ужин подошел к концу, Бельдан приказал ложиться спать. Его тон был таков, что беспрекословно подчинилась даже графиня де Монфор. А у ее ног пригрелась угомонившаяся болонка. В палатке погасили свечу. Но ее обитатели не спали – Франческа это чувствовала. И знала: когда бы она ни появилась там, ее станут расспрашивать.

А пока они остались вчетвером – она, Бельдан, Ги и Кристиано. Их окутывала тьма. Свет давал лишь затухающий костер, и его блики отражались на влажных волосах графини. Они так и остались распущенными, и Франческа, просушивая пряди у костра, время от времени медленно проводила по ним рукой.

– В Бари умер Людовик Анжуйский.

У Франчески перехватило дыхание. Ей показалось, что слова извергла сама ночь.

– Судя по всему, – продолжал рыцарь Арнонкур, – это для нас хорошая весть. Потому что появляется возможность без особого труда прикарманить много золотых флорентийских флоринов. Это сделать надо, и сделать решительно.

– Но почему? – удивился Ги. – Если французский претендент мертв?

– И его приятель Амедео, граф Савойский, тоже. – Бельдан с минуту помолчал. Всеобщий любимец и жизнелюб Амедео, или иначе Зеленый рыцарь, был и его закадычным другом. – Обоих прибрала лихорадка, а вместе с ними – добрую часть их армии. По крайней мере ту, которая оставалась верной и не улизнула во Францию. Проблема в де Кюси. Он не успел воссоединиться с Людовиком и заперт в Тоскане. Теперь для него единственный выход – пробиваться с боями.

– Но де Кюси может вступить в переговоры, а затем вернуться во Францию. Флорентийцы не хотят войны, потому что война вредит торговле. Они предложат хорошую цену, чтобы он убирался восвояси. – Франческу нимало не смутило, что она вмешалась в разговор мужчин, которые обсуждали мужское занятие. Но как будто не удивило это и Бельдана. Рыцарь повернулся к ней и заглянул в глаза.

– Флоренция уже пыталась вступить в переговоры с де Кюси и направила обсудить с ним условия своего самого красноречивого посла Колуччо Салютати. Всякий, кто с ним встречался, способен оценить его дар. Но француз на переговоры не пошел. Во всяком случае, до сих пор.

– Почему? – проворчал Кристиано. – Это в его же интересах. Флорентийский союз дал бы ему денег, и он бросился бы во Францию в одних подштанниках.

– Ярко замечено, – одобрил Арнонкур. – Но ты забываешь, что могущественная Сиена не входит во Флорентийский союз и ведет с де Кюси свои переговоры. Француз удерживает в своих руках Ареццо, и в этом наша проблема.

– Понятно, – хмыкнул Ги. – Потому что в Ареццо много богатств.

– И он расположен на стратегически важном направлении, – поддержал его брат. – И Сиена, и Флоренция давно стремились овладеть Ареццо.

– Черт бы побрал эти тосканские распри! – Кристиано в сердцах ударил широкой, словно окорок, ладонью по кожаной штанине. – Города так близко один от другого, люди говорят на одном языке, а сражаются друг против друга с такой же яростью, как мы, христиане, с неверными. Отвратительно! Ареццо всего в сорока милях от Флоренции. Флорентийцы, должно быть, в панике.

У Франчески похолодели руки, сжимавшие кубок с пряным вином. Если падет Флоренция, погибнет весь Флорентийский союз и прежде всего – Бельведер.

Ги приподнялся на локте.

– Если бы тосканцы не враждовали, нам нечего было бы есть, Кристиано. К тому же я не думаю, что даже горячие флорентийцы сумеют так быстро собрать армию. Самое время поднимать ставки.

Франческа почувствовала взгляд Арнонкура и только тогда поняла, с каким удивлением смотрела на Ги. И быстро опустила голову.

– Скажите, – спросила она, – каким образом де Кюси удалось овладеть Ареццо? В бою или подкупом?

– Стефано шепнул словцо. Был его шпионом. – Бельдан выплеснул в костер последние капли из бокала. – Де Кюсю сражался за Ареццо, но взял его из-за моей глупости. С тех пор как четыре года назад Тарлатти Пьетрамала потеряли власть, они кипели недовольством и были готовы к заговору. Де Кюси обещал возвратить им их положение в обмен на влияние, которое они тайно имели в делах города. И взял город почти без кровопролития.

