― Продолжай, Кестер! Расскажи нам!

Кит не смог удержаться от смеха, но слегка покраснел и сказал:

― Я расскажу, но боюсь, что мой план несколько кустарный. Я думаю, что так можно решить все проблемы, хотя я, возможно, учел и не все детали: самое неприятное ― это то, что их много. ― Он поглядел вокруг. ― Ну… мне кажется, самая неотложная задача ― восстановить Ивлина в его законном положении. Это не может быть сделано здесь, но я не вижу необходимости в том, чтобы он похоронил себя в Лестершире: ему не нужно ехать дальше Хилл-Стрит. Бриг ничего не заподозрит, потому что он слишком близорук, и думаю, что Димтинг тоже, так как я позаботился о том, чтобы держаться подальше от нее, когда сам был на Хилл-Стрит.

― А как насчет моего плеча? ― вмешался Ивлин.

― Откуда лондонским слугам знать, когда или как ты сломал его? Здесь они это знают, поэтому завтра по дороге в Лондон ты перевернешь свой фаэтон… что объяснит твой приезд а наемном экипаже!

― Минуточку, Кестер! ― сказал Ивлин. ― Что, черт побери, я должен делать? Кататься по лондонской дороге, когда известно, что я здесь развлекаю гостей? Черта с два, даже мой дядя не поверит, что я такой сумасброд!

― Ты поедешь в Лондон встретиться со мной, братец. Завтра я пошлю Челлоу, чтобы он забрал письма с почты и он принесет мне письмо, которое я послал себе сам. И тогда мама придет в восторг, а я, подражая твоей всем известной импульсивности, Ив, отправлюсь в Лондон в твоей двуколке, взяв с собой Челлоу, и заеду в коттедж Пинни. Там ты сядешь на его место и будем надеяться на Бога, что мы сможем доехать до Ист-Гринстеда так, чтобы нас никто не узнал!

― Я надвину шапку себе на лоб и закутаю подбородок шарфом, ― обещал Ивлин. ― А почему именно Ист-Гринстед?

― Ты там никогда не останавливаешься для смены лошадей, не правда ли?

― Зачем, ведь это в шести-семи милях отсюда! Разумеется, нет!

― Если тебя знают на заставе, то наверняка не знают на почтовой станции. Я предлагаю тебе оставить двуколку на одной из почтовых станций и оставшийся путь продолжать в наемном экипаже. Как только начнет темнеть, Челлоу пойдет пешком в Ист-Гринстед и завтра отвезет двуколку в Лондон. Фимбер поедет за нами с твоим багажом: с этим не будет никаких проблем! Между прочим, надо не забыть сказать ему, где он должен оставить мой собственный багаж. Когда мы приедем в Лондон, вы высадите меня и ты поедешь один на Хилл-Стрит, куда я тоже приеду через некоторое время, со стороны побережья в дилижансе.

― Не в дилижансе, а в почтовой карете, ― перебила его Кресси.

― Да, так будет намного лучше! ― согласился Кит. ― Спасибо, дорогая!

― А что будет потом? ― спросила она.

― Я должен увидеться с твоим отцом и рассказать ему правду. Если я смогу убедить его в том, чтобы он простил мне этот обман и дал свое согласие на брак, то тогда все будет в порядке. Если же нет… ― Он сделал паузу и через минуту продолжил:

― Я не могу даже подумать о такой возможности.

― Ну это неважно! ― сказала вдовствующая особа, которая все это время внимательно его слушала. ― Он сразу даст свое согласие, когда узнает, что я согласна!

― Могу ли я сказать ему о том, что вы дали свое согласие, мэм?

― Я сказала, что одобрю ваш брак с Кресси, если вы сможете найти выход из этого идиотского положения так, чтобы не дать повода для сплетен, и я всегда держу свое слово! Как вы намереваетесь это сделать?

Он улыбнулся.

― Не знаю, мэм: я не в силах решить такую задачу!

― Это никому не под силу, мой мальчик, ― сказал сэр Бонами. ― Об этом обязательно станет известно, этого не избежать!

― Вовсе нет, сэр. Единственная вещь, которую нужно сделать, это кинуть приманку ― прошу извинить меня, мэм! ― поместить в газете какую-нибудь небылицу, которую сплетники начнут обсасывать, забыв о нас.

― Еще одни ваш обман, а? Так я и думала! ― сказала вдовствующая особа, кидая на него хмурые, но не лишенные уважения взгляды.

― Это будет в последний раз, я обещаю вам! ― сказал он. ― И только с вашего одобрения, мэм!

― Вы такой же наглый, как ваш брат! ― отрезала она. ― Ну, давайте, выкладывайте!

― Да, мэм! Хотя, быть может, мало кому из вас это известно, но я уже давно люблю Кресси.

Я встретился с ней, когда последний раз был в Англии, и уже тогда страстно влюбился в нее, хотя я хранил это в глубине моего сердца!

― Но почему? ― удивленно спросила Кресси.

― Я знал, что это безнадежно. Твой отец не одобрил бы моих ухаживаний. Кроме того, я считал, что не смог бы создать тебе те условия жизни, к которым ты привыкла.

― Ты выглядишь скромным, а? ― сказал Ивлин.

― Конечно! Ты не согласен, что я также выгляжу благородным?

― Нет, ― откровенно ответил Ивлин. ― Ты производишь впечатление тупицы!

― Дорогой, Ивлин совершенно прав! ― сказала леди Денвилл. ― Ты не мог быть таким простофилей! Уверяю тебя, всем должно быть известно, что, когда ваш отец умер, ты получил довольно приличное состояние!

