Она без колебаний отмела это возражение.

― Ты узнаешь Кресси, потому что она будет встречать тебя вместе с отцом и его новой женой. А что касается всех остальных, то Ивлин тоже их не знает.

― А сама мисс Стейвли? ― спросил он. ― Можешь ли ты поверить, что она не обнаружит обмана?

― О, я убеждена, что нет! ― беспечно ответила миледи. ― Вспомни, что она не слишком близко знакома с Ивлином! Единственный раз они виделись с Ивлином наедине, когда он сделал ей предложение. К тому же, она тоже не предполагает увидеть тебя вместо Ивлина. Это очень важно!

― Конечно же, она не предполагает! Однако…

― Нет, нет, ты не понимаешь, что я имею в виду, мой дорогой! Никому не должно прийти в голову, что ты не Ивлин, потому что никто не знает, что ты вернулся. Все было бы гораздо сложнее, если бы ты постоянно жил здесь. Ты не можешь не помнить, как это было до твоего отъезда за границу! Ведь люди, которые знали вас с колыбели, привыкли говорить, когда кто-нибудь из вас входил в комнату: «Ну, а это который из них?» Вот тогда всегда имелся шанс, что тот, про которого думали, что он Ивлин, на самом деле оказывался тобой, так что, естественно, люди рассматривали вас внимательно, пытаясь установить, кто есть кто. Но ты вот уже три года как за границей, и никто больше не задумывается, действительно ли Ивлин ― это Ивлин. Он не может оказаться тобой, ты ведь в Вене. Мой дорогой, это само провидение устроило так, что ты явился в этот немыслимый час и ни слова не написал, чтобы предупредить о своем приезде! Ни одна душа не заподозрит, что ты уже здесь!

Мистер Фэнкот бы склонен полагать, что не провидение, а его злой гений здесь постарался, но оставил подобное размышление при себе, вместо этого приложив все усилия, чтобы изложить своей матушке всевозможные причины, которые делают этот замысел невыполнимым. Но все было безуспешно. Чем больше леди Денвилл рассуждала об этом, тем больше ей нравился этот замысел, и когда Кит сказал ей, что это экстравагантно, она ответила с энтузиазмом:

― Не правда ли? Вот почему это так замечательно! Никому и не приснилось бы, что мы осмелились сделать что-либо необычное!

― Не необычное! Возмутительное! Она посмотрела на него с беспокойством и сказала:

― Знаешь, Кит, когда ты поступил на дипломатическую службу, я находилась в постоянном страхе, что ты можешь стать похожим на Генри, когда вырастешь. И мои опасения оправдались! Дорогой, мне очень не хочется говорить тебе такие вещи, но я не смогла бы вынести, если бы ты стал чопорным и скучным!

― О мама! ― сказал Кит с испугом. ― Я чопорный и скучный? Я и не подозревал!

― Нет, мой дорогой, ― ответила она, гладя его по руке. ― Конечно же нет, и поэтому я считаю своим долгом предупредить тебя, чтобы ты преодолел склонность к этому. Ты пока не похож на Генри, но когда ты произнес «возмутительное» с таким осуждением, ты мне сразу его напомнил. Ты нисколько не беспокоился о том, что совершаешь возмутительные поступки, до тех пор пока он не настоял на том, чтобы ты стал дипломатом, и никогда бы ты не высказал такие глупые возражения!

― Я тогда был на три года моложе, мама.

― Так же, как и Ивлин, но он-то не изменился! На твоем месте он бы ни секунды не колебался, не думал бы о пристойности и не боялся бы капельку рискнуть! Я не понимаю, что с тобой стало. Кит!

― Дипломатическая служба и недостаток мужества. Увы, ты дала жизнь мягкосердечному созданию, мама!

― Я этому никогда бы не поверила, ― заявила она.

― Спасибо, мама! Мне не хотелось бы тебя разочаровывать, но когда я думаю о визите в дом Стейвли под видом Ивлина, я начинаю дрожать как сливочное желе!

Она засмеялась:

― О нет. Кит! Это не так уж страшно. Я уверена, что ты не боишься, просто, по-видимому, ты слишком осторожен! ― Она ласково потрепала его по щеке. ― Не подшучивай надо мной, скажи правду, шалун ты этакий! Ты думаешь, что не сможешь этого сделать?

Он задумался. Затем сказал резко:

― Да. На один вечер, в компании людей, не слишком хорошо знакомых с Ивлином, я уверен, что смогу сделать это. И я пока еще не такой чопорный и скучный, чтобы не получить от этого удовольствия!

― Наконец-то! ― сказала она с торжеством. ― Я знала, что ты не мог так сильно измениться!

― Нет, мама, но одно дело разыгрывать шутки в кентерберийском духе над людьми, которые смогли бы оценить юмор, если бы меня разоблачили. Но проделать такую мистификацию, чтобы получить из нее выгоду, это совсем другое! Ты только подумай, мама, какое это унижение и оскорбление для мисс Стейвли!

― Я так не думаю. Хотя бы потому, что она этого не узнает, да и к тому же она еще больше будет унижена, если ты не заменишь Ивлина! Ведь подумай! Можешь ли ты себе представить что-нибудь более унизительное, чем объяснять всем своим родственникам, которые приглашены на помолвку, что жених просит извинить его за то, что он уехал на другую вечеринку? ― Она взяла его руку и сжала ее. ― Кит, ради Ивлина! Он бы сделал это для тебя!

Это было неоспоримо. Ивлин сделал бы это с наслаждением, подумал Кит, и эта мысль его внезапно развеселила.