– А какую роль во всем этом сыграла Сиена? – спросила графиня.

– Недовольные Тарлатти заручились поддержкой сочувствующей Сиены, которая решила приобрести богатого союзника в пику своему главному конкуренту, Флоренции, – объяснил Арнонкур.

– И заварилась каша, – подхватил Ги. – Один де Кюси пошел бы на переговоры и мирно покинул Тоскану. Но раз Сиена надеется заполучить Ареццо...

– А Тарлатти Пьетрамала вернуть себе власть... – продолжил Кристиано.

– То очень трудно выйти из такой ситуации без войны, – закончил за всех Бельдан. – Она начнется не сейчас. Я по крайней мере так думаю. Скоро конец октября, а им еще надо укрепить позиции. Скорее всего противник будет ждать, чтобы первый ход сделал я. Значит, ему придется потерпеть немного дольше, чем он предполагает.

– Не могу поверить в лояльность де Кюси по отношению к Сиене и этим Пьетрамала, – усмехнулся Ги. – Он ведь даже не поинтересовался, сколько Тоскана предлагает в обмен на мир.

Бельдан пожал плечами.

– Двадцать пять тысяч золотых флоринов Флорентийского союза против двадцати тысяч Сиены. Но Сиена больше выигрывает от войны, чем от мира.

– Ужасно, – пробормотала Франческа, прикинув, сколько сыра, вина и трав ей придется продать, чтобы собрать долю выкупа Бельведера. – А иначе прольются потоки крови.

– До этого не дойдет. – Лицо Бельдана неожиданно смягчилось. – Уде Кюси свежие силы, но он по-прежнему отделен от костяка французской армии в южной Италии.

Кристиано встревожено повернулся к своему господину.

– Мальвиль знает, что вы где-то в этих холмах, и будет продолжать за вами охотиться. И еще он понимает, что Золотое войско во главе с вами – единственная кость в их горле, потому что оно способно расстроить все планы. Кстати, вы не забыли, что не только де Кюси оторван от своих главных сил?

– Не забыл. Но дело в том, что ни Мальвиль, ни де Кюси не знают Тосканы. А я знаю. И очень хорошо. Я двадцать лет воевал за эту землю и понимаю ее тайны. Нас не поймать, если мы не натворим глупостей. Так что подбодрись, Кристиано, и не смотри так мрачно. Остался всего один день, и перед нами откроются ворота Флоренции. Летиция молится за нас. И с тобой ничего не случится.

– Со мной-то не случится, потому что в опасности вы, а не я.

На них опустилась ночь. Даже костер угомонился и превратился в тлеющие угли. Вокруг ни проблеска света, ни звука. «Как будто мы последние живые люди в Тоскане», – подумала Франческа. Посмотрела на темную палатку матери и поежилась. Вспомнилась присказка:

«Гусь пляшет на моей могиле».

Он тихонько смотрел на нее из чащи. И со своего наблюдательного пункта оценил изящество ее фигуры, отразившейся силуэтом на стенке палатки, как только Франческа зажгла свечу. Вот она наклонилась что-то сказать матери, и графиня рассмеялась. Странно, Бельдан совсем забыл, что Бланш умеет смеяться. А сейчас она хохотала, как девочка.

Франческа встала на колени и принялась молиться. Она молилась очень долго, и Бельдан испугался, что графиня замерзнет. Ему стало одиноко. Он тоже почувствовал озноб. И на какое-то мгновение позволил себе признаться, как бы ему хотелось оказаться рядом с Франческой в теплой палатке и ощутить податливость ее тела.

Он устал, чертовски устал от войны, от армии, от своих обязанностей, от железных женщин.

Внутренний голос подсказывал, что Франческа могла бы принадлежать ему. Да, она любила Ги или думала, что любит, но Ги вскоре женится. А она останется наедине со своей обидой и обратит на него благосклонный взор. И потом станет его любовницей – Бельдан в этом не сомневался.

Но что дальше? Что она скажет, когда узнает, что на самом деле случилось пять лет назад и какой опасности он подвергает ее теперь?