― Оставьте мальчика в покое! ― скомандовала вдовствующая особа. ― Стейвли решил, что оно недостаточно: я позабочусь об этом! Продолжайте!

― Очень вам признателен, мэм! Так вот, я отказался от нее, не подозревая, что мое чувство взаимно, и этим разбил все надежды Кресси.

― О Кит, нет! ― умоляюще произнесла Кресси. ― Не говори мне, что у меня не хватило ума "отказаться от соблазна.

― Нет, нет! ― заверил он ее. ― Ты была слишком скромна для этого! И слишком горда, чтобы поведать кому-либо свою тайну. Ты твердо решила забыть меня.

― Нет: я подумала, что, может быть, подойдет Ивлин. И в конце концов, он так похож на тебя!

― Хорошая мысль, ― одобрительно сказал Кит. ― А теперь мы подошли к тому месту, где у нас имеется неопровержимый довод. Умер мой крестный, оставив мне все свое состояние. Я построил всю историю вокруг этого обстоятельства, потому что это действительно произошло! Разумеется, это придает всему делу другой оттенок. Полный надежд, я вернулся домой и обнаружил, что ты собираешься обручиться с моим братом. Мы встретились, и наши чувства оказались слишком сильны, чтобы ими можно было управлять, и ― либо Ивлин застал нас в нежных объятиях, либо мы сами рассказали ему нашу трогательную историю… выбирай сам. Ив!.. ― Им овладел приступ благородства, и он великодушно ретировался.

― Но только в том случае, если я тоже слишком горд, чтобы никому не рассказывать о моем секрете! ― сделал оговорку Ивлин. ― Даже ради тебя я не смогу принять томный вид человека с разбитым сердцем, Кестер!

Сэр Бонами, который с восторженным вниманием слушал эту сказку, сказал:

― Я и не подозревал. Кит, что у тебя такие способности. Ба, я не удивлюсь, если ты напишешь книгу, пьесу или что-то в этом роде! ― С удивлением он услышал, как Кресси хихикнула. ― Должен сказать, что не вижу в этом ничего смешного: по-моему, мой мальчик, ты придумал чертовски трогательную историю! Знаешь, Амабел, я начинаю думать, что у него блестящее будущее!

― Я в этом и не сомневалась! ― гордо ответила она. ― Я часто говорила тебе, что равного Киту трудно найти!

При этих словах губы Кита подергивались, но он смотрел на вдовствующую особу.

― Что вы скажете, мэм?

Она, не обращая на него внимания, не соизволила ответить. Он подождал, после небольшой паузы она резко сказала:

― Я напишу Стейвли: не стоит полагаться на волю случая! Вы отдадите ему письмо и позаботитесь о том, чтобы он его прочел! Никогда в своей жизни я не слышала более отвратительного и глупого рассказа! Но после всего того, что я здесь насмотрелась, я должна это одобрить. В противном случае вы придумаете что-нибудь еще более возмутительное! Кресси, дай мне твою руку! Я иду спать, поскольку до смерти устала!

Она мимоходом пожелала доброй ночи остальной компании, но сказала Киту, который придерживал для нее дверь, что не хотела бы дожить до того момента, когда его повесят, чтобы не испытать позора от того, что тоже замешана в этом обмане. Затем она позволила ему поцеловать ей руку и, тяжело опираясь на Кресси, удалилась.

― Кестер, если ты на самом деле собираешься разнести эту историю, то мы должны придать ей новый оттенок! Мы не можем рассказывать ее в таком виде. Любой, кто знает нас, догадается, что это обман.

― Боже милостивый, мы не собираемся разносить ее! ― ответил Кит. ― Ведь мы не должны были бы этого делать, если бы это была правда. Вовсе не нужно приукрашивать ее. Мы должны только в общих чертах рассказать об этом Фимберу и Челлоу. Пусти Челлоу на полчаса к его друзьям в «Бегущего Пехотинца», и готов держать с тобой пари на любых условиях, что в тот же день дюжина разных вариантов будет гулять по всему Лондону. Вспомни, сколько раз приносил Челлоу тебе сплетни? Если Стейвли даст свое согласие на брак Кресси, то он будет только рад принять эту версию, и я не собираюсь говорить маме, какой оттенок мы придадим этому рассказу.

― О да, ― согласилась леди Денвилл. ― Я знаю, что говорить, если кто-нибудь задаст мне вопрос после выхода объявления о помолвке! Разумеется, на это отважатся только мои близкие друзья. Но достаточно одного ― и я знаю, кто это!

― Что касается меня, ― решительно сказал сэр Бонами, ― то я не болтлив!

― Как раз то что нужно, сэр! ― улыбаясь ему, сказал Кит. ― Вы сможете их отшить!

― Да, но не думаете ли вы, что это вызовет у людей подозрения? ― сказала леди Денвилл. ― Можете ли вы хотя бы сказать, что это… такой трогательный роман?

― Да, я так и сделаю, ― согласился сэр Бонами, подумав.

― Кит, что, по-твоему, должен говорить Ивлин? ― тревожно спросила ее светлость.

― Ничего, ― ответил он.

― Какая удача! ― заметил его брат.

― Все, что должен сделать Ивлин, ― сказал Кит, отвечая на немой вопрос в глазах ее светлости, ― это вести себя так, как он вел бы себя, если бы эта история была правдой! Принять сдержанно-любезный, высокомерный вид, ― ты ведь знаешь, какой он бывает, когда в ударе, мама!