― Только на один день! ― уговаривала леди Денвилл.

― Если бы можно было на это надеяться! А что, если это затянется? Я не смогу поддерживать подобный обман: я буду вынужден сталкиваться с его близкими друзьями, может быть, некоторых я даже не узнаю!

― О, если Ивлин не вернется через день или два, мы скажем, что тебе нездоровится, либо ты вынужден уехать из города по делам! Но он приедет, Кит! В самом деле, у меня предчувствие, что он вернется завтра.

― Дай Бог! ― сказал Кит горячо.

― Да, но мы должны быть предусмотрительны, дорогой, и готовы к каким-нибудь неприятным неожиданностям. И, знаешь ли, я вдруг подумала, что это очень хорошо, что именно ты вынужден идти на этот званый вечер! Я очень опасаюсь, что старая леди Стейвли наслушалась сказок о нем и подозревает, что он совсем необузданный, взбалмошный, что, конечно, вовсе не так, или, во всяком случае, непомерно преувеличено. И хотя он имеет представление о том, как следует себя вести, я думаю, что ты гораздо лучше справишься с этим, поскольку ты дипломат и знаешь, как надо выглядеть на официальных приемах. А у Ивлина об этом нет ни малейшего представления. Не буду от тебя скрывать, Кит, что если тетушки и дядюшки, кузины и кузены Кресси окажутся кучкой зануд, что крайне вероятно, ― вспомни собственных родственников, ― я очень опасаюсь, что Ивлин может не сдержаться и как-нибудь оскорбить их или сбежать слишком рано. А это было бы непоправимо!

― Если Ивлин не вернется завтра, ― с чувством сказал Кит, ― я сверну ему шею, как только он попадется мне на глаза! А если он вернется, то ни он, ни ты, моя дорогая мама, не уговорите меня пойти вместо него на этот вечер! Ничто, кроме самой крайней необходимости, не заставит меня это сделать!

― Да, дорогой, и мы должны надеяться, что такой необходимости не будет, ― сказала она бодро. ― Но в случае, если это произойдет, ты не откажешься ненадолго стать Ивлином, не правда ли? А если он все-таки не приедет, то было бы крайне неразумно вводить слуг в курс дела.

― Господи, мама, не думаешь ли ты, что они меня не узнают?

― Да, горничные не узнают, и лакей тоже, а также и Бригг не узнает, потому что он стал совсем близоруким и глухим. Нам следует нанять молодого дворецкого, но когда Ивлин только намекнул ему, что он должен уйти на очень недурную пенсию, он впал в такое уныние, что Ивлин был вынужден оставить все как есть.

― А что миссис Динтинг? ― вставил Кит.

― Ас чего бы ей что-нибудь подозревать? Если ты встретишь ее, просто поздоровайся, как сделал бы Ивлин, совсем небрежно, ты знаешь. Ей и в голову не придет, что это ты. Она бы никогда не поверила, что ты можешь вернуться домой спустя столько месяцев и не заглянуть к ней в комнату поболтать. И если ей скажут, что Ивлин дома, почему она должна в этом сомневаться?

― Кто ей скажет подобную ложь? Ты?

― Нет, глупыш! Слуги увидят, что свечи, оставленные в холле для Ивлина, взяты, и еще до того, как ты проснешься, все домочадцы будут считать, что он вернулся.

― И даже Фимбер? Я понимаю так, что он меня тоже не узнает? Мама, спустись с облаков! Человек, который был слугой у нас обоих тогда, когда мы были еще подростками!

― Я вовсе не на облаках! ― сказала она возмущенно. ― Я как раз хотела сказать, когда ты меня перебил, что мы должны ему все рассказать.

― А также и Челлоу, твоему кучеру, второму конюху, всем другим конюхам…

― Ерунда, Кит! Может быть, Челлоу, но зачем же другим говорить!

― А затем, мамочка, что есть фаэтон и четыре лошади, и все это следует учесть.

С минуту она обдумывала, что он сказал.

― Очень правильно. Да, мы должны довериться Челлоу. Ты думаешь, он не способен на это? Но вспомни, как убедительно он лгал, когда папа допытывался у него, чем ты занимался во время своих отлучек из дома!

― Мама, ― сказал Кит, ― я пошел спать! Я не отступил, не думай так, но если я буду продолжать спорить с тобой сегодня ночью, у меня голова закружится!

― О бедный мальчик, конечно же, ты, должно быть, смертельно устал! ― воскликнула она. ― Ничто так не утомляет, как длительное путешествие. Это происходит из-за огромного количества трудностей в пути. Иди в постель, мой дорогой, когда ты проснешься, ты почувствуешь себя лучше.

― Полным отваги, чтобы не сказать ― наглости, да? ― сказал он со смехом. Он поцеловал ее и встал. ― Это чистое помешательство с твоей стороны, но не думай, что я тебя не люблю!

Она безмятежно улыбнулась ему, и он пошел забирать свои вещи с лестничной площадки, чтобы отнести их в спальню Ивлина.

Он так устал, что вместо того, чтобы обдумать возникшую перед ним задачу, как собирался, он заснул через пять минут после того, как погасил свечу. Несколько часов спустя его разбудил звук раздвигаемых штор. Он приподнялся, какое-то время пытаясь понять, где находится. Затем все вспомнил и снова откинулся на подушку, ожидая событий с некоторым озорным чувством. Полог кровати был раздвинут столь безжалостно, что для посвященных служило явным признаком того, что предполагаемый обитатель кровати чем-то сильно провинился перед своим преданным слугой. Кит зевнул и пробормотал: