– Снова «Грозовой перевал»? – с легкой улыбкой спрашиваю я.

– Да! А как ты узнала?

– Я помню переплет. Она ведь с детства у тебя. До сих пор помню Кэтрин.

Мелисса заливается смехом.

– Какой раз ты ее перечитываешь? Может, 10? – Несмотря на все мои раны и ссадины, я не могу не улыбаться. Мелисса подходит ко мне, забирается на кровать и кладет книгу между нами.

– Я пыталась забыть тебя, Лидия, пыталась отвыкнуть, но не смогла вычеркнуть тебя и нашу дружбу из своей жизни. Мы – одно целое, нас нельзя разделять. Я знаю, что нужна тебе, но ты даже не представляешь, насколько мне нужна ты! – Я внимательно слушаю, стараясь не пропустить ни одного слова, а Мелисса превращается в настоящий водопад: таких горьких слез я еще не видела!

– Я люблю тебя, слышишь! – Я беру ее холодную руку. Она смотрит мне прямо в глаза и бросается в мои объятия.

– Я так тебя люблю! Я так боюсь потерять тебя! Ты для меня – лучик света! – Она всегда была такой теплой, такой родной! Она обнимает меня так крепко и так нежно, как умеет обнимать только моя Мелисса. Я ужасно соскучилась! Соскучилась по ее улыбке, голосу, запаху. Я соскучилась по очень родному и близкому мне человеку. – Ты ведь останешься у меня? Пожалуйста, скажи «да»!

– Да!

Наше примирение придало мне немного сил, но голова прямо раскалывается. Не знаю от чего: то ли от пролитых слёз, то ли от удара Криса.

– Тебе больно? Лид, давай доктора, а? – умоляюще просит Мелисса.

– Я в порядке. Пару дней, и все пройдет.

– Уверена?

– Да, – мило улыбаюсь я.

– Хорошо. Если что, на столике лежит обезболивающее. Выпей! – Я открываю упаковку, достаю одну таблетку и запиваю ее водой. – Хочешь, почитаю тебе? Как в детстве, помнишь?

– Да, очень хочу.

Мелисса ложится рядом со мной, открывает книгу где-то ближе к концу, а я кладу свою голову на ее плечо.

– Готова? – улыбаясь, спрашивает она. Я киваю.

– «…Прошлой весной в эту пору, Кэтрин, я тосковал, что нет тебя под этой крышей; а теперь я хотел бы, чтобы ты могла подняться на милю или на две в горы: ветер приносит с них такой душистый воздух, – я уверен, он излечил бы тебя!

– Я на них поднимусь еще только раз, – сказала больная, – и тогда ты покинешь меня, я же останусь там навсегда. Следующей весной ты снова станешь тосковать, что нет меня под этой крышей, и будешь оглядываться на прошлое и думать, что сегодня ты был счастлив».

Пока Лисса читает мне наш любимый «Грозовой перевал», я снова проваливаюсь в сон.

Открыв глаза, я обнаруживаю, что лежу совершенно одна. Видимо, моя подруга ушла, чтобы я немного отдохнула. Я поворачиваюсь и вижу, что на улице уже почти стемнело. Голова не болит, слава богу, и мне срочно нужно уходить. И как я появлюсь перед родителями с таким лицом и опухшей губой? Ладно, об этом я подумаю позже.

Я встаю с кровати и вижу, что на стуле лежат мои вещи. Я быстро одеваюсь и иду в ванную. Умываюсь и возвращаюсь обратно в комнату. Нахожу свою сумку, достаю пудру и смотрю на себя в зеркальце. Хорошо, что глаза успокоились и краснота прошла. Я наношу пудру на лицо, чтобы оно приобрело более или менее здоровый вид и бежевый цвет, вместо розово-красного.

Собрав свои вещи, я иду к выходу. Несмотря на то, что мы помирились, мне все еще неловко.

– Лидия, ты куда собралась? – Мелисса сидит на диване в позе лотоса, как всегда с книгой в руках, и улыбается. – Я ждала, когда ты проснешься. Будешь кофе?

– Я бы с радостью, родная, но мне срочно нужно домой. – Я тороплюсь. – Спасибо тебе, но мне пора. Родители волнуются.

Мелисса подходит ко мне.

– Что ж, ладно.

Она покачивается, ей неуютно, и я тоже это чувствую.

– Пока! – Я открываю входную дверь и переступаю порог.

– Лидия! – Я оборачиваюсь и вижу, что Лисса стоит в дверном проеме. – Все будет хорошо.

Ее губы растягиваются в легкой улыбке. Я киваю в ответ и топаю к своему авто.

– Дорогая, где ты была? – Мама стоит в прихожей – руки в боки, лицо недовольное.

– Я же оставила записку! Ты бы хоть изредка заходила на кухню! – Я бросаю сумку на тумбочку и бегу вверх по лестнице.

Я запираю дверь в свою комнату на ключ и, сняв обувь, плюхаюсь на кровать. Не хочу ни о чем думать, не хочу ничего писать в дневник. Уже почти одиннадцать вечера, и я решаю просто посидеть перед телевизором, переключая каналы один за другим. Затем я тихо засыпаю.

Проснувшись около часу дня, я снова вспоминаю, что Крис сделал со мной. Я в полном замешательстве: и что мне теперь делать? Я не нахожу ответа на этот вопрос. Просто сижу в своей комнате, пытаюсь отогнать дурные мысли. Как бы мне хотелось стереть из памяти все, что произошло!

Мобильный телефон тихонько вибрирует. Скорее всего, это либо Мелисса, либо Дениз. Крис точно не станет мне звонить. Да и я не хочу его слышать. И видеть не хочу.

– Лид, как насчет тематического вечера? – раздается в трубке звонкий голос Дениз. – Ты пойдешь?

– Я еще не решила. – Я пугаюсь своего же голоса. Последние несколько часов я провела молча. Мой голос хриплый и грустный. – А Мелисса?

– Она сегодняшний вечер проведет с тетей. Зара попросила ее помочь. Стой, Лид, что с тобой?

– Ничего, все хорошо. А почему я об этом ничего не знаю?

– Я без понятия, Лидия, честно. Все, что я знаю, я уже сказала. Ну как? Ты пойдешь?

– А что за вечеринка? – говорю я, потирая бровь.

– Так. Я через трубку слышу, Лид, что-то случилось. Я сейчас приеду.

Я прикрываю рот рукой, чтобы не сорваться, и не успеваю возразить, как Дениз отключается.

Губы болят по-прежнему. Ноющая боль напоминает мне о том, что произошло: о безумных серых глазах, наполненных страхом и ненавистью, об устрашающем голосе, о криках… Я тихонько дотрагиваюсь до шеи и вспоминаю его мертвую хватку, его горячее дыхание. Он был похож на разъяренного зверя, готового кинуться на меня и порвать в клочья. Меня до сих пор трясет. Я никогда не думала, что Крис может поднять на меня руку. А ведь я ничего такого не сделала. Я лишь хочу знать правду, хочу быть для него чем-то большим, а не просто «деткой», которую он может брать, когда захочет.

– Лидия! – Дениз осторожно заглядывает в мою комнату. Вероятно, я так задумалась, что не услышала, как она вошла в дом. – Твой отец меня впустил. Сказал, что ты тут.

Я слезаю с подоконника и пересаживаюсь на кровать.

– Заходи.

– Боже, что с твоим голосом? – Увидев мой заплаканный вид, Дениз подбегает и крепко обнимает меня. – Расскажи мне, что произошло!

Она небрежно кидает свою цветастую сумку на кровать и садится рядом со мной.

– Я не хочу говорить об этом.

– Ты уверена? Я хочу помочь! – Она делает паузу и внимательно рассматривает мое опухшее лицо. – Это Джонс? Что он сделал? Расскажи! Сразу станет легче.

– Просто посмотри на мое лицо.

Дениз сразу поняла, что произошло.

– О, боже! Как? Что случилось?! – она снова обнимает меня, еще крепче.

– Я нашла у него в ящике наркотики, – говорю я, вытирая нос рукавом. – Попросила объяснить, откуда они, а он набросился на меня и… вот.

– Наркотики? Я знала! Что-то с Джонсом не так! Не зря про него ходит столько слухов! Лидия, тебе надо порвать с ним! Пока не стало хуже! – Я не знаю, что ответить, и продолжаю молча шмыгать носом. – А знаешь, тебе точно надо сходить развеяться. Сегодня в «Грифоне» будет вечеринка в стиле 20-х годов.

– Ден, ну какая вечеринка? Я выгляжу ужасно! И губа еще не зажила.

– Ничего страшного! В те годы красная помада была в моде. Накрасишь и все! – Дениз вскакивает с кровати. – Сейчас вернусь!

Через несколько минут она возвращается с белым целлофановым свертком в руках.

– Это лед. Не знаю, почему ты раньше не догадалась приложить его к губе? Слава богу, вечеринка только через несколько часов, и мы успеем собраться. Будешь выглядеть отлично, обещаю!

Я, грустная, но спокойная, как удав, беру пакет со льдом и прикладываю к губе. Черт, холодно! И немного больно. Но это к лучшему. Может быть, Дениз права, и мне действительно нужно выйти сегодня на улицу?

– Спасибо, что пришла, Ден. Мне стало легче, – говорю я и вижу на ее лице радостную улыбку.

У Дениз есть редкий дар – она хорошо умеет отвлекать. Как начнет рассказывать невероятные истории о том, что происходит на лекциях, или в свободное от наших посиделок время, как я тут же забываю о своих проблемах.

– Подержи подольше. У тебя и так отек небольшой. Через десять-пятнадцать минут все должно пройти.

У меня медленно, но верно поднимается настроение. Я начинаю верить в то, что мне удастся сегодня хорошо провести время и забыть обо всем плохом. Но является ли Крис частью всего плохого в моей жизни или нет? Какие-то философские мысли лезут в голову, и я стараюсь прогнать их. Стоит подумать о предстоящем вечере: какое платье надеть, какой сделать макияж и прочее.

– Я только что позвонила своей знакомой, и она сказала, что Джонса на вечеринке не будет, – говорит Дениз, кокетливо поднимая бровь. – Узнала специально для тебя.

– Ой, слава богу!! – Настроение взлетает до небес. – Огромное спасибо!

Я так рада, что его не будет в клубе! Я не хочу его видеть.

– Ты в порядке? – спрашивает Дениз.

– Да, думаю, да.

– Убери-ка лед, я на тебя посмотрю! – Я подчиняюсь. – Вот! Уже лучше.

Я подхожу к большому зеркалу и разглядываю себя: отек стал намного меньше, только глаза заплаканные и лицо какое-то помятое. Я иду в ванную и умываюсь. Вот чего мне не хватало: почувствовать успокаивающую прохладу на коже, освежиться, расслабиться!

– Давай договоримся, – говорю я, – сегодня вечером не будет ни одного упоминания о нем! Я даже слышать не хочу его имя!

– Ок! Договорились!

– Я хочу начать все заново, без него! Мне надоело терпеть его выходки! Все!

– Ого! А куда делать печальная Лидия?

– Ее больше нет. Она осталась в прошлом. Я хочу спокойствия! Хватит с меня этой драмы!